КГБ во Франции - Тьерри Вольтон

Этот метод до последнего времени часто использовали разведки стран Восточной Европы и КГБ для связи со своими "нелегалами". Морзянка, предварительно записанная на перфоленту или на магнитную проволоку, за 10-20 секунд на очень большой скорости проходит в передатчике. Недостаточно тренированному уху эти краткие передачи могут показаться простыми помехами. Нужно быть постоянно наготове, чтобы уловить и записать их. Во всех западных контрразведках есть центры перехвата, чьей исключительной задачей является запись этих шумов. Затем записи следует обработать, чтобы сделать понятным текст, иными словами, определить нужную скорость передачи, используемую тем, кто передает, с целью получить четкие сигналы. Разумеется, все передачи зашифрованы и практически недоступны, так как современная техника шифровки позволяет получить бесконечное число цифровых комбинаций. Тем не менее записи передач тщательно сохраняются в контрразведках в надежде на то, что однажды, после ареста какого-нибудь агента, они получат ключ для их расшифровки.

Именно так и получилось с группами Бруно и Эрика. Во время обыска в доме Баммлеров УОТ удалось найти кодовые таблицы. В первый четверг после их ареста восточногерманская разведка, ничего об этом не знавшая, устроила, как обычно, краткую передачу для Баммлеров. УОТ смогло ее расшифровать благодаря найденному в полой ручке отвертки коду.

В домах обеих супружеских пар обнаружили полный набор профессионального шпионского снаряжения. В куклах-матрешках Баммлера прятали необходимое для микрофильмирования оборудование, в которое входит и камера "Минокс". Кроме кодовых таблиц, в отвертке были спрятаны адреса "почтовых ящиков", куда отсылались документы НАТО, добытые Рене Левин.

УОТ, которое в течение многих недель вело наблюдение за обеими парами, установило микрофоны в квартире Баммлера на улице Пуле. Подслушивание позволило установить, что у них был передатчик, спрятанный, очевидно, где-то за ковром, если судить по шумам, записанным в тот момент, когда они доставали его из тайника. Однако, несмотря на тщательнейший обыск, передатчик так и не нашли. Может, Эрик чувствовал, что за ним следят, и перед арестом уничтожил его? Для того чтобы найти передатчик, нужно было по камешку разобрать квартиру. У УОТ было достаточно доказательств, чтобы установить виновность этой пары, поэтому они не сочли нужным искать слишком уж тщательно.

В павильоне, который занимали в Антони супруги Краник, полицейские обнаружили белую копировальную бумагу, порошокрастворитель, при помощи которого можно было бесследно уничтожить бумаги, и передатчик. Вероятно, из чувства гордости Бруно сохранил поздравление своего Центра, когда за "великолепную работу" они были награждены высшими наградами ГДР.

"Я был только винтиком", – пытался защищаться Краник в Суде государственной безопасности.

Адвокат Краника тоже пытался разжалобить судей, подробно рассказывая об ужасных испытаниях, перенесенных во время войны Рене Левин, молодой еврейкой, подвергшейся нацистским преследованиям. Определив ей 14 лет тюрьмы, суд счел, что прошлое не служит оправданием настоящего.

Война, варварство нацистов, отчаяние ребенка, невинной жертвы ужасного мира взрослых, – вот аргументы адвокатов Джо Нордманна и Даниэль Суле-Ларивьер в этом же суде, но тремя годами позже, когда они пытались снять обвинение со своего клиента.

На скамье подсудимых – Ханс Фолькнер, 42 лет, тщедушный человек с печальным лицом и пустым взглядом. Он и вправду больше похож на жертву, чем на обвиняемого. Однако за этой внешностью скрывался крупный разведчик, подполковник управления информации одного из подразделений разведки ГДР.

"Родители Фолькнера оказали неоценимые услуги союзникам, – объяснил писатель Жиль Перро, свидетель защиты. – Я француз и считаю, что мы в долгу перед ними. И вот теперь у нас, может быть, появилась возможность отдать этот долг…"

Автор книги "Красная капелла" знал, о чем говорит. Мать Ханса Фолькнера – Кете, которая была танцовщицей, – и его отец – Йохан Подсиальто, акробат, – во время второй мировой войны работали в Париже в советской разведгруппе, которой руководил Леопольд Треппер. "Красная капелла" – так называли ее немцы.

Кете Фолькнер, которая стала советским агентом задолго до войны, была весьма дисциплинированной служащей. Уже в 1937 году по приказу Москвы она и ее друг Йохан осели в Париже. Их сыну Хансу было девять лет. В 1940 году в оккупированном Париже Кете удается устроиться секретаршей директора (немца) "Организации Ваукель", службы труда, в чью задачу входила мобилизация рабочей силы на службу рейху. В течение почти трех лет с помощью Йохана она передавала группе Треппера основные сведения о рабочем контингенте, намеченном для работы в разных странах, их размещении в самой Германии и об отраслях промышленности, которые нацисты считали приоритетными. Арестованные в начале 1943 года супруги были приговорены военным трибуналом люфтваффе к отсечению головы.

"Я счастлива, что смогла хоть что-то сделать для коммунизма!" – якобы воскликнула Кете Фолькнер, узнав о приговоре.

Вот вкратце то, о чем Жиль Перро говорил в Суде безопасности. Во имя воспоминаний писатель, который, кажется, только открывал для себя достоинства коммунизма, в то время как французские интеллектуалы постигали всю глубину его ужасов, попросту просил оправдать Ханса Фолькнера.

12 февраля 1971 года подполковника восточногерманской разведки приговорили к 12 годам тюрьмы. И на этот раз суд снова счел, что прошлое отнюдь не служит причиной для оправдания настоящего.

И все же какая странная судьба у этого человека! После казни родителей Ханса отдали в дом "перевоспитания" нацистской партии. В 1945 году, в возрасте 17 лет, он был мобилизован на Восточный фронт. После неудачной попытки дезертировать его сажают в тюрьму. После войны Фолькнер возвратился во Францию, в страну, к которой чувствовал себя ближе всего, потому что провел там юность. Коммунист, как и его родители, он скоро вступает в ФКП. В 1946 году власти высылают его из Франции за участие в политической манифестации. В соответствии со своими убеждениями он решил отправиться в советскую зону оккупации Германии, но почти сразу же после приезда его арестовали как "французского шпиона". И тем не менее пять лет концлагеря не заставили его разочароваться в "сияющем будущем" социализма.

В 1950 году, после освобождения страны, его завербовывает французский отдел разведки тогда еще совсем молодой Германской Демократической Республики. Знание Франции и французского языка всегда могут пригодиться. Много лет он занимался тем, что по заданию разведки принимал французских деловых людей, приезжавших на Лейпцигскую ярмарку. Именно там он завербовал Жака Л., служащего экспортно-импортной фирмы. Продажный тип без большого размаха, которого он соблазнил перспективой выгодных сделок внутри ГДР в обмен на некоторую информацию.

Хансу Фолькнеру приходилось ездить во Францию для того, чтобы познакомиться с информацией, собранной группой Жака Л. Французский бизнесмен, который сотрудничал также с одной из парижских газет, часто бывал на пресс-конференциях в штаб-квартире НАТО и на Кэ д'Юрсэ. Там он встречался с чиновниками, журналистами. Там он познакомился с секретаршей из министерства иностранных дел. Сестра Жака Л., Симона, стала связной между этой секретаршей и Фолькнером.

Однако поездки офицера восточногерманской разведки во Францию начали привлекать внимание УОТ. В 1964 году Фолькнеру пришлось поспешно покинуть Францию, хотя контрразведка и не смогла выйти на его группу. Дело его останется на улице Соссэ в ожидании лучших времен…

Случай представился в начале апреля 1969 года после смерти Жака Л. УОТ уже в течение нескольких месяцев интересовалось этим деловым человеком, часто выезжавшим за рубеж. Через него полицейские вышли на его сестру, а потом и на секретаршу с Кэ д'Юрсэ. Смерть Жака Л. лишь ускорила события. Контрразведка решила допросить обеих женщин. Именно этот, крайне неудачный момент выбирает Ханс Фолькнер для того, чтобы вернуться во Францию под фальшивым именем Ханса Рихтера и попытаться вновь наладить работу группы своего умершего агента. Он торопится установить контакт с обеими женщинами. И секретарша, ставшая весьма лояльной, выдала его французским полицейским.

УОТ с интересом узнало, что для выполнения своего последнего задания офицер разведки ГДР хотел достать бланки министерства иностранных дел, официальные печати и образцы подписей некоторых высокопоставленных чиновников с Кэ д'Юрсэ. Полицейские пришли к выводу, что восточногерманская разведка намеревалась сфабриковать фальшивые официальные документы, конечно же, для того, чтобы начать кампанию дезинформации.

Арестованный 21 апреля 1969 года неподалеку от своей гостиницы в квартале Опера, Ханс Фолькнер не оказал никакого сопротивления. Он знал, что шпионов больше не казнят – во всяком случае, в демократических странах – и он избежит участи своих родителей, которым 26 лет назад отрубили головы.