Дело рыжего киллера - Андрей Воробьев

— Закончилась конспирация? — С нарочитой, для матери, иронией спросил он Алексея, сразу заметив по его лицу, что сыну было не до шуток. Таким мрачным и отчаявшимся он никогда своего Лешу не видел.

— Сегодня свободы. Охрана остается. Чтобы не скучали вы здесь одни, — криво улыбнулся Алексей. — Что завтра — не знаю. Я буду звонить.

— Уже уезжаешь? — Откликнулась мать. — Может, хоть пообедаешь?

Алексей подошел к ней, обнял за плечи.

— Прости, мам, сегодня не до этого. Ты можешь какие-нибудь отгулы в школе взять?

— Неужели что-нибудь серьезное?

Маленькая, наивная мама…

— Мам, на всякий случай, ладно? Береженого Бог бережет. А валокордином кто тут из вас баловался? — Он взял в руки пузырек со стола.

— Да это я на всякий случай Юрию Алексеевичу дала. У него нервишки, сам знаешь какие. Я тут у вас самый крепкий человек.

— Конечно, ма. Ты у нас молодец.

Отец вышел на крыльцо проводить Алексея.

— Расскажешь что или темнить будешь? — Приступил он теперь со всей серьезностью.

— Пап, на сегодняшнее утро уже два трупа. Достаточно? Киллер к тебе уже выезжал — на рекогносцировку. Сегодня. Утром. Ты-то сам заметил здесь что-нибудь подозрительное?

— Ничего. А что собственно происходит?

— Знал бы сам, давно соломки подстелил… То, что сегодня все будет тихо, гарантирую. Завтра — не знаю. Вы тут не расслабляйтесь, — попросил Алексей отца, зная, что с этим-то киллером он уже сегодня разберется, тянуть дальше не имело смысла. — Этого киллера не будет. Но ты прекрасно понимаешь, что может появиться второй. Так что думай отец, считай. Кто заказчик? Кому это может быть выгодно? Без твоей помощи нам в этом деле не продраться. Думай, пап, думай. И будь осторожен — все наши неприятности еще впереди.

Он еще хотел добавить, чтобы тот берег мать, но ясно было, что отец справится и без его советов…

* * *

За полтора часа домчавшись до города, Алексей поехал сразу на Петроградскую. На его беспрерывный трезвон дверь открыла сама Марина, она была одна в квартире в этот еще не поздний вечер. Кажется, она ожидала увидеть на пороге кого-то другого. Испуганно отпрянув, впустила Алексея в квартиру.

Увидев эти округленные невинные глаза, Нертов рявкнул: «Дура, вот дура-то!». Он еле сдерживал себя, чтобы не ударить Марину. Но, схватив ее за плечо и подталкивая в спину, молча повел к дверям ее комнаты, с силой распахнул их, втолкнул Марину внутрь. Она упала на диван. Алексей медленно защелкнул замок, подергав на всякий случай ручку — дверь была заперта крепко.

Марина затравленно сползла на пол и вся сжалась, подтянув колени к подбородку. Алексей присел перед нею, взял ее руки в свои и, раскачивая ладони в такт словам, проговорил:

— Я все знаю. Я тоже был сегодня в этом городе. Я даже знаю, кого ты должна убить. Вот так. Теперь рассказывай ты. По порядку. Что происходит?

Марина мотнула головой, пытаясь сказать «нет», но вдруг разрыдалась — в голос, почти с детским ревом. Отпустив ее руки и тряханув за плечи, Алексей пробормотал, стоя перед ней на коленях.

— Истеричка! Ты скажешь что-нибудь или нет? Ну, хоть слово?

Ярость Алексея остановила рыдания. Марина бросила на него взгляд, полный ненависти.

— Господи, когда вы все от меня отстанете?.. Почему я должна тебе верить?.. Откуда я знаю, кто ты и с кем? С ними, с другими?.. Кому ты служишь, Лешенька-охранник, любезный слуга…

— Дура!

— Пусть так. Мне все равно.

— Понятно: на себя ты давно наплевала. Что хотят, то с тобою и вытворяют…

При этих словах Марина вновь залилась слезами. Теперь уже тихо и безнадежно. Она всхлипывала, опустив голову на колени.

«И что дальше? Как с ней разговаривать? Правильно говорят, что женские слезы способны вывести из себя». Злость на эту девицу уже не просто закипала в нем, а стучала в висках. Нертов схватил девушку за плечи: «Прекрати реветь!» Марина подняла зареванное лицо — такое несчастное и искреннее… В висках Алексея застучало нечто другое, что он обычно гнал от себя… Посмотрев на гостя, она вдруг обхватила его шею руками, уткнулась головой в его плечо и еще сильнее разрыдалась. «Вот влип, — успел подумать он. — С этим надо что-то делать: пора приводить в чувство и девчонку, и себя».

Марина еще крепче прижалась к нему, заливаясь слезами. Жалость, смешанная с желанием, вдруг пронзила его, и он, утешая, сначала нежно поцеловал ее волосы, потом распухшее лицо с мокрыми дорожками слез… Марина замерла, посмотрела на него долгим и как будто невидящим взглядом, опустила веки и неожиданно потянулась к нему губами. Внезапный поцелуй — мягкий и чувственный — заставил Алексея одеревенеть. Он уже и не пытался понимать, что происходит.

Гулко заколотилось сердце. С улицы в комнату, несмотря на наглухо закрытые окна, доносился шум двора-колодца. Мальчишки гоняли мяч. Дворник со скрежетом скоблил остатки льда. Мяч ударился о решетку окна, задребезжали стекла. Окрик дворника — и все звуки стихли. Видно, мальчишки разбежались…

Тишина повисла в жаркой и душной комнате. Юрист оттянул ворот рубашки. Ледяная рука Марины обхватила шею — Алексей вздрогнул. Марина вновь прильнула к нему — он ответил таким же долгим, долгим поцелуем.

Они стояли на коленях друг напротив друга. Руки ее скользнули по его плечам, она все крепче прижимала его к себе, обхватывая за пояс. Он почувствовал, как рука Марины опустилась за ремень… Алексей застонал и отпрянул. Но было уже поздно: Марина выхватила заткнутый сзади за пояс пистолет, отскочила в угол комнаты, быстро дослала патрон в патронник и двумя руками направила ствол прямо в лицо стоящему на коленях Алексею.

Нертов замер. Он увидел перед собою прекрасное и жестокое лицо убийцы. По лбу будто прошла волна холодка от вороненого ствола. Он онемел — пелена отрешенности начала застилать его глаза. Это были доли секунды — подступила расслабленность, потом ощущение полета в теплых струях летнего воздуха, в ожидании того момента, когда будет выдернуто парашютное кольцо. «Поздно», — плыла земля под Алексеем, боявшимся и пошевелиться. Нет, не выдернуть ему сегодня это кольцо, не спастись… Сейчас или девчонка сдуру выстрелит и попадет, или… Об этом «или» думать не хотелось: Нертов знал, что сумеет успеть уйти с линии огня до того, как убийца нажмет спусковой крючок. Но тогда убийцей уже будет он. Но этого просто не может быть…

Далекий телефонный звонок в коридоре… Алексей не мигая, посмотрел на девушку. Марина еле выдержала его взгляд. Опустила руки перед собой и надменно улыбнулась.

— Что, Лешенька…

Нертов не дал ей договорить. Воспользовавшись этой секундной паузой, он резко выхватил пистолет из рук Марины и, вскочив с коленей, навел на нее ствол. Жестко и размеренно приказал:

— Назад. К стене. Руки за голову! Делай, как я тебе говорю…

Марина ошалело посмотрела на его перекошенное лицо, попятилась к стене. Но вдруг как-то странно фыркнула и расхохоталась.

— А ведь можешь выстрелить в меня, да? Я-то не смогла. Я лишь так, представила. Интересно, что чувствуешь, когда пускаешь пулю прямо в человека? Ну, пошутила я, пошутила, — выкрикнула она уже в истерике.

— Сумасшедшая! — приблизился к ней Алексей, все еще удерживая пистолет правой рукой. Левой он притянул ее к себе. Марина откинула лицо и посмотрела на него таким взглядом, который не мог обмануть. — Сумасшедшая… Бедная ты девочка…

Алексей осторожно дотянулся до письменного стола, избавился от металла, нагретого и влажного. И, увлекаемый Мариной, рухнул на диван. Он уже не слышал ни шума двора, ни громких разговоров соседей в коридоре, ни истошных выкриков «Естьтакаябуква-а!» из телевизора, все это время бубнившего за стеной.

Алексей и подумать не мог о том, что это может произойти, мысль о близости с этой девочкой никогда и не приходила ему в голову. Все получилось само собой. Они вместе окунулись в стремительно уносивший их поток изнеможения, Алексей растворялся в этом сильном и горячем теле, отзывавшемся на каждое его движение, каждый стон…

Напряжение, близкое к мучительной боли, сменилось невесомостью — он опять плыл, парил воздухе, опрокидываясь, теперь уж в безмятежный сон.

Сколько прошло времени? Он не помнил. Проснулся — уже светало. Значит, часов восемь утра, подумал Нертов. Счастливо обернувшись к Марине, тепло которой он чувствовал всю эту безумную ночь, он увидел… Вернее, он не увидел — ничего, кроме помятой простыни. Моментально вскочив, зажег ночник. Алексей был один. В комнате кое-что изменилось. Распахнутый шкаф, выдвинутые ящики стола — все явно носило следы спешных поисков. Он помотал головой, стряхивая с себя последний сон.

Осмотрелся в комнате. Так-так, с опустевшего письменного стола исчезла даже фотография Македонского. Конечно, здесь ничего не искали — здесь просто собирали вещи… Нертов подошел к окну, зачем-то выглянул наружу. Пикапчик прослушки по-прежнему стоял во дворе. Алексей обернулся и только тогда заметил лист бумаги на письменном столе. Крупными буквами на нем было выведено: «Не ищи».