Императорский Див - Виктор Фламмер (Дашкевич)

что я ем.

Аверин глотнул остывший кофе. Лед в коктейле растаял, поэтому вряд ли кто-то удивится, что он не стал его допивать. Теперь надо действовать вдвойне осторожно, Рождественский будет внимательно наблюдать. Придется вести себя как остальные гости этого места. Надо хорошо продумать стратегию, чтобы убедить хозяина отеля в том, что его гость такой же, как и сам князь.

А на сцене продолжалось представление. Пьяной толпе уже мало было танцующих девушек, хотелось чего-то погорячее. А обладатели собственных дивов жаждали внимания публики. Хозяева фамильяров выводили их на сцену, и распорядитель «вечеринки» объявлял, что же сейчас всем предстоит увидеть. Некоторые после демонстраций «умений» предлагали обмен, некоторые – попользовать своих дивов за деньги. Здесь собрались не только богачи, но и желающие подзаработать.

Один из таких вывел на сцену симпатичного юношу вполне аристократичной внешности, одетого в набедренную повязку. По ощущениям Аверин понял, что див под личиной. Интересно, кем изначально был этот мальчик? Сыном враждебного рода? Или, наоборот, неудачливым хозяином дива? Впрочем, сейчас самому диву с хозяином не повезло.

Тот вышел в костюме то ли факира, то ли йога, Аверин в этом плохо разбирался. В руках у дива была длинная доска с редко торчащими из нее длинными гвоздями.

Див положил доску на сцену и послушно лег ничком сверху. «Факир» забрался к нему на спину и сделал несколько шагов. Гвозди вошли в тело дива примерно на треть. Юноша всхлипнул, и из его глаз потекли крупные слезы.

Это был довольно сильный див, фамильяр, поэтому Аверин не мог сказать точно, правда ли это слезы боли или часть представления.

– Внимание, – закричал распорядитель, – всего за сто рублей любая женщина может взойти на этого милого юношу! Мужчина – за сто пятьдесят! Потому что мужчина тяжелее и причинит ему больше страданий, а хозяин заботится о своем мальчике!

– А попрыгать? – раздалось из зала, вызвав взрыв общего хохота.

– А попрыгать – триста! – с ослепительной улыбкой объявил распорядитель.

Зал содрогнулся от смеха.

Это же сколько нужно выпить, чтобы превратиться в натуральных зверей?.. Или дело не в алкоголе, просто здесь собрались такие люди? Над кем они издеваются в своей обычной жизни? Над подчиненными? Женами? Детьми?

Кто-то полез на сцену.

К счастью, появилась Анастасия с подносом, и Аверин отвлекся на еду, радуясь, что может по убедительной причине не смотреть.

Еда оказалась вкусной. Но не сильно подняла настроение. Аверин чувствовал злость, выкрики пьяной толпы вызывали у него омерзение, больше всего хотелось вскочить, призвать Плеть и сполна дать пьяному быдлу насладиться кровью и страданиями.

Он скосил глаза на Кузю и Анастасию. Что бы ни чувствовали сейчас дивы, по ним это заметно не было. Анастасия все так же покорно смотрела в пол, а Кузя принялся вылизывать лапу. Неплохо, кот тоже способен держать себя в руках.

Наконец пытки «юноши» закончились. Див поднялся с гвоздей и, всхлипывая, повернулся и показал толпе свою спину, вызвав новый шквал восторга. Под дружный вой он ушел вслед за хозяином.

Но Аверин запомнил его лицо. Да, пока предъявить хозяину нечего, но он поищет. У таких людей полно грешков.

– Внимание, а теперь аукцион, – громко объявил распорядитель.

На сцену вышел див. Высокий яркий блондин, лет тридцати на вид, с отличной спортивной рельефной фигурой. При взгляде на него сразу в голову приходило словосочетание «истинный ариец». И это могло быть правдой: див был весьма силен и вполне мог заполучить «арийскую» личину во время войны.

Его шея и руки были скованы серебряными колодками с изображением имперского орла. Див поздоровался с публикой по-немецки.

Аверин понял, что угадал: этот образ был частью представления.

Хозяин, мужчина средних лет в мешковатом костюме, сильно толкнул дива в спину и ударил по ногам серебряным стеком.

– На колени, швайне! – крикнул он.

Див упал на сцену лицом вперед, но в последний момент поймал баланс и остался стоять на коленях. На его спине красовалась вырезанная свастика.

Следом за выступающими вынесли тумбы, на которых лежали хлысты, крючья, стеки и еще какие-то приспособления.

Распорядитель обвел рукой тумбы:

– Есть желающие самолично наказать фашистскую тварь? – воскликнул он.

– Да-да-а! – взревела публика.

– Каждый из вас может это сделать, любым из предметов, лежащих на этой тумбе! Итак, десять минут наказания фашиста – всего пятьсот рублей.

– Пятьсот пятьдесят, – крикнул кто-то. Аверин только вздохнул. Этот див воевал когда-то за омерзительных уродов, которые сейчас орут в пьяном неистовстве и жажде крови.

Все колдуны и дивы – военнообязанные. И не было ни одного фамильяра или государственного дива, который так или иначе не участвовал бы в войне. Устроить такое… Но, возможно, это сыграет на руку. Как минимум присутствующим уже можно вменить оскорбление государственной символики и глумление над Победой Империи.

– Кузя, запоминай. – Аверин повернул голову в сторону своего дива и нахмурился. Кузя не сводил взгляда со сцены. И вдруг начал издавать тихие прерывистые звуки:

– Мя-мя-мя-мя.

– В чем дело?

Анастасия подползла поближе и проговорила шепотом:

– Я не знаю, кто это такой, но Кузя говорит, что див на сцене – Владимир.

Проклятье!

Аверин прикусил палец. Управление! Как, каким образом они здесь? Они начали расследование по убийству дивы? Но как они оказались на острове раньше, чем он? Ведь в представлении точно участвуют не новички.

Или в Управлении давно знают про клуб и разрабатывают его?

Черт… Если «ариец» – это Владимир, то унылый тип – Мончинский, под личиной. Знают ли они, кто тут всем заправляет? Что им уже известно? И что делать Аверину? Уйти по-тихому? Не выйдет, Рождественский его так просто не отпустит.

Да… несогласованность в работе спецслужб действительно создает массу проблем.

Но и Рогов был прав, гарантии, что сюда не заглядывает кто-то из верхушки Управления, тоже не было.

Что-то решать надо быстро.

– Шестьсот! – заорал кто-то из зала.

Аверин встал и жестом подозвал распорядителя.

– Спроси у хозяина этой свиньи, могу ли я воспользоваться своим оружием колдуна? Калечить не буду. Плачу тысячу. Или пусть назовет свою цену.

– Сию минуту, – распорядитель подошел к Мончинскому и негромко передал ему послание. Тот начал неуверенно оглядываться, явно сомневаясь.

Надо было действовать.

Аверин жестом подозвал Кузю. И одними губами прошептал:

– На сцену.

Див рванулся вперед. Аверин схватил его за ошейник и рявкнул:

– Назад!

Кузя послушно сел на пол рядом, прежде успев положить на бортик передние лапы.

И этого хватило. Владимир медленно повернулся в сторону колдуна, и зрачки его глаз на мгновение стали вертикальными – он узнал Кузю.

И тут же закашлялся, потянувшись скованными руками к горлу.