Девушка с прошлым - Алла Репина

Лишь один раз он приметил такую девочку летом, на заливе, они бродили вместе по берегу… У девочки был обгоревший носик и растрепанные рыжие волосы, по ее обнаженным плечам, сквозь тень листвы, пробегали солнечные зайчики… Но, увы, и эта девочка была далеко не тем покорным ему созданием, образ которого давно родился в его фантазиях. Мало того, что она оказалась крепкой спортсменкой, так еще и любовницей одного не слишком молодого человека, известного актера. “Деньги и слава – они манят юных созданий”, – подумал тогда он. А та хватка, с которой это романтическое создание управлялось с оружием, и вовсе шокировала Алексея. В стреляющей женщине было какое-то неприятное ему противоречие. И все же… И все же Алексей время от времени вспоминал этот летний пикник, на котором судьба свела его с Мариной. Запомнилась не столько сама девочка, сколько вызванные ею ощущения.

* * *

К той поре, когда начали разворачиваться все события, связанные со смертью Македонского, все последовавшие за этим странности и загадки, Алексею уже окончательно удалось избавиться от этого образа-наваждения. Вновь появившаяся Марина уже не вызывала никаких нежных всплесков в его душе. Так, по крайней мере, хотел думать сам Алексей. А когда при взгляде на нее у него появлялись разные нехорошие симптомчики, вроде тех, что бывают у прыщавых старшеклассников предательского дрожания рук или пульсирующей в висках крови, Алексей старательно принимался искать в Марине знакомые черты и пороки раздражавших его женщин. Биография девицы ему в том помогала: убитый любовник, сомнительные связи – все это было не в ее пользу, и Алексей с немалым удовлетворением складывал несимпатичный образ. Убедить себя в том, что Марина ему не нужна, удавалось только на расстоянии – при встрече он вновь впадал в состояние легкой эйфории, которую приходилось с трудом подавлять размышлениями о неразумности и неуместности связи с девицей, порученной ему в качестве объекта наблюдения.

А теперь, когда со всей очевидностью, вырисовывалось, что девицу эту готовили на роль киллера, Нертов даже испытал некоторое злорадство: мол, докатилась, нарвалась. Он не испытывал к ней жалости, когда она пострадала под колесами мотоциклиста. Последняя прослушка заставила и вовсе ее возненавидеть: он четко услышал на пленке название города, в котором жили его родители. Значит, завтра Марина отправляется туда – с совершенно определенной целью…

"Отец!” – вдруг мелькнуло в его голове, когда он услышал прямое указание на жертву, якобы обобравшую людей и оставившую голодных ребятишек. Не о том ли случае с зарплатами шла речь? Он тотчас же припомнил почти годичной давности разговор, в котором отец не стал отрицать, что ходит по краю пропасти. Как же он, идиот, не доработал, не дожал эту историю с похищением, концы которой явно тянутся к шефу?! Почему за все прошедшие месяцы, а не только за три недели, вновь столкнувшие его со странностями вокруг Марины, ему не пришло в голову, что та история с похищением родителей вполне может иметь свое продолжение – еще более ужасное, чем плен, чем те подписанные бумаги? Конечно, ему давно было пора насторожиться и все четко просчитать. Почему же, перебирая возможных жертв киллера, он ни разу не подумал об отце?

"Успеть!” – вот то единственное слово, которое осталось у него сейчас. Его и повторял он до утра, пока вместе с сотрудниками службы безопасности Игорем и Петром они не выехали из города вслед за красной “Нивой”, увозившей Марину в уже известном им направлении. Утром отправились в путь двумя машинами – банковской “семеркой”, в которой ехали Игорь и Петр, и “девяткой” Алексея. Первая машина, с тремя охранниками, была выслана в городок отца еще с ночи.

В “Ниве”, заехавшей рано утром прямо во двор Марининого дома, сидел только один человек пожилой грузный шофер, который со всей очевидностью никак не мог быть тем самым ночным гостем. У гостя, как уже знал Алексей, был тонкий силуэт и довольно молодой голос. Сейчас Алексею оставалось лишь одно: ждать, как развернутся события. И наблюдать. Ребята, отправленные в городок заранее, должны были обеспечить безопасность родителей.

Еще с вечера Алексей позвонил отцу. Объяснить по мобильному телефону, который мог прослушиваться кем угодно, ничего не стал. Только бросил хорошо понятное им обоим:

– Кажется, я встретил твоих театральных знакомых…

– Как?

– За завтраком расскажу. Ты уж без меня не начинай, дождись. Кстати, к тебе заедут на ночлег мои друзья. Прими их как следует. Понял, отец?

На время Юрию Алексеевичу предстояло стать домашним затворником. Как назло, новый дом директора был построен на высоком берегу и просматривался – а значит, и простреливался – со всех сторон. Никаких бетонных заборов, никакой сигнализации: в маленьком городке это стало бы неслыханным вызовом, знаком недоверия к его жителям.

Примчавшиеся среди ночи к растерянным родителям Алексея охранники отделались минимумом объяснений. Директору пришлось смириться с тем, что “так надо”. Ребята, лица которых были знакомы ему по банку, первым делом наглухо зашторили окна и велели не выходить никому из дома: ни утром, ни весь следующий день. Один охранник остался с директором и женой. Двое других отправились колесить по городку, чтобы присмотреться к местности, вычислить те опасные точки, которые могли бы послужить убежищем киллера. Спать они устроились потом прямо во дворе, в машине, хотя какой там был сон – до рассвета оставались считанные часы. Весной в этих краях светает рано, в семь утра белым-бело, как в зимний полдень.

Алексей вырулил на улочки городка уже в девятом часу – оторвался от красной “Нивы” и банковской “семерки” еще на трассе. Заехал к родителям: все было спокойно, ничего подозрительного. Бросив отцу с матерью: “Потом все расскажу”, и оставив их на попечение “бодигардов”, отправился на поиски “Нивы” и “семерки”. Однако ни одной из этих машин в городе он не встретил. Попытка связаться с ребятами по сотовому ничего не дала телефон не отвечал. “Чертовщина какая-то! Куда же они подевались?” – не понимал Алексей. Вернувшись на пост ГАЙ при въезде в город, он узнал, что красная “Нива” вроде бы как проезжала – с полчаса тому назад. А никакой зеленой “семерки” с питерскими номерами ребята, среди которых нашелся и его старый приятель-одноклассник, вроде бы не видели.

– Ты уверен? – переспросил его Алексей. – Понимаешь, друзья мои сегодня должны были к нам на рыбалку завернуть…

– В будний-то день? Неплохо вы там, в Питере, пристроились.

– Мы ж в охране. Работаем сутки через двое, вот и позвал я их проветриться.

– А… Места-то еще помнишь?

Алексей не успел ничего ответить – в этот момент зачихала рация, прикрепленная на груди у приятеля:

– Внимание! ДТП в Ильинке. Есть пострадавшие. Слышали вы там или нет?

– Что случилось?

– Зеленая “семерка”, номера питерские, врезалась в столб электропередачи. В машине водитель и пассажир. Оба – жмурики… Та-акой бля фарш.

Гаишник отвел глаза.

– Твои?

– Мои…

– Друзья-то близкие были или так, по службе?

– Близкие!

– Да, съездили ребята на рыбалку…

Алексей, уже не слушая последних слов, вскочил в машину и резко рванул с места. До Ильинки было рукой подать.

Трасса, она же главная улица Ильинки, перерезала деревню пополам. Издалека он увидел скопление машин и людей. Проезжавшие мимо машины останавливались – водители выходили. Не всякому из них когда-нибудь доводилось видеть такое.

Из машины он увидел изогнутые прутья столба с повисшими на них кусками бетона, вздыбленную зеленую крышу “семерки”, охватившей столб подковой искореженного металла… На негнущихся ногах он подошел к тому месту, на котором нашли свою судьбу его ребята… Переступил через грязный весенний ручей. Вода была смешана с кровью. Алексей еле справился с дурнотой. Женщина за спиной причитала:

– Ленка соседская, дрянь такая, выбежала на дорогу за своим котенком, а эти ребята, я сама видела, еле успели увернуться, чтобы ее не сбить. Эта котенка взяла и как ни в чем не бывало к себе домой – шмыг! Ты подумай, зараза какая! Такое устроила из-за какого-то вшивого котенка, топить его, понимаешь ли, не дала. Так лучше бы тогда еще утопили, как кошка окотилась. А теперь такое горе кому-то, такое горе! Ребята-то молодые, сирот, наверное, оставили. У, паршивка!.. – и женщина по которому кругу принялась рассказывать вновь подошедшим историю про Ленкиного котенка.

"Случайность, дикая и нелепая случайность, – подумал Алексей. – Хотя… Хотя, – остановил он себя, покорно причитающего о нелепой судьбе ребят, – это с какой же силой надо было врезаться в столб, чтобы разнести машину вдребезги?” Уж никак не на положенных сорока километрах ехали Игорек и Петр через деревню. Тут все сто были, не меньше. И что же это означает? То, что “Нива” пыталась от них оторваться? Заметила слежку? Что-то произошло, но что – Алексей знать не мог.