Ночь поющих птиц - Сьюзен Барри

Она нетерпеливо стряхнула его руки:

— Что за ерунда! Это всего лишь царапины! Кроме того…

— Да?

— В доме и без меня хватало суеты, когда приехал врач. Думаю, имея в качестве пациентки миссис Раддок, он не сказал бы тебе спасибо, если бы ты предъявил ему еще одну жертву.

Фелипе продолжал хмуриться. Несмотря на то, что Анжела упорно отодвигалась от него, ему удалось посмотреть ей в лицо. Он заметил ее необычную бледность и темные круги под глазами, в которых, без сомнения, застыло напряжение: из голубых они превратились в синие. А еще в них появилось не виданное им раньше выражение открытого отвращения.

— В чем дело, querida? — нежно спросил Фелипе. — Я считал, что ты сегодня утром держала ситуацию под контролем, и мне не пришло в голову, что следовало бы помочь добраться до берега и тебе. Ты так хорошо плаваешь, и я знаю, что ты получила немало призов. Я думал, ты рассердишься, если я начну поднимать вокруг тебя шум; и потом…

— Тебе надо было присмотреть за миссис Раддок. Я знаю! — Ее губы сжались в тонкую полоску. — Разумеется, ты был ужасно расстроен, ведь она чуть не утонула, и вряд ли стоило ожидать, что ты обратишь внимание на что-то еще, кроме предмета твоей заботы, — и уж тем более на невесту, которая всего лишь часть сделки! Извини, Фелипе, но, когда сегодня ты напрочь забыл о моем существовании, я поняла, что не в состоянии выйти за тебя. Тебе придется просто принять как данность, что я не могу выйти за тебя. А с моими землями можно будет что-то придумать! Разве я не могу передать их тебе?.. Дарственная или что-нибудь в этом духе?.. Уверяю тебя, бабушка первой станет настаивать, что мой отказ выполнить сделку оправдывает твое право на компенсацию! Я знаю, ты еще не просил… но обязательно попросишь!

Фелипе отдернул от нее руки, словно его ужалили. Сначала он смотрел на Анжелу с изумлением, но потом его темные глаза сузились, а лицо окаменело.

— Итак, сеньорита, — мягко сказал он — так мягко, что это ее насторожило, — вы думаете, что я буду настаивать на выполнении сделки, не так ли?

— Да. — Она невозмутимо стояла перед ним, и никто не догадался бы, какую муку она испытывает в душе. — В конце концов, сделка есть сделка, а мы, Казента д'Иальго…

— О! Так теперь ты Казента д'Иальго, да? А я думал, ты очень гордишься тем, что ты — Гревил!

— Да. — Анжела выпрямилась во весь свой небольшой рост, и в ее глазах засветилась гордость. — Но моя половинка Гревил — английская, а англичане не вступают в такие соглашения, в которое вступили мы с тобой — или кто-то вступил за меня. Как Казента д'Иальго, я должна стать твоей женой, потому что моя бабушка решила, что так должно быть. Так же как Казента д'Иальго, я должна подчиняться бабушке. Но, как Гревил, я имею право передумать, если только мое уклонение от выполнения сделки не нанесет тебе материального ущерба. И именно поэтому я предлагаю составить дарственную, передающую тебе земли, которые тебе так нужны.

Фелипе еще с минуту смотрел на нее, а потом, опустив голову, начал ходить взад-вперед по комнате.

Вдруг он остановился в центре дорогого персидского ковра, изучил его рисунок, словно никогда раньше не замечал его, а потом высокомерно вскинул голову, как лошадь, которая чует перед собой скрытый забор и твердо намерена ни за что не перепрыгивать его.

— Итак, дорогая моя, — сказал Фелипе, — ты хочешь взять обратно свое слово, так? Фактически стереть свою подпись, поскольку я помню, что мы подписывали документ, обязующий нас пожениться. В нем было много условий, на которых настояла в твоих интересах твоя бабушка, и, как ты сказала, там были условия, касающиеся меня и от которых я проигрываю, если наш брак расстроится. Что ж, могу тебе сказать здесь и сейчас, что не допущу, чтобы меня обвели вокруг пальца, когда все уже почти завершилось! А это значит, что я не намерен лишаться тебя, не говоря о землях, на которых ты так настаиваешь. Я решил сделать тебя своей женой, и я сделаю тебя своей женой!

— Нет.

Анжела заволновалась. Он выглядел таким спокойным и решительным, и оттого, что его выводы были так хладнокровны, ей стало еще больнее. Она мечтала, чтобы пол разверзся под ее ногами и ей не пришлось бы жить дальше без Фелипе. А он в это время жестко объявлял ей, что, каковы бы ни были ее желания, он не намерен отступать ни на дюйм во всем, что касалось его прав.

Она расправила плечи. У нее было такое чувство, словно все ее тайные желания втаптывали в грязь, но ее решимость не выходить за него замуж не поколебалась ни на секунду. Только не после того, как он забыл о ней этим утром, отдав предпочтение Уиллоу Раддок.

Анжела пыталась соблазнять его, издеваться, насмехаться над ним:

— Если ты не женишься на мне, сможешь жениться на миссис Раддок! С частью моего состояния и твоими собственными владениями эта перспектива должна показаться тебе заманчивой.

Фелипе покачал головой, улыбаясь, и его улыбка Анжеле совсем не понравилась.

— Нет, дорогая моя, у меня нет намерения жениться на миссис Раддок.

— Тогда можешь сделать ее своей любовницей и так же тратить на нее мои деньги!

Выражение лица Фелипе резко изменилось. Его потемневшие глаза напугали ее.

— Если бы ты была мужчиной, я ударил бы тебя за эти слова! — отрывисто произнес он.

Он снова отвернулся, прошел к окну и посмотрел на море — доставившее ему утром столько тревог, — а потом, не поворачивая к Анжеле головы, с подчеркнутой язвительностью заговорил:

— Жаль, что ты, по-видимому, просто одержима проблемой миссис Раддок. Какое-то время мне казалось, что тебе нравится видеть в ней своего рода соперницу. Как бы то ни было, соперница она тебе или нет, я не собираюсь освобождать тебя и, несмотря на то что я, возможно, с удовольствием женился бы на Кармелите, я женюсь на тебе! Может, это и жертва с моей стороны, но я предпочитаю сделать именно так. Что бы ты ни сказала бабушке, я все буду отрицать, и приготовления к свадьбе будут идти как намечено. Собственно говоря, дата назначена — через три недели, считая с сегодняшнего дня. Вы с бабушкой вернетесь домой, чтобы завершить все приготовления, а за два дня до свадьбы ты переедешь в отель в Мадриде. Всё уже устроили. Ты ничего не можешь сказать, чтобы изменить все это!

Анжела побледнела — даже сильнее, чем утром, — сглотнула и облизала пересохшие губы.

— Это абсурдно, Фелипе, — холодно сказала она. — Ты сам прекрасно знаешь, что не можешь мной командовать. Я живой человек! А не лошадь, которую ты собираешься купить для своей конюшни!

— Лошадь или женщина — никакой разницы! Скоро ты будешь моей!

Фелипе торжествующе обернулся и окинул ее суровым взглядом. У Анжелы возникло чувство, похожее на ее отношение к нему, когда они только познакомились, — что их тесная связь будет истинным кошмаром. Она ужаснулась, подумав, каким беспощадным и даже жестоким он мог быть, если ему это надо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});