Универмаг - Илья Штемлер

Сазонов вздохнул. Он решил убраться из этой сумасшедшей секции, подключиться к камерам Южной линии третьего этажа, как вдруг на экране вновь возникла черноволосая гражданка. Она приближалась к месту выдачи покупок. Неужели с чеком? Когда же она успела? Вероятно, не одна работает...

Сазонов соединился с дежурным по опорному пункту порядка.

- Сержант, у вас есть свободные люди в штатском?

- Есть, Павел Павлович. Миронова цыганку только что привела.

- Пошлите ее в секцию мужских головных уборов. Гражданка лет тридцати, с сумкой через плечо, черные волосы распущенные, в фирменном пальто.

- Есть подозрения? — насторожился дежурный.

- Есть, сержант. Давно приметил. Проверьте.

А в кабинете уже переминались с ноги на ногу просители. Крепко сбитая женщина в куртке с капюшоном. Рядом спрятал за спину руки пожилой мужчина в распахнутом полушубке. Орденские колодки пластались на его груди.

- Он в морской пехоте воевал. Так это был божий рай в сравнении с тем, что делается у вас на третьем этаже. Чуть моего мужа не сбросили вниз из-за паршивой шапки. — Голос женщины, высокий, пронзительный, как-то не вязался с ее прочной фигурой. — Когда кончится это безобразие?

- Вам обязательно нужна ондатровая? — доброжелательно произнес Сазонов. — Почему бы не взять кроличью?

Мужчина смутился и вытянул из-за спины меховую шапку.

- Всю жизнь он носит кролика. Пусть погреется в ондатровой, — не сбавляла напор женщина. — А деньги вы наши не жалейте. Сами-то ходите в чем? В пыжике небось.

Сазонов шагнул к шкафу и снял с крючка шапку.

- Кролик. И я очень доволен, — улыбнулся Сазонов.

- На работу, — не отступала женщина. — А дома небось...

- Дома я хожу без шапки, — пытался отшутиться Сазонов.

- Катя, — нахмурился мужчина.

- Да ладно! — отмахнулась она. — Знаем. Своих небось обеспечил. А кролика держит в шкафу для отвода. Шапка вовсе-то и не его.

Сазонов провел ладонью по затылку и нахлобучил шапку.

- Его, — удовлетворенно произнес мужчина.

- Моя, — подтвердил Сазонов дымящейся от гнева гражданке. — И пальто мое. Не дубленка. Могу надеть — хотите?

Мужчина подхватил жену под руку.

- Пойдем, Катя. Ей-богу, стыдно просто.

- Помалкивай! — развернулась всем корпусом женщина.

Мужчина оставил руку жены, запахнул полушубок и направился к выходу.

- Правда что кролик! — крикнула ему в спину гражданка. — Постоять за себя не можешь! — И вышла следом.

Только сейчас Сазонов заметил в кабинете какое-то существо, завернутое вроде бы в ватное одеяло. На том месте, где ожидался воротник, лежала довольно приличная лиса, щеря фарфоровые зубки. Изрезанное морщинами лицо обладательницы странного пальто лучилось угодливой улыбкой. Пальцы теребили детскую варежку.

- Ну и люди же бывают, — мягко пропела она, покачивая головой.

- Что вам, бабушка? Тоже шапку ондатровую?

- На кой. Не потянуть. Платком покрылась — и готова. — Она поправила мордочку лисы. — Варежку потеряла. Правую.

- Что же я могу поделать?

- Как что? Ваш дом-то... Я без варежки пропаду. Правая ить.

- Ну, бабушка, вы и даете! — удивился Сазонов.— Столько народу.

- Это я понимаю, — согласилась старушка.

- Тут не только варежку, слона не найдешь.

- Это я понимаю, — кивнула старушка.

- Ну так вот, — вздохнул Сазонов.

- А что мне делать? Без правой-то варежки.

- Господи... Ну потеряйте вторую — и дело с концом! — Сазонов уныло смотрел на старушку. Такие тихие, мятые старушки — самый заклятый враг администрации. Всю душу вымотают...

- Ну, — подбадривала старушка, — ищи, стало быть.

- Где искать-то, где? — Сазонов нажал кнопку. Экран телевизора вспыхнул молочным светом, проявляя месиво покупателей. — Где искать ваши варежки?

- Только одну. Правую, — поправила старушка, вытягивая шею к телеэкрану: — Батюшки! Народу-то! Мильён! — Она нащупала стул и осторожно, бочком присела, не спуская глаз с экрана. — А может, отсюда приметим? Поди, не игла. Подбавь-ка свету.

Сазонов повернулся спиной. Он решил продолжать работу. Пусть сидит, надоест — уйдет. Хотя определенно знал, что подобным старушкам быстро ничего не надоедает.

Бабка тяжело ворочалась в своем ватном одеяле.

- А ты мне платок продай, — вкрадчиво промолвила она. — На том и порешим. Вчера давали. Чуть меня не зашибли... Пуховый. С кистями.

- Ну давали. Для плана. Кончились.

- Ко-о-ончились... А ты достань. Потому как я страдаю от вашего Универмага.

Сазонов решительно повернулся к старухе в своем вертящемся кресле — и в дверях увидел директора.

Просительница, перехватив потяжелевший взгляд Сазонова, живо соскочила со стула и шагнула к Фиртичу, почуяв в легко одетом мужчине большое начальство. Она принялась торопливо пересказывать свою печальную историю и в заключение потребовала компенсацию: пуховый платок. Потому как очень любила эту варежку, без нее совсем пропадет.

- Приходите к закрытию, — решил Сазонов. — Найдется варежка — вернем. Народу будет поменьше, я по радио объявлю.

- Не найдется, — проговорил Фиртич, подавляя улыбку.

- Не найдется, — торопливо согласилась старушка.

- Не найдется, — повторил Фиртич. — Потому что в кармане она у вас.

- Де?! — Она испуганно сунула руку в карман, выдав себя с головой.

- Тащите, тащите! — Фиртич все еще сдерживал смех.

Старушка извлекла вторую варежку.

- От те на! Здрасьте! — поздоровалась она с варежкой. — Как же ты туда попала? — Ей было стыдно. И она не скрывала этого: смотрела в сторону, шмыгала носом. Как школьница... — Платок мне нужен. Вот оно как, — бормотала она, бочком продвигаясь к двери.

- Минуточку, гражданка, — остановил ее Фиртич.

Старушка замерла. Короткие реснички моргали часто и жалостно. А губы — сухие, запавшие — что-то бормотали в оправдание.

Фиртич подошел к телефону и набрал номер.

- Антонян? Вы вчера торговали пуховыми платками. Что-нибудь осталось? Один, один... Спасибо, Юрий Аванесович. — Он положил трубку и повернулся к старушке. — Поднимитесь лифтом на пятый этаж. Скажите вахтеру, что директор направил...

- Батюшки, — обомлела старушка. Она представила, как расскажет эту историю завтра в очереди.

- Найдете заведующего отделом Антоняна. Запомнили?

- Ей-ей. Племяш мой Антон, — закивала старушка, не веря своему счастью. — Учитель он.

- От директора, скажете. — Фиртич с сомнением оглядел балахон с лисой и вздохнул. — Ступайте.

Повторять не пришлось — старую сдуло как и не было. Лишь улыбка еще держалась какое-то время в кабинете главного администратора.

- Испортила настроение бабка, — проговорил Фиртич. — Вот в гладильне бабушки. Тигрицы! А такие, — он кивнул в сторону двери, — душу тревожат. И не виноват ни в чем перед ней, а такое чувство... — Фиртич помолчал. — Пытался пройти через третий этаж. Куча мала! Вместо одной очереди стало две. Все перемешалось.

Сазонов почувствовал, что краснеет. Он был убежден, что директор знает о его распоряжении разделить очередь... Вздохнув, с надеждой повернулся к экрану: может, уже угомонились? Нет, все бурлит. Внезапно его лицо напряглось. Он переключил изображение на крупный план... В круговерти торгового зала, раздвигая толпу, пробирался начальник управления торговли Барамзин. За ним гуськом, словно за ледоколом, спешили Полозов, Гарусов. И еще, и еще... Человек десять, не меньше.

Толпа сминала их строй, разрывала, закручивала... Вот Гарусова швырнули в сторону. И он, отчаянно работая локтями, пытался нагнать своих. Барамзин остановился перед каким-то здоровенным мужчиной, выбирая, где бы его обойти. Мужчина обернулся, что-то произнес. И, верно, грубое, судя по выражению его лица.

- Какой стыд, — шептал Сазонов, — какой стыд! Что они теперь подумают... — Он обернулся к директору. — Вы знали о визите, знали! И приказали продавать эти проклятые шапки. — Голос его дрожал.

Фиртич поднялся с места. Взял Сазонова под руку.

- Это вы распорядились сделать две очереди?

Сазонов лизнул пересохшие губы и уныло кивнул.

- Вы молодец, Павел! Я рассчитывал на эффект. Но такого не ожидал. — Улыбка сияла на крепком лице Фиртича. — Надо было сделать три очереди, Павел. Десять! Чтобы они лезли по головам, по стенам. Чтобы им обрывали пуговицы и оттаптывали ноги... Вы просто молодец! Я боялся, что они пройдут служебным подъездом. Ан нет, неплохо я знаю нашего управляющего...

Не отводя озорных глаз от экрана, Фиртич ходил по кабинету.

- Я отправляюсь к себе. Прошу вас, свяжитесь с Мезенцевой, Индурским, с главным бухгалтером... Срочно ко мне, да и сами приходите. — И словно невзначай Фиртич обронил: — Скажите, Павел... вы не писали никакого письма в управление?

Сазонов подобрался. Вот зачем явился директор. Опять какая-нибудь сплетня.