Дитя любви - Виктория Холт

Джоселин пылко поцеловал меня.

— Присцилла, милая Присцилла! — говорил он. — Знаешь, что такое блаженство? Это окутанный туманом остров, на котором лишь ты и я!

И там, на этом острове, мы познали настоящую любовь. Я была смущена, взволнована и счастлива до безумия одновременно. Я чувствовала себя так, будто все, чем я была раньше, осталось далеко позади. Я больше не была дочерью Карлтона Эверсли, я стала женой Джоселина Фринтона.

* * *

Я проснулась от мягкого прикосновения солнечных лучей: наступило утро. Мои руки и ноги занемели от холода, Джоселин еще спал. Я взглянула на него, и во мне вновь проснулась нежность. Без парика он выглядел таким юным и беззащитным. Я вдруг подумала: «Теперь я понимаю, почему мужчины носят парики: они придают им важности! Без него Джоселин выглядит просто красивым мальчиком!»

Я наклонилась и поцеловала его. Он крепко обнял меня и прижал к себе.

— Моя Присцилла! — пробормотал он.

— Уже утро, — ответила я. — Туман почти развеялся. Он сел.

— Значит, все закончилось… — Он нежно посмотрел на меня. — Любовь моя, продолжил он, — мы будем вместе всегда?

— Это очень долго! — ответила я. — О, Джоселин, я так боюсь!

— Не волнуйся! Я все твердо решил и все сделаю. Теперь нас двое, моя дорогая! Ты даже не представляешь себе, что это значит!

— Представляю, потому что одна из этих двоих — я.

Он поцеловал меня.

— Мы должны ехать, — сказала я.

— Еще немножко!

— Посмотри, солнце восходит: нас будут ждать.

— Еще несколько минут! — молил он, не выпуская меня из своих объятий. Невеста моя! — сказал он. — Скажи, что ты ни о чем не жалеешь.

— Я ни о чем не жалею!

— Мы расскажем Харриет, она нам поможет. Теперь она обязана помочь нам!

— Она и так сделала все, что в ее силах! Я знаю, что она скажет: будьте решительнее, рискните, берите все, что хотите, а если что-то выйдет не так, как вы надеялись, не горюйте! Я думаю, это — ее девиз!

— И он хорошо ей послужил! Дорогая, давай останемся здесь еще чуть-чуть?..

Я лежала рядом с ним, а его руки крепко обвивали меня. Нас объединяла страсть, смешанная с каким-то отчаянием, будто дневной свет говорил нам, что мечты, навеянные туманом, легко исчезнут при свете дня.

Я встала.

— Мы должны ехать, — сказала я. — Нас будут искать. Все узнают, что нас целую ночь не было дома!

— А может, и нет: Харриет позаботится об этом. Я покачала головой:

— Пойдем, Джоселин, хватит откладывать. Мы перенесли одеяла и корзину в лодку. Где-то в глубине души мы надеялись, что ее не окажется на месте, и у нас появится предлог продолжить нашу идиллию на острове. Но лодка стояла там же, где мы ее оставили. Джоселин спустил ее на воду, и несколькими мгновениями спустя мы плыли к берегу.

Причалив, он помог мне сойти, привязал лодку, и мы зашагали по направлению к дому. Но не успели мы отойти от берега, как увидели Кристабель, бегущую нам навстречу. Ее глаза, как всегда, были бесстрастны, зато рот выражал целую бурю эмоций.

— Пойдемте скорее! — сказала она. — Случилось несчастье! Где вы пропадали?

— Моя милая Кристабель, вы что, не видели тумана?

— Вам не следовало вообще ехать, ведь прямо сейчас надо уезжать! Харриет и Грегори вне себя от беспокойства: корабль ждет вас, он прибыл сюда рано утром. Почему вы не приехали сразу? Туман ведь рассеялся с восходом солнца, все безумно волнуются!

Мы побежали к дому. Когда мы вошли, к нам спустился Грегори.

— Слава Богу, вот и вы! — сказал он. — Враги идут по вашему следу, Джоселин! Вы должны немедленно уезжать, они могут прийти в любую секунду!

В зал с видом главной героини какой-нибудь приключенческой пьесы вошла Харриет.

— Мой мальчик, — с чувством промолвила она, — вы должны немедленно отправляться! Вы должны были уехать еще на восходе. Нельзя терять ни секунды!

— Я быстро соберусь и переоденусь, — ответил Джоселин.

— Ваши вещи уже собраны, — ответила Харриет, — ждут вас одного, а переодеться вы можете и во Франции!

— Вы должны побыстрее уйти из дома, — произнес Грегори, — или заберут нас всех! Харриет права: нельзя терять ни секунды! Вот, ваши вещи здесь, в этой сумке. Поспешите на берег! Липовую бухту вы знаете? Там стоит корабль. Садитесь и уезжайте как можно быстрее!

— Я должна ехать… — начала было я.

— Ты пойдешь со мной, мое дитя! — ответила Харриет. — Ты вся продрогла: туман — опасная штука, а ты провела на воздухе целую ночь. Ступайте, мальчик мой, и да хранит вас Господь!

Вот так все и произошло. Джоселину пришлось направиться прямиком к кораблю, и ехать он должен был один. Но там, в бухте, уже поджидали его враги. Они схватили его, когда он пробирался на борт корабля. Один из слуг рассказал нам, что руки его были связаны, и он ехал на лошади посреди окруживших его солдат. Они возвращались в Лондон.

* * *

Недели, что последовали за этими событиями, оказались самыми печальными в моей жизни, ибо, как вскоре выяснилось, я никогда не смогу стать женой Джоселина. Суд был краток, а приговор приведен в исполнение почти безотлагательно. По их словам, его вина была очевидной, иначе почему бы еще он бежал? Меня мучили кошмары. Мне снилось, что я стою там, у эшафота, голова Джоселина лежит на плахе; я видела кровавые руки палача, поднимающие над толпой эту голову, теперь отделенную от тела, которое я так любила!

Я была в шоке. Такое отчаяние, какое испытывала я, не испытывал никто и никогда. Джоселин мертв! Никогда я больше не увижу его! Никогда не упаду в его объятия! О, как я хотела оказаться тогда рядом с ним, чтобы меня забрали вместе с ним и чтобы я рядом с ним умерла, потому что жизнь без него потеряла для меня всякий смысл!

Как быстро все меняется! Я была так счастлива, я мечтала о том, как вместе мы поедем во Францию, будем безмятежно жить там в счастье, а потом вернемся сюда мужем и женой. Никогда больше не снизойдет ко мне покой: я потеряла своего возлюбленного, моя жизнь кончена, никогда мне не быть снова счастливой!

Я не могла есть. Спала я урывками, но даже тогда меня мучили кошмары. И опять я оказывалась на месте казни, и голос громом отдавался у меня в голове: «Смотрите, вот голова предателя!»

Он не был предателем, он бы простым, добрым и хорошим человеком, человеком, которого я любила! Я думала: «Моей жизни пришел конец. Никогда я больше не буду счастливой».

Харриет очень нежно относилась ко мне. Все эти недели она присматривала за мной. Она не позволила мне вернуться домой. Постепенно мне стали известны все детали случившегося, и, естественно, то, что я была повинна в его смерти, ничуть не облегчило моих страданий. Тайну раскрыла Харриет.