Османская империя. Великолепный султанат - Юрий Петросян

При общей оценке социально-экономической жизни средневекового османского города необходимо учитывать, что Османская империя в первые века своего существования представляла собой исключительно централизованное государственное образование. Города, за исключением столицы – Стамбула, не были независимыми центрами политической власти, являясь лишь административными, экономическими и культурными центрами провинций.

Роль государственного централизма в городской жизни была особенно ощутима в регламентации ремесленного производства и торговли. Централизовано было все, что касалось снабжения городов, особенно крупных административных центров, продовольствием. Этот процесс, от закупки первичных продуктов у непосредственных производителей и до их переработки в городах и продажи на городских рынках, был строго регламентирован. Высокая Порта при этом в немалой степени была озабочена тем, чтобы предотвратить волнения в городах из-за нехватки продовольствия или товаров широкого спроса. Султанские указы определяли порядок сбора и доставки товаров на городские рынки, а также обязанности местных органов властью в обеспечении контроля над исполнением установленного порядка. В результате создавалась такая административно-хозяйственная структура, в которой столица и провинции оказывались теснейшим образом связаны в единую централизованную систему.

Такая связь хорошо прослеживается, например, в торговле пшеницей. Хотя эта торговля не стала монополией государства, она была строго регламентирована. Вывоз зерна за пределы империи разрешался лишь в виде исключения с санкции самого великого везира. Государство определяло районы поставок пшеницы, устанавливало основные их объемы, контролировало деятельность купцов, занимавшихся закупками и перевозкой пшеницы. Главной заботой чиновников, ведавших этим делом, было осуществление контроля над ценами и организацией процесса доставки. На практике это выглядело так. Стамбульский кади выдавал торговцу разрешение на поставку в столицу зерна из определенной местности. Тамошний кади фиксировал количество пшеницы, закупленной им, отмечал день отплытия судна, перевозившего пшеницу, записывал его название и даже фамилию капитана. Закупочные цены на зерно в столице определял великий везир после обсуждения этого вопроса с местными кади. С учетом конкретных местных условий эти цены устанавливали и кади в других городах. Таким же образом регламентировалась торговля мясом. Оно продавалось по строго определенным ценам, зависевшим от сезона. Лишь цены на овощи, фрукты и молочные продукты не регламентировались. Они устанавливались обычно кади и мухтесибами в зависимости от времени года и транспортных расходов. Но прибыль от продажи этих продуктов питания не могла при любых условиях превышать 10 %.

Весьма строгой была государственная регламентация торговли продукцией ремесленного производства. Детально были разработаны цены на обувь и иные кожаные товары, шорно-седельные изделия, ткани, шерстяные изделия, оружие. Существовали точные цены также на сырье и материалы для производства перечисленных товаров. Регламентировался даже труд многочисленных лудильщиков и медников, причем цены на их изделия контролировали мухтесибы. Цены на все виды товаров широкого потребления формировались таким образом, что прибыль не превышала 10 %. Лишь продукция отдельных, особенно трудоемких, видов ремесла реализовывалась по таким ценам, чтобы прибыль от их продажи могла достигать 20 %.

Развивалась не только внутренняя, но и внешняя торговля. В отличие от торговцев, осуществлявших операции внутри страны, купцы, занимавшиеся внешней торговлей, не были скованы жесткой регламентацией. Они могли свободно вывозить из страны все товары, кроме запрещенных к экспорту (в XVI в. Порта все чаще запрещала вывоз зерна, соли, масла, хлопка, квасцов), свободно определять цены, исходя из условий на иностранных рынках. Импортные операции вели по традиции преимущественно иностранцы. В целом внешняя торговля империи, основными центрами которой были крупные, в особенности прибрежные, города, представляла собой в эпоху Средневековья дело нелегкое, даже опасное. Пираты на море, разбойники на караванных тропах, местные власти с их поборами и вымогательством – все это лишало торговцев уверенности в безопасности их имущества и жизни. Административный произвол, таможенные пошлины, сбор которых чаще всего производился через откупщиков, бесчисленные злоупотребления при взимании внутренних пошлин замедляли развитие внешней торговли, а соответственно и рост благосостояния многих городов империи.

В период Средневековья в Османской империи получили развитие многие отрасли ремесленного производства. Во многих районах государства было развито производство тканей, ковров, керамических и кожевенных изделий. В городах было немало крупных мастерских, в которых производились изделия из дерева и металла, строительные материалы. Нужды армии обслуживали оружейные и пороховые мастерские.

Крупнейшим центром ремесленного производства был, естественно, Стамбул. Центрами текстильного производства были Амасья, Анкара, Адана, Халеб, Кастамону, Малатья, Салоники, Сивас и ряд других городов империи. Гердес, Демирджик, Конья, Спарта и Ушак славились коврами. В Бурсе производились бархатные и шелковые ткани, значительная часть которых шла на экспорт. Кютахья и Изник были широко известны своими керамическими изделиями.

Деятельность многочисленных ремесленных цехов в городах империи была, как и торговля, тщательно регламентирована, причем регламентация касалась всех ступеней производства, а также процесса реализации готовой продукции. Контроль над деятельностью цеховых ремесленных организаций осуществляли кади. Одобрение кади требовалось даже при избрании кетхюды (старосты цеха) и прочих руководящих лиц цеховой организации, хотя это право было установленной законом прерогативой самого цеха. Османское государство придавало большое значение разработке норм и правил работы цехов. Насколько детальным было вмешательство государства в жизнь ремесленников, свидетельствует тот факт, что центральные власти в XVI в. определяли даже размеры кусков грубой шерстяной ткани – абы, которую производили пловдивские ремесленники. Детально регламентировалась и закупка первичного сырья. В частности, выделанные дубильщиками кожи могли поступать в открытую продажу по строго установленным ценам только после удовлетворения потребностей кожевенных цехов в сырье.

В процессе возрождения и развития торговли и ремесла в Османской империи весьма значительную роль сыграли ремесленники и купцы из населения завоеванных земель. В европейской части империи это были греки, болгары, сербы, а в азиатской – армяне, греки, персы. С середины XVI в. в торговле и частично в ремесле активно участвовали евреи. В целом было характерно преобладание ремесленников-нетурок в наиболее квалифицированных специальностях. В частности, греки составляли большинство в цехах ювелиров. Но постепенно в течение XV–XVI вв. в среде ремесленников Османской империи заметное место заняли турки, которые преобладали в таких традиционных для них профессиях, как ковроделие, ткачество, оружейное дело, производство обуви.

Наряду с ремесленным производством в Османской империи существовали и некоторые отрасли добывающей промышленности. На рудниках и копях в ряде районов европейской и азиатской частей империи добывались медь и свинец, цинк и ртуть, железо и серебро, каменный уголь и соль. Рудники и копи обычно принадлежали государству, некоторые из них были вакуфным имуществом. Часто добыча полезных ископаемых отдавалась на откуп.

На рудниках и в копях, как правило, использовался принудительный труд крестьян из близлежащих деревень. Добыча велась примитивными методами, часто разработки прекращались, и рудники стояли заброшенными. Добытые полезные ископаемые шли в первую очередь на нужды государственных мастерских – военных, металлообрабатывающих и др. Часть руды и металлов поступала в городские ремесленные цехи, на нужды медников и кузнецов, ювелиров и кожевников, остальное шло на рынок для продажи по установленным ценам.

На обширных землях империи, занимавшей необычайно разнообразные по ландшафту и климату территории в Европе, Азии и Африке (на рубеже XVII–XVIII вв. их площадь превышала 4,5 млн. кв. км), жили и трудились представители многих больших и малых народов, положение которых в качестве подданных турецких султанов на несколько веков определило их жизнь. Османское владычество стало препятствием на пути самостоятельного национального развития нетурецких народов империи. Греки и албанцы, сербы и болгары, армяне и евреи, курды, черкесы и лазы составляли на протяжении всей эпохи Средневековья до 50 % населения османской державы. Трудящееся нетурецкое население европейских и азиатских провинций веками испытывало и национальное неравенство. В частности, немусульманские подданные султана платили, как отмечалось, дополнительные налоги и подати. В судах их свидетельства ничего не значили, ибо шариатские суды просто не принимали свидетельства христиан. Немусульмане были лишены доступа в армию, высшие административные посты также занимали мусульмане. Немусульмане больше других страдали от произвола турецких феодалов, откупщиков и сборщиков налогов, самоуправства чиновников провинциальной администрации. Уже во второй половине XV в. была создана упоминавшаяся выше система миллетов, немусульманских религиозных общин, как важное орудие подчинения «неверных» власти султанов. Обладавшие некоторой автономией в области главным образом школьного дела и здравоохранения, миллеты использовались Портой для сбора налогов и податей с немусульманского населения. Через руководство общин султаны и Порта, не раз оказывавшие им милости, обеспечивали покорность немусульманских народов, наиболее успешную реализацию указов и распоряжений центральной власти. Особенно важно было это для тех провинций империи, где нетурецкое население жило компактными массами, а турецкая администрация и военные гарнизоны, а также турецкие феодалы-ленники представляли собой инородный и количественно незначительный элемент. Так было в эпоху Средневековья на Балканах, в Египте и Сирии, в курдских районах Анатолии и в ряде других областей Османской империи. В Морее, например, долговременное турецкое господство не привело к значительному росту турецкого населения – оно составляло не более 5 % общей численности населения края.