Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий

встречаться взглядами.

— Привет, сестренка! — махнула я с земли рукой и скривилась, стараясь улыбнуться. — Спасибо, что помогла.

— Не помогла, а сделала всю работу, — все так же избегая смотреть на меня, заносчиво ответила она. — Куда вам было справиться с таким старым бессмертным.

Возражение в моем разуме насчет того, что с Войтовичами-то мы вполне себе справлялись, родилось, но тут же и затухло. Самую опасную и трудную работу сделал навий, а я как-то до сих пор не озадачилась вопросом изучения его смертности или же бессмертия.

— Мы с этим разберемся, — ответил Егор. — Уходи немедленно.

— Не смей мне указывать, смертный! — зарычала вмиг вышедшая из себя Лена. Ого, а у них, однозначно, не гармония и мгновенное полное понимание, как пытался убедить меня майор.

— Не время для этого, — одернул он ее, нисколько не смущенный агрессией. — Соседи наверняка полицию вызвали. От простого наряда я отмашусь, само собой, но как только поступит сигнал с моим адресом — наши отдельские примчатся минут через двадцать. Но чертов оборотень очнется гораздо раньше.

— Я могу позаботиться о том, чтобы никогда не очнулся, — презрительно дернула плечом под богатым белым мехом шубы сестра и даже шагнула в сторону Василя.

— Лена, стоп! — дернулась я с земли, лежать на которой среди быстро остывающих луж становилось все некомфортнее. — Не нужно трогать Василя!

— Не смей указывать мне, смертная! — огрызнулась теперь Лена на меня. — Что, теперь он твой любовник? Ну так, я заберу его с такой же легкостью, как и этого!

— Был бы любовником — забирай, не жалко. Но не его жизнь, — я оперлась рукой на забор, попыталась встать и тут же взвыла, не сумев сдержаться. — Больно-то как!

Сестра очутилась рядом и подхватила раньше, чем я закончила свой вопль. Обхватила за талию, поднимая и с легкостью удерживая, позволяя опереться на здоровую ногу, и дав почувствовать какая же в ней дикая сила. Не только на уровне, распознанной моим собственным даром, но и физическая.

Я обняла ее, поддавшись мгновенному порыву, велению крови, тому самому, что неистребим, когда она бессознательно толкает тянуться к тому, кто носит в себе твое же подобие. К родному, кем бы он сейчас ни был, насколько бы ни поменялся и сколько бы времени вас ни разделяло.

— Ленка! — всхлипнула и от собственной боли, и от нахлынувшей смеси тоски и облегчения.

Вот она, наконец-то, рядом, пусть я и понимаю, что это вероятно на краткий момент, и все изменилось до неузнаваемости. Удержание сестры тоже стало просто крепким объятием, всего на пару секунд, прежде чем она обуздала тот же, что и у меня, инстинктивный порыв и не стала опять Мируной.

Реальность мгновенно смазалась, успела мелькнуть мысль, что я, видать, сознание теряю, как все опять стало четко, и, моргнув, я поняла, что мы стоит под аркой, почти перед самой дверью моего дома. Запоздало затошнило, как от чрезмерного катания на карусели, но тут же и прошло.

— Должна ли я тебя еще раз пригласить?

— Была бы ты по-прежнему человеком, а этот дом обычным, мне и первого бы не понадобилось, чтобы войти. Какое дело бессмертному до желаний или протестов его пищи.

— Ну, тогда добро пожаловать, — махнула я рукой и, не удержавшись, велела: — Давай, вноси меня.

Ленка сверкнула в полумраке арки на меня свирепо глазами, но потащила вперед, подстраиваясь под мои прыжки на одной ноге. Алька, привычно выкатившийся навстречу с приветствиями, испуганно пискнул, выкатил и без того здоровенные круглые глазищи и усвистал, только его и видели. Перед лестницей сестра глянула на меня искоса и критично приказала:

— Цепляйся за шею и ноги подожми.

Я послушалась, и она меня внесла наверх. Окинув быстрым взглядом столовую, безошибочно выбрала направление и понесла в спальню.

— Одежду мокрую сними, — буркнула Лена, усадив в глубокое кресло, брезгливо оглядев испачкавшийся белый мех своей шубки.

Стряхнула небрежно верхнюю одежду на пол и встала передо мной, словно чего-то ожидая. Я же боролась с мокрыми тряпками, что делать сидя было не слишком-то удобно, и тоже не знала, с чего бы начать разговор. Первый порыв между нами и так сказал много, но поверх этого изначального и инстинктивного уже нанесло столько всего…

— Предложить тебе чего-нибудь? — решила я взять старт в элементарной вежливости хотя бы.

— Готова подставить мне свою вену? — фыркнула насмешливо Лена, которая-то не стремилась сделать все легче для нас похоже.

— Только если будет стоять вопрос о твоем выживании, — не стала я кривить душой, невольно все же передернувшись. — Почему ты не отзывалась мне и не показывалась, если все время была рядом?

— Злилась. Думала. Не была уверена в том, что к тебе чувствую, — перечислила она, пустившись в неторопливый обход спальни по кругу.

— А сейчас уверена?

— Я не желаю тебе смерти. Никогда и не желала на самом деле, только сделать больно, как и ты мне, когда отобрала Петшу.

— Ну да, трудно заставить испытывать боль покойника, — усмехнулась я и тихо простонала, потянув как раз штаны с самого пострадавшего места. Сестра снова оказалась рядом в единое мгновенье и хмуро уставилась на начавшую распухать мою лодыжку. — Но почему Егор-то?

Не то, чтобы мне мысль о том, что сестра напала бы на Лукина, нравилась больше…не-а, вот совсем-совсем не нравилось мне это, даже муть какая-то опасная внутри всколыхнулась, но это ведь было бы логичнее. Ведь домой-то я с Данилой приезжала.

—- Он приходил к Петше и грозил карами, если тебя тронут. И он пах лютой похотью, когда думал и говорил о тебе тогда. Вокруг шептались, что у вас связь. И он красивый. А ведьмак… Я ведь была глухой, ведьма, а не тупой. Он приезжал тогда с тобой, потому что алкал получить некую выгоду. Ты бы не могла прикипеть к такому мужчине, я же тебя знаю. И учти и запомни: я обратно тебе Егора не отдам.

— Не отдавай, — легко согласилась я. Думаю, сейчас не самое подходящее время для разложения по полочкам истинного положения вещей между мной и майором, существовавшего еще до ее присвоения. — Только… он не слишком ли…хм…взрослый для тебя?

— Хочешь сказать — старый и быстро придет в негодность?

— Эммм… можно и так сказать.

— Разве