Торнсайдские хроники - Ольга Куно

Кентон подошёл к мальчишке и как-то совсем неэротично отвесил ему подзатыльник. Тот, насупившись, схватился за ушибленное место, но вслух возмущаться не стал. Алисдейр взглядом указал мальчику на скамью, с которой недавно поднялся сам, и тот послушно сел.

— Наразвлекался? — грозно осведомился Кентон. — Какого дьявола я должен мотаться за тобой по городу и расхлёбывать твои сумасбродства?

Парнишка пробормотал в ответ что-то неразборчивое и шмыгнул носом.

— Я надеюсь, господин Алисдейр, вы расплатитесь за своего подопечного? — с мягкой улыбкой осведомилась Рэйчел. — У него не оказалось при себе денег.

— Ещё бы они у него оказались! — проворчал Кентон.

— А как вы определяете платежеспособность клиентов? — спросила я у хозяйки, но Кентон бросил в мою сторону такой сердитый взгляд, что я обиженно замолчала.

— А действительно, с какой стати вы стали обслуживать клиента, который пришёл без денег? — переключился на Рэйчел Алисдейр.

— Ну, мы его на входе на предмет денег не обыскивали, — пожала плечами мадам. — К тому же мы прекрасно знали, что в случае необходимости вы приедете и за него заплатите.

Она одарила Кентона очаровательной улыбкой.

— Напрасно вы так в этом уверены, — холодно ответил тот. — Что, если я откажусь платить за услугу, которую не заказывал и от которой лично мне не было ровным счётом никакой пользы?

— Вы же не захотите, чтобы мальчик прямо отсюда отправился в долговую яму?

В ответ на такую угрозу Кентон лишь презрительно фыркнул.

— И что, станете платить за его содержание? Не знал, что вы занимаетесь благотворительностью.

Я внимательно следила за этим разговором и не могла понять только одного: что связывает Алисдейра с этим мальчишкой? Может быть, это его внебрачный сын? Но нет. Я не могла припомнить год рождения Кентона, который несомненно присутствовал в той злосчастной энциклопедии, но на вид давала ему лет двадцать пять. Мальчику же, как я упоминала выше, было около шестнадцати. Выходило, что Кентон должен был бы зачать его в девятилетнем возрасте. Сколь бы высоко ни было его мнение о собственных мужских качествах, столь феноменальные способности были всё же сомнительны.

Невзирая на своё ворчание, Кентон без замедления отсчитал несколько монет и передал их Рэйчел. А ведь точно знает, сколько платить, подумалось мне. Пока Алисдейр что-то выговаривал хмуро глядящему в пол подростку, я тихонько обратилась к хозяйке.

— Кем этот мальчик приходится Кентону?

— Гай-то? Да в сущности никем, — так же тихо ответила Рэйчел. — Его родители долгие годы служили в доме Алисдейров. Отец умер несколько лет назад, а мать совсем недавно. Вот Кентон его и опекает. Время для мальчика тяжёлое, возраст, сами понимаете, сложный. Вот и пускается парень во все тяжкие. Алисдейр пока вытаскивает его из неприятностей, хотя как надолго хватит его терпения, не знаю. Но думаю, Гай и сам скоро образумится.

Закончив адресованный мальчишке монолог, Кентон повёл его в сторону выхода.

— Ну что ж, вернёмся к делам, — предложила Рэйчел я. — Вы позволите мне самой выбрать, с кем из девушек побеседовать? Не то чтобы я вам не доверяла, но всё-таки было бы лучше исключить любой риск предвзятости… В чём дело?

Краем глаза я заметила, как Кентон решительно возвратился в комнату вместе с Гаем, снова уселся на скамью и закинул ногу на ногу.

— Я не ослышался, ты собираешься выбирать девочек? — мило улыбнулся он. — Ты же не думала, что я могу это пропустить?

Глава 7

Статья о домах свиданий была написана и готова к публикации. И это несмотря на все помехи со стороны Кентона, вызывавшегося присутствовать на интервью, чтобы в случае необходимости спасать от меня девушек. Совершенно, кстати сказать, бессмысленное занятие. Уж если я вознамерилась взять интервью, то… от меня никто ещё не уходил. Словом, ненадолго взяв на себя роль гостеприимной хозяйки, я выпроводила Алисдейра из заведения (кажется, попутно основательно подняв настроение юному Гаю), и дальше дело заспорилось.

Деньги на командировку в столицу куратор пока зажал — кажется, решил отомстить мне за шутку с распиской, выданной за оплату интимных услуг, да ещё и — с моей подачи — на его собственное имя. Поэтому я смирилась с необходимостью в очередной раз отложить поездку и теперь выбирала тему для нового проекта. Я буквально разрывалась между фальшивомонетчиками, карточными шулерами и жиголо.

С профессиональной деятельностью всё было в порядке, зато в других вопросах дела обстояли хуже. Люк оказался прав, как, впрочем, и всегда, когда коллега для разнообразия бывал серьёзен. Рейвен действительно начал закручивать гайки. Сперва потихоньку, едва заметно, затем всё более и более откровенно. Участились исчезновения более или менее значимых людей — зажиточных торговцев, глав гильдий и даже некоторых дворян низшей ступени, — так или иначе не поладивших с графом. И если поначалу о подлинной причине их исчезновения мало кто догадывался, кроме меня, то постепенно подозрения начали распространяться по городу. Распространяться успешно, но шёпотом, ибо все быстро поняли, что шутить с подобными вопросами не стоит.

Наказания ужесточились, в воздухе постоянно витало чувство опасности. Всё, что могло быть интерпретировано как неповиновение или нелояльность, каралось быстро и сурово, без мало-мальски объективного суда. Не так чтобы раньше горожане вольны были говорить, писать и делать, что им вздумается. Отнюдь. Мы как газетчики знали это особенно хорошо, и очень тщательно обдумывали каждое слово, ложившееся на стол к переписчикам. Однако теперь ситуация резко изменилась к худшему. Складывалось такое впечатление, что Торнсайд отбросило во времени лет на сто пятьдесят, а то и двести, назад. Стонрид по слухам переполнился заключёнными. Для наказаний у позорного столба всё чаще использовались колодки. Публичные порки и повешения не были более редкостью. Крики с центральной площади порой доносились даже до нашей редакции, не слишком способствуя рабочему энтузиазму. Нет, если бы кто-то из нас решился в красках описать происходящее в городе, энтузиазм пробудился бы моментально. Но таких смелых — а, главное, таких глупых, — среди нас не было.

Совершенно вопиющий случай, хоть и не самый страшный из происходившего в последнее время, имел место всего несколько дней назад. Чрезвычайно уважаемого и опытного лекаря, за два десятилетия своей практики излечившего многих городских жителей самых разных сословий, позорно выпороли на главной площади. За то, что он якобы не справился со своей работой и не сумел излечить кого-то в замке. Не знаю, было ли это правдой, но даже если и да, наказывать за такое было неслыханно, тем более столь жестоким образом. Продолжать практику в Торнсайде после такой публичной экзекуции лекарь не мог, и был вынужден спешно покинуть город, оставив пациентов, друзей, дом и привычный уклад жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});