Наша тайна - Барбара Делински

— Дорогой?

Он поднял глаза.

— Я не могу пошевелить рукой.

Сохраняя спокойствие, Дебора подождала, пока он спустится, и начала ощупывать его локоть.

Мальчик вскрикнул.

— Вывих, — сказала она, обеспокоившись.

— Снова? — Его глаза, казавшиеся огромными за стеклами очков, блестели от слез. — Почему это постоянно со мной происходит?

— Потому что у тебя гибкие суставы. В большинстве случаев это даже хорошо.

— Только не вправляй, — скомандовал Дилан. — Больно.

— Лишь на долю секунды. Ну же, давай.

Дебора посмотрела на брата Кельвина МакКенны. Она не знала, как сказать ему, чтобы он ушел, поэтому просто отвела Дилана в кухню, усадила на стул и ловко вправила локоть на место. Мальчик вскрикнул, а потом хныкал, пока боль утихала. Согнувшись над ним, Дебора прижимала к себе его голову, чтобы он успокоился. Затем обхватила его лицо ладонями и поцеловала в лоб.

— Лучше?

Он обиженно проворчал:

— Я бы терпел, если бы это папа ждал в прихожей. Он когда-нибудь к нам приедет?

— Приедет. Ты увидишься с ним на следующих выходных.

— Только у него. Потому что там щенки. Но я хочу, чтобы он был здесь.

С тех пор как две недели назад у золотого ретривера Ребекки родились щенки, Дилан только о них и говорил, и его последняя фраза означала, что ему очень больно.

Дебора не знала, что ответить.

Дилан соскользнул со стула и пошел в комнату мимо Тома МакКенны, который наблюдал, стоя в дверях кухни.

— Это, должно быть, больно, — заметил гость, когда мальчик ушел.

«Больно ему? Или мне?» — хотела спросить Дебора. Ей стало не по себе. Неожиданно она опустилась на пол и свесила голову между коленей.

— С вами все в порядке? — прозвучало издалека.

Спустя минуту, когда угроза обморока миновала, Дебора выпрямилась.

— Вы очень побледнели, — сказал Том.

— По крайней мере, я все еще сижу. Я часто падаю в обморок.

— У врачей не бывает обмороков.

— А у мам бывают. Со мной это случается, когда моим детям больно. — Она потерла затылок и медленно сделала глубокий вдох. — Паника не поможет, — громко сказала Дебора. Это было своего рода заклинание. — С Диланом уже все хорошо.

— Ему не нужно приложить к локтю лед?

— Нет.

— Похоже, он ранимый ребенок.

— Да, это так.

— Плохое зрение?

— У него всегда была сильная дальнозоркость. В семь лет развилась решетчатая дистрофия правого глаза. Это когда на задней стенке роговицы появляются линейные помутнения. Они становятся шире, соединяются между собой, и в итоге глаз видит все очень расплывчато. С дистрофией ничего нельзя поделать, пока Дилан не станет достаточно взрослым для операции по пересадке роговицы, но прогнозы хорошие. Если после операции дистрофия вернется, ее можно будет устранить с помощью лазера. — Холодно взглянув на гостя, женщина убрала волосы назад. — Не думаю, что вам все это интересно.

— Я сам спросил, — ответил он. — Мальчику, похоже, очень тяжело.

Достав из шкафчика стакан, Дебора наполнила его холодной водой из холодильника. Сделав несколько глотков, она повернулась.

— У него проблемы с некоторыми вещами, такими как ступеньки или бейсбол.

— И разводы.

Неделю назад она, возможно, обиделась бы. Теперь же уход Грэга казался незначительным по сравнению с другими проблемами в ее жизни. Беспомощным жестом Дебора указала на стол.

— Вы голодны? Осталось много еды. Семейный завтрак не удался.

— Пахнет вкусно. Тут хватит на целую армию.

— Хотела устроить что-то вроде праздника, но никто не пришел.

— Трудно поверить. Если послушать, в городе вас все любят.

— Насчет любви ничего сказать не могу, но я прожила здесь всю жизнь.

— Моя невестка сказала, что ваш муж хотел переехать, но вы отказались.

Дебора еще немного выпила, прежде чем ответить:

— Это правда.

— Это разрушило ваш брак?

— Нет, конечно, — ответила она, хотя сама некоторое время считала именно так.

— Селена говорит, что ваши дети хотели бы, чтобы вы больше времени проводили дома, но вы продолжаете работать, а ваш отец отсылает вас на вызовы к пациентам на дом, чтобы не сидеть с вами в одном кабинете.

На этот раз Дебора не подбирала слов.

— Ваша невестка расстроена. И сердита. Но именно в этот момент моя семья страдает с нескольких фронтов.

В прихожей послышались шаги. Несколько секунд спустя в кухню вошла Грейс. Бросив взгляд на находившегося там мужчину, она закричала.

Дебора поспешила к ней и обвила рукой за талию. Она чувствовала, как девочка дрожит, почти так же, как после аварии.

— Все в порядке, солнышко.

Лицо Грейс было мертвенно-бледным.

— Мистер МакКенна?

— Не ваш учитель. Его брат.

Она все еще смотрела на него, не мигая.

— Что он здесь делает?

— Пытается понять, что произошло, как и мы.

Посмотрев на мать, Грейс прошептала:

— Он пришел за мной.

Дебора выдавила из себя улыбку.

— Конечно, нет. Он пришел убедиться, что с нами все в порядке.

Можно было предположить, что это в некотором роде правда. По крайней мере, это следовало из его визита. Если Том МакКенна думал о судебном иске, то теперь знает, что у этой истории две версии.

Коумадин усложнил смерть Кельвина МакКенны.

— Я пойду, — тихо сказал Том, глядя на Дебору. — Не провожайте меня.

* * *

Вырвавшись из объятий матери, Грейс выбежала в прихожую, чтобы удостовериться, что незнакомец ушел. Она стояла у окна, глядя, как отъезжает его машина.

— Это было интересно, — сказала ее мать.

— Это было ужасно! — Грейс не замечала, что грызет ногти, пока мама не убрала ее руку ото рта. — Он выглядит совсем как мистер МакКенна.

— Сразу видно, что они родственники. Только этот более плотный.

— Что ты имеешь в виду?

— Физически более плотный. Твой учитель был хрупкого телосложения. Прошлой осенью на собрании он постоянно чесал голову, словно его что-то укусило.

Она скопировала жест.

— Не чесал голову, — поправила Грейс, — а подбирал мысль. Он так всегда делал, когда задумывался.

— Его брат ни разу так не сделал.

Грейс поежилась.

— Сколько он здесь пробыл?

— Десять-пятнадцать минут.

— Убеждался, что у нас все в порядке? — Грейс не поверила в это ни на минуту. — Он знает.

— Знает что?

— Знает об аварии. Он смотрел на меня.

— Ты смотрела на него. И закричала.

Но Грейс настаивала:

— Он знает, что мы не все рассказываем об этой аварии. Он спрашивал обо мне?

— Нет.