Начинаем жить - Кожевникова Марианна Юрьевна

С этими словами Саня взял Милочку за руку и направился к лестнице на второй этаж — они там, у него в кабинете, еще чайку попьют, посидят, поболтают.

— Матисс, типа это, у меня тю-тю, — мрачно сообщил им в спину Виктор.

— Надеюсь, Витя, вы не думаете, что это я его тютюкнул? — спросил Саня саркастически.

Ничего, кроме желания задержать их с Милочкой в своей малосимпатичной компании, Саня не увидел в сообщении Виктора. И постарался как можно скорее отделаться от путаного неинтересного рассказа, который непременно занял бы минут сорок, если откликнуться на него сочувствием.

— Вот вы смеетесь, Александр Павлович! — с еще большей обидой проговорил Виктор. — А я с вами горем хотел поделиться…

— Ваше горе я буду делить завтра, — отчеканил Саня и потащил Милочку за собой наверх.

Обиженный Виктор глядел им вслед, хотел еще что-то сказать, но загляделся на ножки Милочки, которые аккуратно шагали по ступенькам лестницы вслед за Александром Павловичем. И, глядя на эти стройные, безупречные ножки, понимающе присвистнул: когда такое счастье свалилось, ясное дело, не до чужого горя. А горе было такое — хоть в голос вой! Пропал у него рисунок! Пропал! Вот какое было горе!

Глава 15

Старики, Павел Антонович и Наталья Петровна, все ворочались и ворочались на широкой кровати. Не спалось им что-то. Комары, наверно, мешали. Или душно казалось. А может, косточки ломило после трудового дня. Наконец Павел Антонович не выдержал:

— Да будет тебе, Наташа! Они давно крепким сном спят, о нас и думать забыли, а ты все в голове ворочаешь, так ли будет или этак. Хорошо или плохо?

— Ох, Паша, что же делать, если думается. Ты и сам о том же думаешь, тоже сон от глаз летит.

— Думаю, — согласился Павел Антонович. — Но давай рассуждать здраво: для нас главное, чтобы Милочка здорова была, а остальное — пустяки. Много мы с тобой семей знаем, чтобы без колдобин и рытвин жизненный путь прошли? Нет таких! И у нас с тобой не с первого раза заладилось. Вот и она пусть опыт наживает. Как решит, так и хорошо. Наше дело маленькое, будет зять, с ним поладим, не будет зятя, Милочку будем поддерживать. Так я говорю?

— Так, Пашенька. А мне, знаешь, как трудно к такому прилаживаться? У меня все внутри переворачивается, как о нем подумаю. Обижал и будет еще обижать нашу Милочку, а я ему и котлеты жарь, и рубашки гладь…

— А ты не гладь. У них теперь все по-своему, едят по кафе, носят майки мятые, так что не заботься. Я только знаешь, что думаю: зять — дело наживное, а главное, чтобы Милочка ребенка родила. Ребенок ее по жизни за собой и поведет, заботы, хлопоты, о себе думать некогда, и на старости лет есть о чем подумать.

— Вот как нам с тобой, — подхватила Наталья Петровна.

— Конечно! А то придется думать только о ломоте да мозолях! Страшное дело!

Они засмеялись.

— Конечно, внука нам с тобой пора иметь, — согласилась Наталья Петровна. — Пока силы есть. А то одолеют болезни, и внуку не рад будешь.

— С внуком не одолеют! Он любую болезнь победит! — высказал свое мнение Павел Антонович.

— А ты не прав, что все равно, какой зять, — опять свернула на зятя Наталья Петровна. — Важно, очень важно, какой отец у ребенка. С мужем можно развестись, а с ребенком? Родишь, не подумавши, а у сына характер весь в отца. Вот и майся всю оставшуюся жизнь. Я не зря твержу Милочке, пуд соли съешь, семь раз отмерь, а тогда и рожай ребенка! Но они разве слушают?

— А ты кого хочешь, внука или внучку? — спросил Павел Антонович. — Лично я хочу девочку. Ты меня знаешь, я девочек люблю! — добавил он и обнял жену покрепче, глаза его озорно заблестели в светлых летних потемках.

— А я так мальчиков предпочитаю, — ответила жена ему в тон и ласково потерлась о небритую щеку, и они опять тихонько рассмеялись.

— Тут Иринка такое учудила, — принялся рассказывать Павел Антонович, а потом спохватился. — Слушай, нам же надо завтра с утра к Ляпуновым сходить и к Лилии Павловне, они вроде продавать собирались. Узнаем, потолкуем, может, и выгорит! Дело-то хорошее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хорошее дело, — подтвердила Наталья Петровна. — Я рада буду, если Ляля с Мишей рядом поселятся. Им от нас помощь, и нам веселее.

Они стали вспоминать, какой дом у Лилии Павловны и какой нее участок, что посажено, а чего недостает. Сравнивать, чей дом лучше, Лилин или Ляпуновых. Прикидывать, какую могут запросить цену. И за разговором, конкретным, житейским, мало-помалу отвлеклись от беспокойства и заснули.

Зато Миша с Лялей продолжали шептаться в соседней комнате. Им было, о чем пошептаться. Их разговор начался с того, чем кончился разговор стариков. Ляля принялась мечтать вслух о домике, садике, где что она насадит, какой огород заведет.

— А в лесу тут грибов видимо-невидимо, — добавила она. — Мы с тобой будем белые корзинами таскать.

Мише даже слова не удавалось вставить в Лялины мечты, так быстро они торопились одна за другой.

— Да погоди ты секундочку, — взмолился он. — Летишь, не оглянешься. Я за тобой не поспеваю.

— А ты поспевай, — назидательно сказала Ляля и собралась добавить еще что-то, но тут Миша перехватил инициативу в свои руки и огорошил Лялю давно заготовленной информацией, которая у него все отстаивалась и укладывалась.

— Я получил письмо из американского университета, меня приглашают пока одного прочитать там спецкурс, но если я там закреплюсь, то мы можем все втроем, с Иринкой вместе, навсегда переехать в Америку. Как тебе такое предложение?

— Предложение застало врасплох, — помолчав, сообщила Ляля и уселась на кровати, положив подбородок на колени и обняв их руками. — Ты видишь для себя новые горизонты, навострил лыжи и приготовился ехать? Я тебя правильно поняла? — спросила она, и тон у нее был даже не инквизиторский, а просто-таки убийственный.

— Нет, — не согласился Миша, который вовсе не собирался ссориться, а собирался просто-напросто обсудить возникшую возможность. — У предложенной тебе задачи существует несколько решений, и мы вместе найдем оптимальное.

— Значит, задача для тебя существует? — ядовито поинтересовалась Ляля. — И ты ее решаешь? А чем, спрашивается, тебя не устраивает Москва и твоя работа?

— А с чего ты так рассвирепела? — удивился Миша. — Я в первую очередь о тебе и Иринке подумал. Может, ты хочешь на новые рубежи выйти? Новый обзор, новый простор. Для Иринки хочешь новых возможностей? Такими предложениями не разбрасываются. Получить приглашение на работу в Америку любому лестно. И не каждый такие приглашения получает. Так что давай подумаем всерьез, все взвесим и решим по совести, хотим мы выехать в Новый Свет?

— Мне и Старого до старости лет хватит, — твердо отчеканила Ляля. — Вот уж куда я никогда не хотела, так это в Америку. С культурой там слабовато. Еще американский писатель Фолкнер это очень отчетливо отразил. И работаю я с русским языком, а не с английским, так что мне там вообще делать нечего.

— Ну а с Ириной как? Может, о ней подумать? Многие едут ради детей.

При этих словах Ляля так подскочила, что чуть было не свалилась с кровати.

— Падай, падай, я поймаю, — успокоил ее муж. — Но ты, я смотрю, близко к сердцу принимаешь наш возможный отъезд.

— Еще бы не близко! Все вокруг разбегаются, как тараканы. Говорят, там булки слаще! Или не так?

— Так, — сокрушенно кивнул головой Миша.

— Тот уехал, этот поехал. Один навсегда, другой на год, но вернется или нет, неизвестно, — продолжала Ляля. — Выходит, ценят там наших специалистов. Хорошие специалисты, так?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так, — снова кивнул Миша.

— И значит, пусть наши хорошие специалисты чужих детей учат, а свои дети кое-как перебиваются, так?

— Так, — снова машинально кивнул Миша, но тут же замотал головой. — Нет, не так! Ох и вредная ты, Лялька!

— Я не вредная, я полезная, — сердито ответила она. — Я заинтересована, чтобы Ирину в хорошие руки отдать, как раз специалистам, а не абы кому! Ты Эфраимсона читал?