Сборник "Соломон Кейн" - Роберт Говард

— Заканчивай треп, — осадил Сэма еще один пират, худой и мрачный. — Не нравится мне все это. Дело говорю, кончать девку надо. Мы и так здорово рискуем, из раза в раз швартуясь в здешних местах и сталкивая награбленное. А ну как обнаружат ее? Она же им напоет, как птичка! Ты уверен, кэп, что по эту сторону Ла-Манша мы сможем найти еще один такой укромный уголок для сбыта нашей добычи?

Сэр Джордж и капитан пиратов разом расхохотались.

— Брось, Аллардайн, не кипятись! Чего ты переживаешь? Кто ее станет разыскивать? Все подумают, что она просто сбежала со своим дружком. Джордж вот говорит, ее папаша далеко не в восторге от дочкиного ухажера. В деревне через месяц вообще забудут про них обоих. А уж сюда заглянуть и вовсе никто не надумает. У тебя просто плохое настроение! Это оттого, что мы так далеко зашли на север. Будто мы первый раз в Ла-Манш заходим. Что, мы раньше не щекотали северян прямо под носом лордов Адмиралтейства? Не бери в голову, парень!

— Может, ты и прав, кэп, — буркнул Аллардайн, — а только мне все одно будет спокойней, когда мы уберемся отсюда подальше. Нет в этих краях Братству жизни, попомните мое слово! Чем скорее мы подадимся на Карибы, тем лучше! Нутром чую — беда нас здесь ждет. Смерть над нами парит черным облаком, а мы здесь как на ладони — ни укрыться, ни улизнуть.

Пираты встревожено загудели, кто-то бросил:

— Пускай тебя черти поберут, Аллардайн! Болтай поменьше, чтобы не сглазить.

Первый помощник хмуро отозвался:

— Как окажемся на дне морском, все болтать перестанем! Я слышал, нет там нашему брату успокоения…

— Выше голову, парни! Причал Казней — скверное место для швартовки, но мы покамест держим курс прочь! — заржал капитан и дружески ткнул Аллардайна кулаком в плечо. — Пора выпить за невесту! За невесту Джорджа и мою… да и вашу тоже, сто чертей мне в клотик! Х-ха, да вы гляньте! Малышка просто сомлела от радости…

Первый помощник вдруг вскинул голову.

— Тихо вы! Что это там наверху? Никак вскрикнул кто?

Пираты примолкли. Руки привычно потянулись к оружию, а глаза устремились к массивной двери, преграждавшей путь в погреб.

Капитан передернул могучими плечами и раздраженно бросил:

— Я ни черта не слышал. Аллардайн, сказано же тебе, кончай воду мутить.

— Точно я слышал крик! А потом шум падающего тела! Парни, вы меня знаете, говорю вам, нынче ночью сама смерть вышла на охоту и бродит рядом в тумане!

— Слушай, — с холодным презрением сказал капитан, сбивая кинжалом горлышко винной бутылки, — в последнее время ты совсем превратился в мнительную бабу. Да в тебе скоро от мужика одни сапоги останутся. Вот я, например! Когда я чего боялся? Или о чем-то беспокоился?

— Нашел чем хвастаться, — не сдавался первый помощник. — Мало того, что ты сам всякий раз на рожон прешь, так еще за тобой по пятам тот двуногий волк день за днем мчится… Или ты уже забыл, что случилось два года тому назад?

Капитан надолго приложился к бутылке.

— Подумаешь! — фыркнул он наконец. — Мой след слишком долог и запутан даже для…

Тут на стол пала чья-то черная тень, и бутылка выскользнула из вмиг ослабевших пальцев пирата, разлетевшись на тысячи осколков. Видимо, уже зная, что он увидит, побледневший капитан медленно обернулся в полной тишине. Глаза всех присутствующих устремились к лестнице, что спускалась в погреб.

Никто не слышал ни скрипа петель, ни звуков открывающейся или закрывающейся двери. Но тем не менее на каменных ступенях стоял высокий мужчина, подобно смерти облаченный во все черное. Единственным ярким пятном на его одеянии был ярко-зеленый шелковый кушак. Из-под нахмуренных черных бровей в тени низко надвинутой фетровой шляпы, словно два осколка прозрачного хрусталя, льдисто блестели безжалостные зоркие глаза. В каждой руке человек в черном держал по тяжелому пистолету со взведенными курками.

Это был Соломон Кейн.

4

— Джонас Хардрейкер, даже и не думай пошевелиться. Сиди, где сидел, Бен Аллардайн! А вы, Джордж Бануэй, Джон Харкер, Черный Майк, Том-Бристолец, — руки на стол! Тот, кто не хочет отправиться прямиком в ад, где вас ждут не дождутся, пусть лучше оставит в покое сабли и пистолеты. — Голос Соломона Кейна был лишен всякого выражения, но даже этим отъявленным негодяям и головорезам не пришло в голову усомниться в его словах. Так могла бы говорить сама смерть.

Из полутора дюжин человек, находившихся в погребе, никто не двинулся с места — два черных пистолета Кейна означали мгновенную смерть, по крайней мере двоим из них. Никто не хотел умирать. И лишь первый помощник Аллардайн, звериное чутье которого не подвело пирата и на этот раз, побелев от страха, выдохнул:

— Кейн! Я оказался прав! Когда ты близко, я ощущаю присутствие смерти в каждом дуновении воздуха. Вот что я имел в виду, Джонас. Ты меня не услышал тогда, два года назад, когда я тебе передал его слова; ты посмеялся надо мной и сейчас! А я тебя предупреждал, что он появляется, как тень, и убивает, как ангел смерти! В умении подкрадываться с ним не могут сравниться даже краснокожие дьяволы Нового Света. Ох, Джонас, Джонас, говорил я тебе: надо уходить…

Ледяной пламень глаз Кейна заставил его умолкнуть на полуслове.

— Да, Бен Аллардайн, — согласился пуританин. — Мы сталкивались с тобой в прежние времена, когда Береговое Братство еще не превратилось в свору насильников и вымогателей. И ты должен помнить мои разногласия с твоим прежним капитаном — на Тортуге и, позже, у мыса Горн. И помнишь, к чему это привело. Это был законченный негодяй, и душе его, вне всякого сомнения, воздается по заслугам в аду, куда препроводила его моя мушкетная пуля.

Прав ты и насчет моего умения подкрадываться. Что же, мне действительно некоторое время довелось пожить в Дариенне и в определенной степени приобщиться к науке скрытного передвижения. Но вынужден тебя разочаровать: к вашему брату пирату не сумеет подкрасться незамеченным лишь младенец. Те, что караулили снаружи, попросту не заметили меня в тумане, а тот морской волк, что с взведенным мушкетом и саблей наголо сторожил дверь в это логово, не замечал меня до тех пор, пока я не перерезал ему горло. Впрочем, его кончина была быстрой и относительно безболезненной. Он только разок взвизгнул…

Капитан Хардрейкер разразился потоком отборного сквернословия, а потом спросил:

— Чего тебе здесь надо, будь ты проклят?!

Соломон Кейн устремил на него взгляд, от которого в жилах стыла кровь. Взгляд этот не оставлял ни малейшего сомнения в судьбе пирата.

— Как мы только что выяснили, кое-кто из твоего экипажа, Джонас Хардрейкер, известный также под кличкой Скопа, помнит меня по прежним временам. — Пуританин по-прежнему сохранял невозмутимость, но тем не менее в голосе его слышалась подлинная страсть. — Да и тебе прекрасно известно, зачем я последовал за тобой с Гривы в Португалию, а оттуда — в Англию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});