Неживая - Ника Светлая

та самая Ви, которая полюбила старые песни, аромат кофе, танцевать вальс, исчезла. Кто-то из работников стянул сиреневый костюм, белье и носки, осмотрел кожу. Чужие руки прошлись по телу, изучили каждый сантиметр кожи. Маникюр требовалось обновить, на пальцах и ладонях были небольшие царапины. Придется вызвать кого-то из отдела кожи и дизайна, но начальство просило не задействовать лишних людей. Придется оставить как есть. Важнее было решить проблему с кодом. Всю ночь разработчики проверяли на ошибки, но так ничего и не нашли.

Ви переложили в новенький бокс, упаковали и поместили в небольшой грузовик. Два охранника с оружием ехали внутри, еще один – в кабине. Машина быстро пересекла путь от технопарка до Лас-Вегаса и с лучами солнца приблизилась к пункту назначения. Рано утром она уже была у порога большого особняка. Коробку передали другим охранникам, которые поместили товар в специальной комнате с хорошей звукоизоляцией.

С восходом солнца мир не изменился, рабочие с ночной смены шли домой, дневная смена уже приступила к работе, сотрудники офиса заняли кабинеты. Работа кипела так же, как и в любой другой день. Только в отделе тестирования ранним утром состоялось собрание, на котором руководитель отдела кадров представил нового начальника – Николаса Брэма. Мужчина стоял, гордо выпрямившись, пока объявляли его новую должность. На его счету была уже достаточная сумма, чтобы купить домик на берегу, открыть бар и жить так, как он мечтал. Но он не отказался от повышения, потому что был неглуп, а в новой должности и знакомствах с руководством видел большие перспективы. Лишь на мгновение он испытал дискомфорт, вспомнив о наставнике, но в отделе кадров уверенно заявили, что мистер Мори срочно покинул страну. Состояние его здоровья ухудшилось, поэтому он решил вернуться на родину, чтобы заняться лечением. Все знали о проблеме с ногой, которая все чаще мучила мужчину, поэтому никто не был удивлен. И Николас был доволен, что не придется встречаться с Нагато лицом к лицу, объясняться и неловко оправдываться.

В это время Нагато лежал где-то в подвале технопарка на полу темной кладовой, которую поспешно освободили от лишних вещей. Остались только пара стульев, стол и несколько шкафов. Его руки все еще были связаны. В таком же положении через стенку Алекс сидел на полу. Он потерял счет времени, потому что окон в комнате не было. Он то дремал, то просыпался от дикой боли в ребрах.

Ближе к полудню дверной замок щелкнул, и вошли несколько охранников. Бросили на пол пару бутылок воды, в углу поставили ведро, ножом разрезали хомуты и молча вышли. Первым делом Алекс, превозмогая боль, бросился к двери, но прочный металл не поддавался. Он обреченно пнул дверь ногой. Он знал, что вечно держать его здесь не будут, оставалось только ждать своей участи.

Бармен мечтал достать сигарету из заднего кармана джинсов и сделать большую затяжку, но смятая пачка осталась в душном баре. Там же похоронена часть его жизни, два года вырваны из потока, будто их и не существовало. Эти бесконечно долгие ночи за стойкой бара не принадлежали ему, как и он сам не принадлежал себе. Его жизнь была брошена на ветер, как мелкая песчинка красной пустыни. Если не брать в руки свою судьбу, то дни, месяцы и годы будут стерты. Живешь чужими мыслями, убеждениями, горьким опытом, потому что не готов испить свой и извлечь из него урок. Песчинка, гонимая ветром в пустоту.

В соседней комнате Нагато смочил горло и прикрыл веки. В сознании всплыли картины из детства, смех сестренки Рин и прогулки по парку. Крупицы воспоминаний раньше причиняли боль, но сейчас приносили облегчение. Когда его сестру убили, он боялся думать о ней. Даже в самых ранних воспоминаниях, в самых теплых крылось горе. Но время от времени он находил ее вещи, встречал ее одноклассниц или проходил те места, где они проводили много времени. Сначала из его жизни исчез красный цвет. В потоке людей он встретил ребенка в красном дождевике с ушками. Девочка держала за руку маму и подпрыгивала с каждым шагом. Он хотел погнаться за ней, окликнуть Рин, подхватить на руки, прижать к себе и никогда не отпускать. Но Рин была мертва. Раздражающий красный мелькал всюду: помадой на губах, тонким шелковым шарфиком, большой вывеской Sale. Нагато возненавидел цвет смерти и потери, как ненавидел тех, кто забрал жизнь его сестры. Спустя год, когда Нагато уже примирился с потерей, из его жизни исчез зеленый цвет. Среди вещей на дальней полке он нашел детские книги, которые читал сестре. Яркие изумрудные обложки стояли перед глазами, когда он выбросил книги в мусорное ведро, впрочем, тут же пожалев о том, что сделал, достал и отнес книги соседским детям. Спустя время Рин украла розовый цвет – основной цвет всех ее вещей. Нагато сам поразился тому, что забыл: в детской все было розовым – постельное белье и торшер, мебель и одежда, заколки и детская косметика. Удивительна человеческая память: если сильно хочешь что-то забыть, мозг будет только рад тебе в этом помочь. Даже боль сходит на нет. Но стоит на секунду окунуться в воспоминания, как возвращаешься в самый первый день, когда боль выворачивает тебя, рвется наружу бесконечным потоком крика и слез. Только когда все цвета в жизни Нагато поблекли, он смирился окончательно, что у него больше нет сестры и никогда не будет. Он вступал в отношения, расставался, делал карьеру, пробивался наверх и наконец решил, что сможет начать все сначала в новом месте, с новыми людьми. Только на новое место он привез себя прежнего.

Перед глазами мелькали все цвета радуги, и каждый цвет напоминал ему о Рин. И боли не было. «Наверное, так всегда бывает в конце», – решил Нагато и провалился в сон. И тело больше не ныло от побоев, нога больше не беспокоила.

* * *

Замок щелкнул, и в дверях появилась темная фигура. С Алексом не церемонились.

– Это тебе на сутки, – рявкнул мужчина в черных джинсах и футболке, швырнув поднос с едой прямо на пол. Пластиковый поднос жалобно брякнул о пол, бутылка воды упала и покатилась в сторону Алекса. Парень остановил ее ногой и оглядел охранника. Его ботинки были туго зашнурованы, на одной руке красовалась цветная татуировка с геометрическим рисунком, уходящая под футболку. Мужчина уже развернулся и собирался выйти, когда Алекс попытался встать; боль в ребрах не дала подняться на ноги.

– А что потом? – вдогонку спросил он.

Мужчина обернулся, на лице красовалась кривая ухмылка.

– Домой поедешь.

– А как же иммиграционный суд и все дела?

Охранник хмыкнул и закрыл дверь. Алекс в тишине услышал, как негромко открылась соседняя дверь, где, скорее всего, держали Нагато. Грубый голос охранника звучал неразборчиво, но можно было догадаться, что он сказал. Разговор был столь же коротким, потом дверь захлопнулась. Алекс подполз к стене и дважды с силой ударил по ней. Через пару секунд получил в ответ два глухих удара.

«Ты в порядке?» – будто спрашивал Алекс.

«Нет, как и ты», – будто ответил Нагато.

Зато они оба знали, что неодиноки. В отличие от Ви, которая была во власти чужих рук. Алекс пожалел, что не знал азбуки Морзе. Но что бы он сказал своему напарнику? Даже встреться он с ним лицом к лицу, не нашел бы подходящих слов. Лишь попросил бы прощения за то, что втянул его в эту историю. А Нагато попросил бы прощения за то, что не смог разведать безопасный выезд из технопарка. И коротко попрощались, потому что их судьбы связала Ви, а без нее они – просто знакомые, два посторонних человека, на время связанных одной целью – спасти неживого робота.

Кира

Кира не спала этой ночью. После звонка Николаса Брэма, который рассказал, что Нагато нанял машину, чтобы съездить проветриться, она связалась со службой аренды автомобилей. Стоило чуть надавить, пообещать компенсацию за небольшие нарушения и неудобства – и уже через полчаса она сидела за компьютером и наблюдала за передвижением нанятого