Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Охранник Николай подождал напарника, разрезавшего мигом собравшуюся толпу. Драки не в диковинку, но смерть в самом Кинеле встречалась не так уж и часто.
– Кто еще видел, как все началось? – Глаза внимательно прошлись по кругу. – Ну?
– Это Клеща люди, – инвалид, продававший ножи, выдвинулся вперед, отталкиваясь от земли и катя вперед тележку. – Точно говорю, его «шестерки», командир. А я все видел.
Морхольд заново набил трубку, косясь на него. Интересный поворот. Что тот скажет, памятуя о непонятной и неприятной стычке из-за девушки?
– В Кинеле все просто, сам знаешь, – охранник повернулся к Морхольду. – Ты убил трех человек, и если два свидетеля подтвердят твою правоту, считай, повезло. Один сказал свое слово, теперь второй.
Дарья встала рядом, покосилась на лежащие тела, на толпу. Ей-то что, с нее спрос невелик.
– Вот этот самый небритый, командир, ждал вот эту свою девку. Стоял, смолил, никого не трогал. Потом это бычье на него и накинулось, сразу. Вон тот, в фуфайке, нож первый потянул, а небритый-то взял и своим тесаком их и нашинковал, как поросят. Видать, не на того напали, так-то.
– Я знаю, – буркнул Николай. – Ты, Морхольд, шел бы своей дорогой, всегда от тебя одни проблемы. Расшугал весь рынок, а люди ехали, рисковали.
– Угу. – Морхольд кивнул. – Так я пойду?
– Давай, иди. Че встали, концерт что ль? – охранник повернулся к толпе. – Расходитесь.
Морхольд запустил руку в подсумок, отсчитал плату и зашагал в сторону «дома». Дарья, поскрипывая новехонькими ботинками, отправилась следом. «Выкидуху», валявшуюся рядом с телом хозяина, девушка убрала к себе в карман.
– Слушай, Даша. – Морхольд приостановился.
– Да?
– Ты вот, к примеру, опасность не можешь предсказывать?
Дарья пожала плечами.
– Понятно. А жаль.
Печурка раскалилась до малинового цвета стенок. В комнатенке ощутимо воняло клопами и потными портянками. С последним запахом Морхольд себя связывать не мог. Его портянки, выстиранные еще утром, сохли на веревке. Ну, а клопы… а что клопы? Хорошо, вошь вроде бы не проживала на тощем солдатском одеяле, и то хлеб.
Сам он стоял перед неровным осколком зеркала, поставленным на подоконник, и старательно скреб шею стареньким «Жиллет». Смеркалось, скоро предстояло идти к составу. Дарья, чистая, пахнущая местным, жирным, недавно сваренным мылом, сидела в своих обновках на лежанке и смотрела на него.
– Что-то не так? – результат бритья его никак не устраивал. Найти хотя бы одну кассету к станку казалось уже нереальным. А вот опасные бритвы сталкер не жаловал. – Ты меня сейчас насквозь проткнешь глазами.
– Мы идем в пустошь. Зачем мыться? Запах же свежий, зверье набежит?
– Оно и так прискачет, не переживай… – Морхольд намылил шею и принялся скоблить кожу еще раз. Лицо брить не стал, мошки хватало, отросшая щетина лишь в помощь от ненасытных мелких кровопийц. – А помылась ты и оделась во все чистое, как и было тебе сказано, из-за гигиены. Понимаешь, ма филь?
– Э?
– Тьфу ты… Ладно, не обращай внимания. Говорю тебе, девочка, что если, не приведи Ктулху, тебя ранят, то что? Именно, Дарьюшка, надо, чтобы как можно меньше грязи попало в твою кровь. Ты абсолютно верно подметила, что делает тебе честь, основную особенность планируемого вояжа: пустошь, а именно она ожидает нас впереди, как-то не наполнена аптечными пунктами и лазаретов там нет. И даже доктор Айболит не встречается.
– Я слышала только про Машу-санитарку.
– Маша-санитарка, Дарья… – Морхольд провел ладонью по шее и вздохнул – гладко выбрить так и не вышло. – Маша-санитарка, милая, это байка, сказка, легенда и все прочее. И ладно бы, если бы наша, местная.
– Она есть. – Дарья пожала плечами. – Ее видят, и…
– Согласно поверью, моя девочка, Маша-санитарка, если так можно выразиться, проживает между Кинелем и местом нашего назначения. Говорят про молодую девочку – врача, в Большую Срань после Войны пытавшуюся спасти раненых. А раненые забот не оценили и ее, само собой, огуляли, неоднократно, с огоньком и изюминкой. От этой самой изюминки она наложила на себя руки. Но потом, как говорит контекст данного слуха, вернулась и отомстила. Но так как она такая одна, а ублюдков, именно таким образом показывающих свою силу, много, то… То назад, то есть в небытие, Марья так и не спешит. Так и ходит туда-сюда, мстит и плюет на могилы поганцев. Да?
Дарья кивнула.
– Вот какая штука только вырисовывается, Дарья. Легенда говорит, что мол, – Морхольд оседлал стул, – те, кто ее видят, помирают. Крайне кроваво и жестоко, так?
– Да.
– Кто ж тогда все это рассказывает?
Дарья снова пожала плечами.
– Да какая разница? А что у тебя за татуировки?
Морхольд поиграл желваками. Татуировки, вот ведь.
– Вот это, – палец показал на правое плечо, – прошлое.
– Кобыла?
Девушка хмыкнула. Сталкер вполне понимал ее сарказм. Прошлое, если уж на то пошло, не просто смахивало на лошадь, оно ей и было. Вернее, конем.
Черным жеребцом с белой гривой, вставшим на дыбы на алом фоне языков пламени, крушившим передним ногами острые скалы. Темная вязь змеящегося узора, с тонкими ободками по краям, плавно стекала вниз, к локтю. А по верху картинки, четко чернея на не выцветшей и не расплывшейся за десятки лет туши, выделялись четыре буквы – символы давно канувшей в Лету, реку забвения, империи. Возможно, самой великой за всю историю человечества.
– Ты пас лошадей до Войны? – девушка улыбнулась, не скрывая иронию. – Да?
Морхольд снова поиграл желваками и улыбнулся в ответ.
– Нет, конечно. Это эмблема, ну, моего округа. Где служил, как раз перед Войной.
– Далеко?
– Да, далековато. На юге, и там были горы. И лошади, наверное, были тоже.
– Почему «наверное»?
– Не видел. Бэтэров хватало, вертушек, грузовиков. И даже диких неприрученных коров. Порой на них даже охотились, иногда даже на танках.
– Ерунду какую-то говоришь. – Дарья снова улыбнулась. Улыбка у нее была хорошая. Открытая такая, добрая улыбка, не закрытая, во все тридцать два целых и белых зуба. Хотя нет, поправил себя Морхольд, вряд ли тридцать два, те, что «зубы мудрости», у нее вряд ли уже вылезли. – Не, коровы-то разные есть. Есть коровы, есть буренки. На буренок, когда они наглеют и рвутся в город, патрули с пулеметами ходят. Но то ж буренки.
– Ну да.
– А надпись?
Буквы, чернели по верху, странные, нерусские: SPQR.
– Это латынь… – Морхольд поскреб щетину. Щетина ответила мелодичным металлическим скрипом. – Сенатус Популюс Квиритиус Романус. Сенат и граждане Рима, девочка. Ты слышала про Рим? М-да, неудивительно. Рим, как говорил герой старого кинофильма, это мечта. И республика, и империя, величайшая империя мира. Или одна из них.
– Я не понимаю.
– Это мечта. У каждого в детстве есть мечта. Сейчас все просто – хочется сладко есть и мягко спать. Так было и раньше, но под словами скрывалось много другого. Сейчас… именно так. Просто поесть и выспаться. Помыться с горячей водой. Живым остаться.
– Твоя мечта?
– А?.. А мне хотелось жить в великой стране. Где люди уважают друг друга, где нет бардака, и есть хотя бы какое-то понятие о справедливости.
Дарья усмехнулась. Обидно, жестко, жестоко, растянув губы в холодной улыбке.
– Мечты, ну-ну. А что, в твоем Риме все было хорошо и прекрасно?
– В Риме? Да нет, вряд ли. Людей там продавали, как и везде в то время, грабили соседей, резали, жгли и убивали, топили села каких-нибудь непокорных фракийских медов в их же крови. Грызли ближних своих из-за ерунды, клеветали, изменяли, бросали детей. Все как всегда.
– Тогда почему?
– Потому что Рим, девочка, это мечта, которой никто из нас никогда не коснется. И даже до Войны, поверь мне, она оставалась недоступной. А это… вряд ли я сделал бы что-то подобное именно сейчас.
Дарья чуть помолчала.
– Но ты все равно гордишься ей. Гордишься этим вот конем и всем остальным.
– Горжусь. – Морхольд осклабился. – Это мое прошлое, и странно было бы думать по-другому.
– Ну, ладно. А вторая?
Дарья показала на другое плечо. Колючая темная ночь, выделяемая мелкими белыми точками звезд. Кругляш луны, сделанный чем-то светлым, еле заметный туман. Серая растрескавшаяся плита и снова надписи, и снова на чужом языке. Девушка пригляделась, пытаясь понять хотя бы что-то.
Dream – Life.
Life – Love.
Love – Pain.
Pain – Blood.
Blood – Death.
No faith.
– А, кое-чего знаю. Смерть, любовь, кровь, морковь… да ты этот, как его?
– Романтик?
– Ну, я бы сказала по-другому, но и это тоже сойдет. Выпендрежник.
Морхольд нахмурился, засопел. Через лоб пролегла глубокая старая морщина, желваки заиграли. А потом сталкер рассмеялся. Легко, спокойно и чуть радостно.
– Да и хрен с ним. Какая разница?
- Метро 2033: Третья сила - Дмитрий Ермаков - Боевая фантастика
- Из глубин - Руслан Мельников - Боевая фантастика
- Последний из нас - Игорь Ветошкин - Боевая фантастика
- Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин - Боевая фантастика
- Ссыльнопоселенец - Владимир Стрельников - Боевая фантастика
- Дети Кронарха. Путь Наследника - Артем Буряк - Боевая фантастика / Научная Фантастика
- Исполнение (СИ) - Янтарный Дмитрий - Боевая фантастика
- Цитадель один - Алексей Гулин - Боевая фантастика / Периодические издания / Социально-психологическая
- Два рубина - Миша Алексеев - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Прочие приключения
- Жребий Судьбы - Олег Кербис - Боевая фантастика