Маска лжи. Часть 1 - Катерина Аркис

избранного богами ребенка. Этого подростка в богатом на вышивку храмовом одеянии с плотной повязкой на лице я и разглядел за спинами вышедших мне навстречу ратников. Увидел, но виду не подал. Несмотря на близкое родство с мальчишкой, скрытые тканью черты его лица до сих пор были мне незнакомы. Мать родила его двенадцать сезонов назад, и уже с пятилетнего возраста Край воспитывался в храме. Фактически, к нашей семье братишка давно не имел никакого отношения. Но разве ж отец выпустит из рук такое сокровище, как избранный эйрлс? Подобные дети в последнюю сотню лет считались редкостью, появление каждого из них неизменно отслеживалось жрецами Безымянной богини и Мертвого бога.

Чаще всего этих младенцев забирали из семей сразу после рождения, поскольку родители чрезвычайно редко выказывали желание нести моральную ответственность за таких детей. Моя матушка отдавать самого младшего сына в храм не пожелала. Отец полностью поддержал ее решение, однако, чего больше было в его упорстве — заботы о супруге или эгоистичной жажды власти над народом, который избрал его главой правительства — я так и не понял.

Да, на обычных детей эйрлсы с каждым годом взросления походили все меньше и меньше. Кто-то на полном серьезе считал их праведниками и гениями, кто-то — называл ущербными, умственно отсталыми, убогими эмоциональными калеками, однако результат оставался неизменным: после взросления в жреческой (как и в любой другой) иерархии эйрлсы занимали привилегированное положение, полностью порывали с мирской жизнью и становились пифиями или аватарами. Но и во время обучения, и после него, отмеченные богами стояли выше решения любого суда, будь он светский, жреческий или же войсковой трибунал — обвинять и карать их смертные не имели права. За причинение вреда избранному, тем паче, за его убийство, с самого сотворения мира карали сами боги. Карали жестко. Если разумный переступал эту грань, сама ткань мироздания отторгала его, открывая хаосу доступ к его душе.

— Мир вашей земле и вашему небу, — уважительно кивнул я, мельком оглядев вышедших мне навстречу.

— Пусть травы стелются тебе под ноги, — с подозрением в голосе ответил на приветствие ратник, возглавлявший смену патруля на воротах, и покосился на Края, словно ожидал его вердикта. — Как там снаружи?

— В половине дневного перехода на запад начали гнездиться скриты, — ответил я спокойно, хоть и с некоторой заминкой, стараясь не замечать новых порядков общины. На моей памяти никого из пришлых не встречали так настороженно… почти как врагов. И допроса на воротах не устраивали. Наверняка у этих перемен были весомые причины. Почему-то они заранее мне не нравились. Вот интересно, это я настолько подозрительно выгляжу? Или нынче всех чужаков так привечают? — А по берегу Змеиной рядом со старым ее руслом, в десяти шагах от лестницы, вырос слоновый камыш.

Стражники срезня настороженно переглянулись и смерили меня недоверчивыми взглядами. Мне даже стало их жаль. Представляю, какие подозрения мог вызвать у них одинокий странник, пусть и траппер[28], сумевший в одиночку, без проводника, прогуляться по джунглям Варулфура и ни разу не нарваться на хищных тварей.

Расплодившаяся в местных тропических лесах флора и фауна заслужено считалась самой живучей, смертоносной, и зачастую устойчивой к магии. Так что, кроме жречества, магических патрулей, крылатых хозяев этих земель и всевозможных охотников, мало кто рисковал соваться в сельву, тем более — в одиночестве. А идиоты, возомнившие себя неуязвимыми, исчезали без следа. От них и костей — излюбленного лакомства императорской мулги — после не оставалось. Полуостров из века в век заселял народ, спускавшийся с горных склонов настолько редко, что почти не тревожил местную экосистему. Само слово «Лес» относительно джунглей Варулфура давно приобрело нарицательный смысл, произносилось с пиететом, словно сельва и в самом деле обладала характером, обретя сознание и разум. Причем, разум изощренно-жестокий, хитрый в яростном желании сберечь собственные границы от вторжений извне.

Даже ллайто за семь веков немыслимых усилий сумели всего лишь — кровью и потом — урвать для себя небольшой клочок суши, отгородиться от Леса магией, высокими стенами и, по меркам джунглей, узенькой полоской регулярно выжигаемой почвы. И даже все эти меры не приносили ллайто полного спокойствия. За тройным защитным кольцом мой народ выживал рядом с таким беспокойным соседом в постоянной готовности к нападению. Так что стража на воротах привыкла ко многому, слабаков в ратники, проводники или охотники не брали.

— Цель прибытия в Бухтарму? — прозвучал знакомый по прошлым посещениям вопрос.

— Охотился, — неохотно ответил я и прищурился. — По делу к вашему главе.

— Вот как… — нахмурился старшина дежурной смены, даже не давая себе труда скрыть желание уязвить представителя ненавистного народа. — Важное должно быть дело!

Тут чем меньше говоришь, тем больше после уважать станут. Вежливость в общении со стражей, несомненно, была нужна, но превращаться в покладистую тряпку совсем не хотелось. Конечно, конфликтовать с облаченными хоть какой-то властью гражданами общины я тоже не собирался, как, впрочем, и позволять требовать отчета о своем прошлом. Да и мог же я в кои-то веки воспользоваться отцовской лояльностью, тем более, что по легенде он меня пригласил и ждет с нетерпением.

Лишь после моего долгого-долгого молчания и снисходительной ухмылки, на лице задавшего вопрос мелькнула тень понимания — глава Совета Предиктов точно не погладил бы его по головке за задержку.

— С какой стороны к реке вышел? — пробурчал ратник, рассерженный собственным промахом, но упрямо не желающий признавать его перед чужаком.

— От Лигарта на плоте сплавлялся, с верховий Змеиной.

— Значит, говоришь, по реке? — недобро сузил глаза старшина, откровенно разрываясь между приказом, который он наверняка получил насчет моего прибытия, и желанием найти предлог для отказа впускать меня внутрь. — А если я ребят к старице отправлю, они-то плот твой найдут?

Я равнодушно пожал плечами.

— Почем я знаю? Я уже пятеро суток как от реки на плато поднялся. Может и увели, пока по сельве ползал…

Ратник угрожающе подался в мою сторону, яростно блеснув глазами. Но тут уж брат решительно вмешался, прекращая бессмысленный допрос, вышагнул из-за спин соплеменников. Плотная его повязка почти полностью скрывала верхнюю часть лица, из-за чего временами мне казалось, что взгляд Края устремлен куда-то поверх моей головы.

— С недавнего времени мы проверяем всех входящих, даже если пентаграмма так и не выявила никаких отклонений, — благосклонно просветил меня брат, поднимая ладони в мою сторону.

— С чего такие сложности? — напряженно спросил я, с трудом сдерживая ругательство.

«Что же у них тут произошло?»

— Несколько недель назад из города ночью пропало несколько жителей. Следов их до сих пор не нашли… —