Титан (другой перевод) - Джон Варли

— Помни только, что нельзя звать пузырь, когда у тебя горит костер.

— Ха! Ну ты и оптимист!

— Думаю, вам скоро удастся развести костер. И я тут еще вот о чем подумал… может, мне забрать у вас Август? Со мной ей, наверное, будет полегче. Ведь мы сможем облететь многие земли в поисках Апрель.

— О своих людях мы позаботимся сами, — холодно ответила Сирокко.

— Как скажешь.

— К тому же ей, наверное, и невдомек, что ты улетаешь. А теперь уйди с глаз моих, черт бы тебя побрал.

* * *

Оказалось, что Август далеко не столь безучастна, как полагала Сирокко. Услышав, что Кельвин отбывает, она настояла на том, чтобы ей к нему присоединиться. После краткой баталии Сирокко выбросила белый флаг, но дурных предчувствий у нее от этого только прибавилось.

Опустившись ниже, Свистолет принялся крутить каким-то канатом. Все наблюдали, как канат пляшет в воздухе.

— Зачем он это делает? — поинтересовался Билл. — Чего ему надо?

— Он мне радуется, — просто ответил Кельвин. — А потом он привык возить пассажиров. Разумные особи платят за проезд, перемещая пищу из первого желудка во второй. У Свистолета для этого просто нет мышц. Ему приходится экономить в весе.

— А что, здесь все так тихо-мирно? — спросила Габи. — Мы еще не видели никого, даже отдаленно похожего на хищника.

— Хищники есть, но их немного. Здесь главный жизненный принцип — это симбиоз. А еще — религия. Свистолет говорит, что все высшие формы жизни поклоняются одному верховному божеству, которое, как принято верить, пребывает в ступице. Я представил себе богиню, что правит здесь всем кругом земным. И назвал ее Геей, в честь матери греческих богов.

Сирокко, сама того не желая, заинтересовалась.

— И кто, по-твоему, эта Гея? А, Кельвин? Просто персонаж примитивной легенды? Или, быть может, пункт управления всей этой махиной?

— Не знаю. Фемида намного старше Свистолета, и очень многое даже ему неведомо.

— Но кто здесь верховодит? Ты сказал, что на Фемиде живет множество рас. Так которая же? Или они сотрудничают?

— И этого я не знаю. Читала ты когда-нибудь рассказы про корабли генерационного типа, где что-то выходило из строя и все постепенно возвращались к первобытному состоянию? Думаю, нечто подобное может происходить и на Фемиде. Что-то здесь несомненно работает. Быть может, машины. Или в ступице по-прежнему остается какая-то раса. Отсюда, надо полагать, и проистекает местная религия. Но Свистолет уверен, что руку на штурвале кто-то все-таки держит.

Сирокко помрачнела. Ну как его со всей этой информацией отпустить? Пусть сведения обрывочные и пусть даже неясно, что здесь правда, а что — нет, но это все, что у них есть.

Однако менять решение было уже поздно. Кельвин уже сунул ногу в стремя на конце длинной веревки. Август присоседилась — и пузырь подтянул их к себе.

— Капитан! — крикнул Кельвин, прежде чем исчезнуть. — Габи не следовало называть это место Фемидой. Зовите его Геей.

Погруженная в черную хандру, Сирокко мысленно пережевывала случившееся. Сидела у реки и без конца думала о том, что ей следовало сделать. Но единственно верного решения так и не находила.

— А как насчет клятвы Гиппократа? — вдруг спросила она у Билла. — Ведь его, черт побери, послали сюда с одним-единственным заданием — заботиться о нас, когда нам это потребуется.

— Пойми, Рокки, мы все теперь изменились.

"Все, кроме меня", — подумала Сирокко, но вслух сказать не решилась. И все же, насколько она могла судить, пережитое ею далеко идущих последствий не имело. В каком-то смысле странно было именно это — а не то, что произошло с остальными. Вообще-то все они должны были впасть в кататонию. Вместо этого один получил амнезию, другая невроз навязчивости, третью стала мучить травма подросткового возраста, а четвертый ни с того ни с сего возлюбил живые дирижабли. И только разум Сирокко остался в целости и сохранности.

"Хоть себя не дурачь, — пробормотала она. — Наверняка ты им кажешься такой же тронутой, как и они тебе". Но и это замечание Сирокко затем отвергла. Билл, Габи и Кельвин сознавали, что пережитое их изменило, хотя Габи и не желала признавать свою любовь к Сирокко побочным эффектом. Август же была настолько потрясена утратой сестры, что вообще ни о чем другом не думала.

Тут Сирокко опять вспомнила про Апрель и Джина. Интересно, живы ли они, а если живы, то как у них там дела? Пребывают ли они в одиночестве или им удалось соединиться?

Пытаясь связаться с пропавшими товарищами, Сирокко, Билл и Габи наладили регулярные сеансы приема и передачи — но тщетно. Не слышно было больше мужских рыданий, а Апрель вообще исчезла бесследно.

Время шло дальше — но теперь за ним уже следили. Часы Кельвина позволяли Сирокко давать сигнал к отбою, хотя приспособиться к непрерывному свету было нелегко. Сирокко не ожидала этого от группы людей, несколько месяцев проживших в искусственной среде «Укротителя», где день устанавливали по корабельному компьютеру и могли произвольно его менять.

Жизнь была легче легкого. Все до единого фрукты оказались съедобными и, судя по всему, питательными. Любой недостаток витаминов давно бы уже проявился. Некоторые фрукты содержали соль, а другие, судя по характерному привкусу, витамин С. Навалом было и удобной для убоя дичи.

Они привыкли к строгим временным предписаниям жизни астронавта, где повседневные обязанности прописываются наземным контролем, а главная забава состоит в том, чтобы поскулить, как же это невыносимо, — все что надо при этом проделывая. Все готовились к борьбе за жизнь во враждебном окружении, но враждебности в Гиперионе оказалось еще меньше, чем в зоопарке Сан-Диего. Они ожидали что-то из "Робинзона Крузо" — или хотя бы из "Швейцарского семейства Робинзонов", — но Гиперион завалил их взбитыми сливками с клубничным мороженым. Именно поэтому ни Биллу, ни Габи, ни даже Сирокко долгое время никак не удавалось ощутить себя в Гиперионе не желанным гостем, а членом экспедиции.

* * *

Через двое суток после отлета Кельвина и Август Габи презентовала Сирокко одежду, скроенную ею из бросовых парашютов. Сирокко глубоко тронуло выражение лица Габи во время торжественной примерки.

Наряд представлял собой некую помесь тоги с шароварами. Материя была тонкой, но удивительно прочной. Габи затратила массу энергии на то, чтобы раскроить ее на куски нужного размера и сшить иглами из шипов.

— Если сумеешь сработать что-нибудь вроде мокасинов, — шутки ради пообещала ей Сирокко, — то по возвращении домой получишь повышение сразу на три ранга.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});