Сладкая помощница для Альфа-кондитера (СИ) - Скай Рин

Возвращаюсь в гостиную. Натягиваю на себя рваное платье, колготки порваны, ну и фиг с ними. Куртка длинная, должна закрыть все по идее. Набираю вызов такси в приложении. Слезы застилают глаза. Да, мы прекрасно провели время ночью, и теперь за него я буду расплачиваться сердцем. Будет мне уроком на всю жизнь.

Застегивая молнию, я все еще тайно надеюсь, что сейчас вернется Рома и остановит меня, скажет, что мне все это лишь показалось… но нет… Дракон не собирается меня останавливать. Он взял свое, насытился, и я стала ему неинтересной.

Внезапно осознаю, что в сущности веду себя так же как Эля, использованная и отвергнутая им. Но нет… до уровня ждущей от хозяина сердца ласки собачонки я не опущусь! Яростно оттираю слезы и выхожу вон из дома и из его жизни.

По идее мне надо на работу. И ему надо. Но какая к черту работа в разодранном платье и с разодранной кровоточащей душой? Ни за что на свете я теперь не смогу работать под его руководством и на его фабрике!

Сейчас я окончательно решаю уволиться. Ничего не потеряю. Кредит? Пусть Вадим сам его выплачивает!

Таксист не обращает на мой зареванный, изодранный вид никакого внимания. Мне это только на руку. Еще бы и домой, не замеченной соседями прошмыгнуть…

Отпираю дверь ключом. В гостиной горит свет и работает телевизор. Мамаша и сын чинно пьют чай в креслах.

— Алиса! — окликивает меня Вадим.

Блин! Надо срочно прошмыгнуть в спальню и переодеться, потому что вид у меня шедевральный, конечно.

— Алиса! — не успеваю хлопнуть дверью в комнату, как туда все же проскальзывает Вадим, — это что за вид у тебя такой, а Алис?!

Он ошеломлено оглядывает мои голые, посиневшие от холода ноги, и ошметки платья, что торчат из-под куртки.

— Это ты чем ночью занималась?! — Вадим идет на меня набычившись, сжав руки в кулаки.

На пороге спальни появляется Валентина Петровна. Она с жадностью смотрит на мое полное ужаса лицо, явно поддерживая сына в своем намерении «проучить жену».

— Трахалась с ним, сука?! — Вадим бешено подлетает ко мне и бьет прямо в лицо.

Скулу обжигает острая боль. Чувствую, как быстро закрывается глаз, наливаясь опухолью от синяка.

— Вадюш, ты полегче там! — Валентина Петровна очевидно понимает, что сын переборщил.

— Да я эту проститутку сейчас в фарш покрошу!

И тут боль, обида, отчаяние пробуждают во мне дикую злость. Мне больше не страшно, наоборот, я хочу сцепиться с этим уродом, что посмел поднять на меня руку после всего, что я для него сделала, но я поступлю умнее.

Быстро достаю из сумочки телефон, пока Вадима отвлекает его мама, включаю запись видео. Быстро обвожу камерой свой наверняка огромный фингал, а потом направляю камеру на еще не понявшего, вновь идущего на меня Вадима.

— Что ты мне своим телефоном тычешь, потаскуха! Мало я тебе втащил?! Сейчас повторю! Нашла лоха, рога мне ставить!

— Я записываю Вадим! — главное, чтоб голос не дрожал. — Только тронь меня еще! Засажу за побои!

Вадим останавливается в полуметре от меня, отшатывается от телефона, точно от удара.

— Ах ты сука тупая, мозги у тебя наконец начали работать?!

Я сдерживаюсь, не желая ругаться на камеру. Снимая это видео, я четко знаю, что теперь не удалю его. Дам ему ход, обнародую, чтобы таким аферистам как Вадиму и его мамаше было не повадно садиться на голову честным порядочным девушкам.

— А теперь убирайтесь из моей квартиры! Оба!

Сейчас, когда Вадим дезориентирован происходящим, самое время отвоевать свою территорию обратно.

— Что встали? — я слезаю с кровати, куда меня отшвырнул удар ублюдка, и выставив вперед камеру телефона, точно огонь против диких животных, наступаю на гражданского мужа и его мамашу.

Стационарный телефон на кухне. Не выключая камеры, я быстро иду туда и хватаю его. Хорошо, что не отрезала в свое время. Хоть и пользуюсь только мобильным, но набрать полицию мне не составит никакого труда.

— Алисонька, — в кухне появляется Валентина Петровна, — Вадюша немного перестарался, его можно понять, опусти телефон, детка, давай я приложу тебе холодное, а потом вы с мужем твоим все обсудите.

— Какой он к черту мне муж?! Так, сожитель, и после того, как посмел ударить меня, мужем он точно не станет. Уходите, иначе я набираю «ноль два»!

— Деточка…

— Никакая я вам не деточка, пошли вон оба!

Я демонстративно тыкаю две заветных цифры, так и не отпустив камеры.

— Алисонька, а вещей-то много, собраться надо…

— Каких вещей?! Все что тут есть, вплоть до зубной пасты куплено мною, на мои деньги! Выметайтесь!

Говорю низким, страшным, не своим голосом. И это как ни странно действует на мать и сына.

— Ты еще пожалеешь, тварь! — никак не успокоится Вадим.

— Угу… всю жизнь жалеть буду… — тихо хмыкаю себе под нос.

Мамаша и сын в прихожей, натягивают сапоги и куртки.

— И кредит мой ты будешь выплачивать! Потому как идиотка круглая! — бросает зло мне бывший муженек, прежде чем ударить дверью об косяк с такой силой, что с потолка сыпется штукатурка.

И только провернув ключом в замочной скважине, я выключаю видеозапись дрожащей рукой.

Быстро, не раздумывая отправляю ее двоюродному брату. Он работает в прокуратуре, и надеюсь, поможет не спустить преступление урода ему с рук.

Глава 17

Постепенно всё приходит в норму. В первый после избиения день, папа и мама приехали за мной, уложили в кровать — лечить и синяк и простуду. Параллельно этому, двоюродный брат врезал новый замок в дверь, чтобы урод и его мамаша не смогли вскрыть квартиру ключом Вадима. Степа естественно находился все это время со мной — поддерживал своим мурчанием и спокойствием сфинкса, как мог.

Получив мое видео в тот день, брат пришел в бешенство. Он бросил все дела и примчался к моим родителям, чтобы всем вместе призвать меня к ответу. Ну я и рассказала все. Без прикрас. И как с кредитом лоханулась, и как Вадим жестоко разводил меня целый год… только про Дракона не рассказала. Вернее, упомянула, что меня уволили, и всё…

Мама с папой хватались за сердце, пили корвалдин литрами, и мелко вздрагивали после каждого моего слова.

— Ладно, — в конце концов постановил Матвей. — ты, сестренка, конечно сильно лажанула, но этого афериста я так просто в покое не оставлю. Будь готова, если тебя вызовут в полицию. Будем заводить дело. И кредит попробуем на этого урода перевести. Благо, доказательства какие-никакие имеются! А ты впредь, будь умнее. По таким важным вопросам, как взятие на себя долговых обязательств, обязательно советуйся со знающими людьми.

— А если… Вадим будет меня караулить?

— Не посмеет. Душонка-то трусливая у него. К ногтю прижму, за полкилометра к тебе не подойдет! А теперь в больницу!

— Это зачем еще? — пугаюсь я.

— Побои снимать! — жмет плечами Матвей. — Видео — это конечно хорошо, но и физические доказательства тоже понадобятся.

***

Несколько следующих дней, проведенных у родителей, я всё еще ждала звонка от Дракона. Как дура подрывалась от каждого шороха — постоянно чудилась вибрация от звонка или сообщения. Но телефон упорно молчал. Лишь на исходе вторых суток позвонили из отдела кадров, поинтересоваться, не выздоровела ли я — видимо Романов сообщил им, что я все же заболела.

Ну я и поставила их в известной о своем увольнении. На следующий день мама съездила туда за документами — сама я ни в какую не хотела встречаться с начальником.

Еще через пару дней, когда подживающий синяк можно было легко замазать косметикой, я приняла сразу несколько заказов от обрадовавшихся моему «возвращению» к десертам клиентов. Мама и папа скрепя сердцем отпустили нас со Степаном домой, потому как печь на крохотной родительской кухоньке, да еще не на профессиональной духовке, справляться с заказами было нереально.

Вадим, как брат и обещал, не появлялся на моем горизонте.

Дома, наедине с котиком и сладостями я во всей красе чувствую одиночество, что поселилось в душе после той волшебной ночи. Пока кручусь целый день, выпекая торты и пирожные, хоть как-то отвлекаю себя работой и телевизором, вечерами же хоть волком вой. Понимаю, что надо бы куда-нибудь сходить, развеяться, в тот же гипермаркет, например — шопинг-терапия еще никому не вредила, но это надо переодеться, накрасить опухшие от слез глаза, чего-нибудь сообразить с волосами поинтереснее пучка, вылезти из своей берлоги, а на это у меня совершенно нет сил… ни духовных ни физических.