Дизайн мечты - Линн Мессина

Развернув приложенную карту, я расстелила ее на полу. Несколько сотен лотов были отмечены разными цветами, буквами и цифрами.

— Вот этот. — Ханна указала на участок в южной части земельного владения, выделенный ярко-желтым цветом. — Лейкфрант. — Она присвистнула негромко и одобрительно. — В районе Суонк.

У самой кромки карты рукой моей матери было написано: «Кэти Уитон, девять тридцать».

— Кто такая Кэти Уитон? — спросила Ханна, проследившая за моим взглядом.

Я поднялась и сняла трубку телефона.

— Не знаю.

— А кому ты звонишь?

— Отцу. Наверняка ему что-нибудь известно, — уверенно сказала я, молясь про себя, чтобы так оно и было. Мне очень хотелось услышать вразумительные объяснения, что все это значит. Участок сорок шесть «Ф» — это вам не Билл Диксон или маленькое бунгало на Южном пляже Майами, где женщина, впоследствии ставшая моей матерью, прожила около года. Это известная величина или по крайней мере должна быть таковой.

Глава 3

В нарушение правил я держала машину на холостом ходу у пожарного гидранта, когда из дома вышел Ник с серой сумкой от Армани, купленной несколько недель назад на распродаже образцов. Модная, броская сумка небрежно висела на ремне через плечо, как у почтальона.

Я посигналила, чтобы привлечь внимание Ника, — держа в руках «Таймс», он просматривал заголовки, спускаясь по пяти ступенькам на тротуар. Ник не остановился и даже не поднял глаза. Звук автомобильного гудка не дошел до его сознания. Сойдя на тротуар, он повернул налево, к метро. Я снова подала сигнал, подержав подольше, пока звук не стал неровным и вибрирующим. Ник и ухом не повел. Вот что с человеком делает Нью-Йорк — даже когда кто-нибудь бежит по улице, выкрикивая ваше имя, вы редко обернетесь, предположив, что окликают не вас, а другую Таллулу. Среди восьми миллионов нью-йоркских обитателей становишься как бы невидимкой. Порой это даже неплохо.

Отстегнув ремень безопасности, я выбралась из машины и нагнала Ника на углу Бликер-стрит. Пришлось легонько постучать его по плечу, чтобы отвлечь от чтения.

— Привет, — с теплотой в голосе сказал Ник. — Что ты здесь делаешь?

— Охочусь на тебя из засады, — объяснила я.

Ник улыбнулся. Охота из засады не вызывала в воображении образ захваченных дилижансов и ограбленных поездов, так что мои слова сошли за приветствие. Ник взглянул на часы и произвел в уме мгновенный подсчет.

— Я могу уделить тебе только двадцать минут — в десять тридцать у меня собрание сотрудников. Хочешь чашку кофе, или у тебя один из тех случаев, когда нужно выслушать мнение третьего? Что случилось? Понравилось платье или хочешь выбрать кому-то подарок? Ты ведь до сих пор ничего не подарила отцу на свадьбу!

Он был прав, но предположения Ника настолько улетали в «молоко», что я даже не стала отвечать на замечание.

— Нет, на этот раз идея требует немного больше времени и сил, — сказала я, потянув его за рукав к машине.

— Тогда нельзя ли после работы? — попросил Ник. — У меня есть кое-какие записи, которые нужно систематизировать и подготовить к собранию.

— Меня не волнует твоя подготовка к собранию. Ник с обожанием посмотрел на меня, явно подумав о моей хаотичной жизни и привычке встречать грядущие события неподготовленной.

— Ну конечно, нет.

— Не волнует, — повторила я, не обращая внимания на его снисходительность. — И тебе тоже не нужно беспокоиться о записях для собрания.

Забавляясь, Ник поинтересовался, с какой стати ему не волноваться о собрании. Буквальное значение слова «засада» до него еще не дошло.

— Потому что ты на него не пойдешь, — сообщила я.

— Пойду, конечно. Я же его созвал.

Я пожала плечами:

— Нет, не пойдешь. Возьмешь сегодня выходной.

Ник остановился как вкопанный, словно прирос к тротуару напротив своего дома, и в его взгляде впервые мелькнуло раздражение. Но это уже было не важно: до взятой напрокат машины оставалось несколько шагов.

— Лу, я знаю, ты ненавидишь работу в «Старке», но прогуливать не выход. От своих проблем не убежишь. — Он положил мне руку на плечо, из последних сил стараясь сдержаться. Ему еще записи систематизировать и собрание вести, но он не против уделить мне время. Правда, не сейчас. — Давай встретимся за ужином — я угощаю — и обо всем поговорим.

Я засмеялась. Ник держался очень мило и искренне, но так заблуждался!..

— Я не бегу от проблем и не прогуливаю работу. Мы с тобой берем отгулы на остаток недели. — Подойдя к машине, я открыла дверцу: — Залезай. До вечера нужно проехать много миль.

В глазах Ника появился огонек — не озарения, он по-прежнему не понимал, что происходит, — но догадки, что на этот раз для него припасено нечто новенькое. Это явно не был заурядный невроз. Рядовые психозы Таллулы Уэст не предусматривали прокат машин.

— Что происходит?

— Дорожные приключения[23].

— Дорожные приключения? — повторил Ник, словно иностранный термин.

— Ага, поездка на старом автомобиле. Ты, я и автомагистраль номер девяносто пять, лежащая перед нами, как усыпленный эфиром пациент на операционном столе.

Ник с силой сунул руки в карманы: он колебался. Дорога, манящая вдаль, — очень соблазнительная штука: свобода, свежий воздух и солнечный свет, ослепительным блеском отражающийся от ваших «Уэйфареров»[24].

— Лу, я не могу ехать познавать Америку прямо сейчас. Мне нужно на работу.

В голосе его звучало сожаление, острое горькое сожаление. Я подлила масла в огонь.

— Capri diem[25] Ник, — ободряюще сказала я, украв строчку у поэта прошлого. Строка Горация.

Прежде Ник не слышал от меня этой фразы. Он внимательно посмотрел мне в глаза, разглядел радостное головокружение, безумное счастье, возбуждение, бьющее через край, и оттаял настолько, что улыбнулся:

— С каких пор Таллула Уэст научилась ловить мгновение?

— Я землевладелица, — гордо заявила я. Слово ласкало слух, я подавила искушение повторить. — Знаешь, что это означает?

Ник считал, что знает, но сегодня все шло кувырком, и он счел за благо уточнить:

— У тебя появился земельный участок?

— Я. Владею. Землей.

— Ты владеешь землей, — ровно сказал Ник, хотя на самом деле это был вопрос: «С каких же пор?».

— У меня есть собственный земельный надел. Я землевладелица.

Ник облокотился на дверцу машины. Он еще не был готов опуститься на сиденье, но прогресс был налицо.

— Лу, какая великолепная новость! Где же?