Хогбены и все-все-все (сборник) - Генри Каттнер

— И не подумаю, — отрезал робот. — С какой стати?

— Ты ведь втянул меня в этот контракт! — взвизгнул Гэллегер. — Теперь сам и вытягивай!

— Почему?

— «Почему»? Потому что… э-э… да этого требует простая порядочность!

— Человеческая мерка к роботам неприменима, — возразил Джо. — Какое мне дело до семантики? Не буду терять время, которое могу провести, созерцая свою красоту. Встану перед зеркалом на веки вечные…

— Черта лысого! — рассвирепел Гэллегер, — Да я тебя на атомы раскрошу.

— Пожалуйста. Меня это не трогает.

— Не трогает?

— Ох, уж этот мне инстинкт самосохранения, — произнес робот, явно глумясь. — Хотя вам он, скорее всего, необходим. Существа, наделенные столь неслыханным уродством, истребили бы друг друга из чистой жалости, если бы не страховка — инстинкт, благодаря которому они живы до сих пор.

— А что, если я отниму у тебя зеркало? — спросил Гэллегер без особой надежды в голосе.

Вместо ответа Джо выдвинул глаза на кронштейнах.

— Да нужно ли мне зеркало? Кроме того, я умею пространствить себя локторально.

— Не надо подробностей. Я хочу пожить еще немножко в здравом уме. Слушай, ты, зануда. Робот должен что-то делать. Что-нибудь полезное.

— Я и делаю. Красота — это главное.

Гэллегер крепко зажмурил глаза, чтобы получше сосредоточиться.

— Вот слушай. Предположим, я изобрету для Брока увеличенный экран нового типа. Его ведь конфискуют Тоны. Мне нужно развязать себе руки, иначе я не могу работать…

— Смотри! — вскрикнул Джо в экстазе. — Вертятся! Какая прелесть! — Он загляделся на свои жужжащие внутренности. Гэллегер побледнел в бессильной ярости.

— Будь ты проклят! — пробормотал он. — Уж я найду способ прищемить тебе хвост. Пойду спать. — Он встал и злорадно погасил свет.

— Неважно, — сказал робот. — Я вижу и в темноте.

За Гэллегером хлопнула дверь. В наступившей тишине Джо беззвучно напевал самому себе.

В кухне Гэллегера целую стену занимал холодильник. Он был наполнен в основном жидкостями, требующими охлаждения, в том числе импортным консервированным пивом, с которого неизменно начинались запои Гэллегера. Наутро, не выспавшийся и безутешный, Гэллегер отыскал томатный сок, брезгливо глотнул и поспешно запил его виски. Поскольку головокружительный запой продолжался вот уже неделю, пиво теперь было противопоказано — Гэллегер всегда накапливал эффект, действуя по нарастающей. Пищевой автомат выбросил на стол герметически запечатанный пакет с завтраком, и Гэллегер стал угрюмо тыкать вилкой в полусырой бифштекс.

— Ну-с?

По мнению Гэллегера, единственным выходом был суд. В психологии робота он слабо разбирался. Однако таланты Джо, безусловно, ошеломят любого судью. Выступления роботов в качестве свидетелей законом не предусмотрены… но все же, если представить Джо как машину, способную гипнотизировать, суд может признать контракт с «Сонатоном» недействительным и аннулировать его.

Чтобы взяться за дело не мешкая, Гэллегер воспользовался видеофоном. Хэррисон Брок все еще сохранял некоторое политическое влияние и вес, так что предварительное слушание дела удалось назначить на тот же день. Однако что из этого получится, знали только бог да робот.

Несколько часов прошли в напряженных, но бесплодных раздумьях. Гэллегер не представлял себе, как заставить робота повиноваться. Если бы хоть вспомнить, для какой цели создан Джо… но Гэллегер забыл. А все-таки… В полдень он вошел в лабораторию.

— Вот что, дурень, — сказал он, — поедешь со мной в суд. Сейчас же.

— Не поеду.

— Ладно. — Гэллегер открыл дверь и впустил двух дюжих парней в белых халатах и с носилками. — Грузите его, ребята.

В глубине душ и он слегка побаивался. Могущество Джо совершенно не изучено, его возможности — величина неизвестная. Однако робот был не очень-то крупный, и, как он ни отбивался, ни вопил, ни скрипел, его легко уложили на носилки и облачили в смирительную рубашку.

— Прекратите! Вы не имеете права! Пустите меня, понятно? Пустите!

— На улицу, — распорядился Гэллегер.

Джо храбро сопротивлялся, но его вынесли на улицу и погрузили в воздушную карету. Там он сразу утихомирился и бессмысленно уставился перед собой. Гэллегер сел на скамейку рядом с поверженным роботом. Карета взмыла в воздух.

— Ну, что?

— Делай что хочешь, — ответил Джо. — Ты меня очень расстроил, иначе я бы вас всех загипнотизировал. Еще не поздно, знаешь ли. Могу заставить вас всех бегать по кругу и лаять по-собачьи.

Гэллегер поежился.

— Не советую.

— Да я и не собираюсь. Это ниже моего достоинства. Буду просто лежать и любоваться собой. Я ведь говорил, что могу обойтись без зеркала? Свою красоту я умею пространствить и без него.

— Послушай, — сказал Гэллегер. — Ты едешь в суд, в зал суда. Там будет тьма народу. Все тобой залюбуются. Их восхищение усилится, если ты покажешь им, как гипнотизируешь. Как ты загипнотизировал Тонов, помнишь?

— Какое мне дело до того, сколько людей мною восхищаются? — возразил Джо. — Если люди меня увидят, тем лучше для них. Значит, им повезло. А теперь помолчи. Если хочешь, можешь смотреть на мои зубчатки.

Гэллегер смотрел на зубчатки робота, и в глазах его тлела ненависть. Ярость не улеглась в нем и тогда, когда карета прибыла к зданию суда. Служители внесли Джо — под руководством Гэллегера, — бережно положили на стол и после непродолжительного судебного совещания сочли «вещественным доказательством No. I».

Зал суда был полон. Присутствовали и главные действующие лица; у Элии и Джимми Тонов вид был неприятно самоуверенный, а у Пэтси Брок и ее отца встревоженный. Силвер 0'Киф, как всегда осторожная, уселась ровнехонько посередине между представителями «Сонатона» и «Вокс-вью». Председательствующий, судья Хэнсен, отличался педантизмом, но, насколько знал Гэллегер, был человеком честным. А это уже немало.

Хэнсен перевел взгляд на Гэллегера.

— Не будем злоупотреблять формальностями. Я ознакомился с краткой пояснительной запиской, которую вы мне направили. В основе дела лежит вопрос, заключали ли вы некий контракт с корпорацией «Сонатон телевижн эмьюзмент». Правильно?

— Правильно, ваша честь.

— По данному делу вы отказались от услуг адвоката. Правильно?

— Совершенно, верно, ваша честь.

— В таком случае дело будет слушаться без участия адвоката. Решение может быть обжаловано любой из сторон. Не будучи обжалованным, оно вступит в законную силу в десятидневный срок.

Позднее эта новая форма упрощенного судебного разбирательства стала очень популярной: она всем и каждому сберегала время, не говоря уж о нервах. Кроме того, после недавних скандальных историй адвокаты приобрели дурную славу. К ним стали относиться с предубеждением.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});