Страна игроков - Иван Жагель

– Что же вы стоите? Проходите, – с максимальным радушием повторил приглашение «друг детства».

– Я только на секунду, – не уступая сопернику в благородстве и дружелюбии, расплылся в улыбке Виктор. – Мне нужна Лиза.

– Сейчас, сейчас… – Он крикнул в глубь квартиры: – Лиза!

Появилась жена – в халате, с полотенцем на голове. Очевидно, она недавно приняла ванну, что ужасно разозлило Виктора. В вытянутой руке Лиза несла ключ, зажав его между пальцами с только что накрашенными ногтями.

– Простите, у меня дела… – ретировался «друг детства».

Ребров молча взял ключ и собрался уйти, но все же не вытерпел.

– Чего ты добиваешься? – кивнул он в сторону роскошной квартиры. Неужели тебе опять скучно?

Глава IX

ИНСТИТУТ ПСЕВДОНАУЧНОЙ ВОРОЖБЫ

1

Четыре пары преданных глаз смотрели на Виктора Реброва так, словно он должен был донести слово Божье или объявить шесть выигрышных номеров очередного тиража «Спортлото». Виктор впервые проводил общее собрание коллектива Института рынка при Союзе молодых российских предпринимателей таким было полное название этого загадочного научного учреждения. Глядя на своих четырех бойцов, он думал о том, что нынешняя его авантюра, пожалуй, будет даже покруче, чем посещение дома находившегося в бегах вице-президента «Русской нефти» Георгия Дзгоева.

После того как Реброва выпустили из следственного изолятора, ему понадобилась всего неделя, чтобы собрать эту команду. Двух будущих экспертов-рыночников он нашел, не выходя из редакции «Народной трибуны». Эти молодые люди, Андрей Точилин и Марат Баль, недавно закончили факультет журналистики Московского университета и слонялись по редакционным коридорам, безуспешно пытаясь пристроить свои заметки. Они порядком уже всем надоели, в том числе и Виктору.

В принципе они были неплохими ребятами – не уроды, с хорошим чувством юмора. Но вот материалы их не выдерживали никакой критики. Это еще раз подтверждало банальную истину о том, что на факультете журналистики можно было научиться чему угодно: курить, пить вино, трахать девчонок, но никак не писать заметки – последнее, как и в любой творческой профессии, от Бога.

Отчаявшись не только получить работу, но и хоть что-то опубликовать, недавние выпускники журфака мучились от комплексов, заискивали перед каждым человеком в «Трибуне». Они подолгу просиживали в буфете или в кабинетах сердобольных сотрудников редакции, рассказывая о своих университетских успехах, о проявившейся у них еще в детстве тяге к журналистике, о чем якобы свидетельствовали их статьи в школьных стенгазетах.

Впрочем, как только Точилин и Баль услышали о работе в Институте рынка и, главное, о том, что там они будут получать больше, чем им светило бы в случае приема в «Народную трибуну», они тут же предали свою юношескую мечту: нести людям доброе, вечное через пачкающие руки типографской краской газеты. Однако Ребров расценил это как вполне положительное качество, как проявление здорового прагматизма, просто необходимого для людей, собирающихся составлять прогнозы о состоянии неокрепшей российской рыночной экономики.

Еще один сотрудник новорожденного института – Вячеслав Кузьмянков был подобран на руинах разорившейся брокерской конторы. Ребров познакомился с ним, готовя статью о кризисе на Московской фондовой бирже. Неудавшемуся брокеру было уже под тридцать, что позволяло поднять средний возраст сотрудников Института рынка до уровня, выходившего за пределы детсадовского. Кроме того, Кузьмянков довольно бойко оперировал такими словами, как «маржа», «варрант», «листинг» и совсем уже загадочным для русского уха термином «индоссамент». Все это могло оказаться чрезвычайно полезным при подготовке аналитических материалов о состоянии российской экономики.

В свою очередь экс-брокер привел на смотрины старого друга – Максима Ивакина, ранее служившего в каком-то банке. Реброву так и не удалось разобраться в умственных способностях этого парня: на все вопросы тот отвечал односложно, предварительно надолго впадая в раздумье. Зато на прежней работе Ивакина приучили носить темные костюмы и галстуки, что выгодно отличало его от двух принятых в Институт рынка журналистов, не снимавших затертые джинсы. Виктор решил, что иметь в коллективе прилично одетого человека, которого не стыдно посадить в президиум, будет совсем не лишним. А говорить могут и другие.

Правда, размышляя о сильных и слабых сторонах каждого члена набранной команды, Ребров иногда приходил к выводу, что их так называемые достоинства – всего лишь плод его собственного больного воображения. Или, по крайней мере, эти достоинства он сильно преувеличил.

Не развеяло сомнений даже то, что эксперты-рыночники успешно справились с первым своим заданием – вымыть две комнаты, выделенные для института в Союзе молодых российских предпринимателей, расставить там мебель, подключить телефоны, факсы и компьютеры. Он почему-то вдруг подумал, что умение сотрудников таскать столы еще не является гарантией высокого качества интеллектуальной продукции всего научного учреждения.

Опасения Реброва, к сожалению, подтвердились сразу же, как только эксперты-рыночники перешли к моделированию работы института. Проще говоря, они попытались на основе собранной за пару часов информации из различных агентств составить какое-то подобие обзора ситуации на финансовом рынке и в отдельных отраслях российской экономики. Получилось у них скучно, длинно и очень предсказуемо. Именно поэтому Ребров и устроил первое общее собрание всего коллектива.

– Поймите, – сказал он, пытаясь обнаружить интеллект в поедавших его глазах. – Информацию мы собираем не для того, чтобы ее просто пересказывать. Это – скучно. Вполне обыденные факты вы должны подавать так, чтобы мороз шел по коже. Чтобы людям хотелось застрелиться, лишь бы не увидеть предсказанного вами завтрашнего дня.

Один из несостоявшихся журналистов подобострастно заржал.

– И учтите, если будете принимать мои слова за шутку, – от отчаяния Ребров слишком сурово одернул мальчишку, – то очень скоро опять отправитесь безуспешно обивать пороги редакций.

Он еще долго развивал мысль о том, как нужно готовить обзоры о состоянии различных отечественных рынков, при этом ощущая легкий стыд за дословное цитирование Стрельника. Если бы Игорь мог наблюдать за тем, что происходило в стенах новорожденного института, то наверняка от души бы повеселился.

К счастью, эксперты-рыночники оказались способными ребятами, они буквально ловили на лету мысли Реброва. Им понадобилось всего несколько тренировок, чтобы набить себе руку в составлении блестящих экономических некрологов. Уже через пару дней на основании всего двух-трех фактов они убедительно предсказывали загнивание, а то и скорую мучительную кончину различных предприятий и целых отраслей российской экономики. Причем делали это с воодушевлением, весело, проявляя бездну выдумки и изобретая множество нестандартных ходов.

Несмотря на успехи, Ребров, вначале волновавшийся, что ему не удастся добиться от собранной наспех команды необходимого результата, стал испытывать какой-то дискомфорт. Он долго не мог понять, с чем это связано, ведь дела шли все лучше и лучше, но потом его озарило: так же неловко должны чувствовать себя взрослые, научившие детей чему-то плохому.

Особенно преуспел в составлении апокалиптических экономических прогнозов неудавшийся брокер Вячеслав Кузьмянков. Из-под его пера буквально лилась кровь и удушливо несло мертвечиной. Он даже выписал на отдельный листок слова, которые могли ему понадобиться, типа «крах», «кризис», «срыв», «провал», «неудача», «крушение», «катастрофа», «разорение», «фиаско», «гибель» и даже «апокалипсис».

– Научный подход? – поинтересовался Ребров.

– Да, – явно рассчитывая на похвалу, подтвердил Кузьмянков.

– Молодец, – кисло процедил сквозь зубы мудрый, но очень расстроенный наставник.

Когда эксперты совсем уж расшалились, состязаясь друг с другом, Виктор не удержался и прикрикнул на них:

– Спокойно, друзья, спокойно! Я понимаю, что, предсказывая скорый и мучительный конец своей стране, вы просто не можете врать соотечественникам, извращать реальное положение дел. Для ученых правда дороже родного сына. Но, простите, нельзя же так откровенно радоваться кончине любимой Родины. Это просто неприлично!

После нескольких дней напряженных тренировок Ребров пришел к выводу, что все готово к открытию Института рынка, тем более что их подгонял Большаков.

– Ты что, филиал Сорбонны открывать собираешься? – недоуменно вопрошал Алексей.

Наконец Виктор собрал своих орлов и объявил:

– Час пробил! Настало время бросить комья нелицеприятной правды в лицо российской общественности. На следующую среду назначаю первую пресс-конференцию нашего славного Института рынка. Теперь все мы садимся за телефоны, за факсы и начинаем скликать гостей.