Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Нет.

— Потому что тебя не интересует мое мнение, — голос Каазима стал злым. Первое дуновение его зверя дохнуло по комнате, как будто кто-то на секунду открыл печь.

— Ты — Арлекин. Это значит, что ты лучший воин, чем я когда-либо буду. Уже одно это дает тебе право чувствовать превосходство надо мной, но вампирша, которая создала меня, пытками изгнала из меня любую гордость еще века назад. Она сделала из меня пустой сосуд, чтобы наполнять его по своему усмотрению. У пустых сосудов нет гордости, поэтому у меня нечего задевать.

— Мы знаем о твоей создательнице.

— Я всегда надеялся, что Та-Что-Меня-Создала в конечном итоге сделает что-нибудь настолько ужасное, что Совет вампиров отправит Арлекин уничтожить ее.

— Если бы нас послали убить твоего мастера, мы бы не оставили в живых таких старых вампиров, как ты.

— В любом случае, я бы освободился от нее.

— Ты бы предпочел смерть, лишь бы освободиться от своего мастера?

— О да.

— Самоубийство тоже освободило бы тебя.

— Но оно не дало бы мне попасть в Вальхаллу. Смерть от руки Арлекина была бы славной.

— После стольких веков ты все еще веришь в свою Вальхаллу? — изумился Каазим.

— Да, верю.

— Большинство из нас потеряли свою веру под властью вампиров.

— Это была единственная вещь, которой она не смогла меня лишить.

Каазим изучал его, эмоции танцевали на его смуглом лице, как облака в ветреный день, слишком быстрые, чтобы я успевала их распознать, но их было больше, чем он когда-либо показывал.

— Если она оставила тебе твою веру, то только по той причине, что не понимала ее настолько, чтобы отнять ее у тебя.

— Да, скорее всего.

— Тебе повезло, что твой мастер не понимала.

— Точно.

— Однажды меня посылали шпионить за ней, твоей госпожой. Она была жуткой штучкой.

— Меня ты видел?

— Да.

— Я выполнял ее распоряжения.

— Я видел.

— Не буду спрашивать, за исполнением какого приказа ты меня застал, потому что не хочу, чтобы Анита узнала обо мне худшее.

— Ты ее слуга. Ей известны все твои секреты.

— Нет, она оставляет мне личное пространство.

— Почему она так поступает? — удивился Каазим.

— Я не хочу, чтобы Дамиан в ответ узнал все мои секреты. Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь так глубоко залез мне в голову.

— Истинная ты, — заметил Каазим.

— Да, точно. Так что тебе известно о том, что происходит с Дамианом?

— Ничего, — ответил он.

— А что тебе известно о вампире с такими же симптомами, как у Дамиана? — перефразировал Бобби Ли.

Каазим улыбнулся и уважительно кивнул напарнику:

— Хорошо сказано, дружище.

— Я достаточно пробыл в твоей части мира.

— Прошли века с тех пор, как мы видели такие симптомы.

— Симптомы чего? — спросила я.

— Того, что Мать Всея Тьмы разгневана.

— Не поняла.

— Мать когда-нибудь посещала твои сны, Анита? — задал он вопрос.

— Ну да, — кивнула я.

— Ты когда-нибудь просыпалась от них в холодном поту?

Я попыталась припомнить, когда Марми Нуар пыталась захватить меня.

— Я так не думаю, но не уверена. Я не уделяла внимания тому, как сильно потела после того, как она входила в мои сны.

— Понимаю, — сказал Каазим.

— Погоди. Ты подразумеваешь, что за проблемами Дамиана стоит Мать Всея Тьмы?

— Когда в последний раз я видел такие симптомы, это была она.

— Она мертва, — покачала я головой.

— Она вампир, Анита. Она и начинала со смерти.

Я затрясла головой:

— Нет, она мертва, совершенно, абсолютно, истинно, окончательно мертва.

— Как ты можешь убить что-то, что только дух, Анита?

— Я знаю, что те из Арлекина, кто засвидетельствовал ее смерть, связались с остальными. Арлекин сказали, что видели ее гибель.

— Действительно, некоторые из нас видели, — кивнул Каазим.

— Тогда давай ты сам ответишь на свой вопрос, — попросила я.

— Ты впитала ее кожей.

— Да, это было пиздец как жутко, но да.

— Каково это — поглощать ночь, Анита? Потому что это и была она, ночь, живая и реальная. Как мог один крошечный человечек, пусть даже некромант, уничтожить саму ночь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я научилась поглощать силы от другого вампира.

— Да, от Обсидиановой Бабочки, Мастера Альбукерке, Нью-Мексико.

— Если у тебя есть все ответы, зачем ты задаешь вопросы?

— Я знаю, что происходит, но это голые факты, а здесь гораздо больше, чем просто факты.

— Я даже не понимаю, что ты имеешь в виду, Каазим.

— Ты поглотила живую тьму, Анита. Это дало твоей собственной некромантии скачок до почти легендарного уровня. Ты подняла каждое кладбище и отдельное тело в окрестностях Боулдера, штат Колорадо, в прошлом году, когда преследовала дух Любовника Смерти, одного из последних членов ныне расформированного Совета вампиров, который не преклонил колено перед организованным Жан-Клодом мятежом.

— Ты говоришь, мятеж. Я говорю, убийство чокнутых уебков, чтобы спасти мир от их планов по распространению вампиризма и зомби-чумы по всей планете.

— Для человеческой расы это был бы апокалипсис.

— Не апокалипсис.

— Не в библейском смысле, хочешь сказать? — уточнил он.

— Да, не как у Иоанна Богослова.

— Ты так говоришь, как будто есть только один вариант Армагеддона.

— Так и есть.

— Ты лично предотвратила два. Мы предотвратили больше происшествий, которые могли уничтожить планету или как минимум человечество как вид. Некоторые из нас пережили последнее вымирание и великую зиму.

— Ты имеешь в виду ледниковый период. Настоящий ледниковый период.

Он кивнул.

Я набрала полные легкие воздуха, медленно его выпустила и сказала:

— Ладно, многие из вас охуительно стары. Ты доказал мне свою точку зрения.

— Моя точка зрения, Анита, заключается в том, что апокалипсис как великое разорение или второе пришествие, важное в некоторых религиях, происходил раньше и наверняка произойдет еще.

— Я не уверена, что мы определяем его одинаково.

— Возможно, нет. Но для апокалипсиса на самом деле должно быть много определений.

— Отлично. Твоя взяла. Давай вернемся к тому, что происходит с Дамианом.

— Ты так нетерпелива для той, кто вероятно проживет еще века.

— Нет уверенности, что я бессмертна, Каазим, но кроме того, я убила больше якобы бессмертных существ, чем кто-либо еще, кого я знаю, так что кто будет жить вечно — обсуждаемый вопрос.

— Довольно справедливо, — сказал он. — Однако ты впитала Мать Всея Тьмы, не имея ни малейшего представления, как контролировать так много силы.

— Это как есть стейк; мое тело автоматически использует энергию пищи, которую я ем. Мне не нужно говорить ему, чтобы образовались кости или больше красных кровеносных сосудов; оно просто делает это.

— А кто-нибудь говорил, что метафизическая пища — это тоже самое, что и физическая, Анита?

Я уставилась на него, пытаясь понять смысл сказанного им.

— Не уверена, что поняла тебя.

— Он имеет в виду, что питаться магией и стейком — разные вещи, — объяснил Дамиан.

Я посмотрела на него, сжимая его руку.

— Ладно, может, я тормоз, но я все еще не понимаю.

— Ты правда думаешь, что могла поглотить Мать Всея Тьмы, одну из создателей вампиров как вида, ту, что создала нашу цивилизацию, наши правила, наши законы, и это никак на тебе не отразилось?

— Она собиралась сделать кое-что похуже, чем убить меня, Каазим. Она собиралась завладеть моим телом и пользоваться им как убежищем, средством передвижения и чем там еще. Она даже пыталась сделать меня беременной, чтобы она могла переместить свой дух в тело моего нерожденного ребенка в случае, если бы не смогла завладеть мной. У меня не было другого выбора, кроме как убить ее единственным способом, которым я смогла. Ты сам сказал: она была просто духом, неосязаемым, неудержимым, поэтому я уничтожила ее единственным возможным способом.

— Съев ее, — уточнил он.