Драконов не кормить (СИ) - Лазаренко Ирина

Нет, всё-таки, наверное, стало легче. Просто знать, что ты можешь не подчиняться – очень примиряет с реальностью.

С другой стороны – какая разница, что ты можешь, если делаешь именно это?

Дракон вдруг понял, что нечеловечески устал и, пожалуй, проспит дня три кряду, если только никто его не растолкает – но сначала желательно дождаться, когда ему принесут еду. Что-то, а еды в лекарню всегда приносят вдосталь. Словно собираются откормить тебя и забить на праздник.

Наутро Диер Ягай не нашёл в состоянии золотого дракона ничего подозрительного и наконец позволил ему выбраться в Айялу.

* * *

Айяла изменилась за время отсутствия Илидора, весь Донкернас изменился.

Теландону удалось наладить поставки питьевой воды, к тому же все эльфы, которые ездили в другие домены, привезли с собой по несколько больших наполненных бочек. Имеющееся по-прежнему расходовали бережно, но гибель от жажды Донкернасу уже не грозила, даже после того как обратно возвратятся все эльфы и драконы. Ахнир Талай с Илидором, хотя и выехали последними, вернулись в числе первых. Многих драконов увезли в удалённые домены вроде Сейдинеля, и их возвращения ожидали ещё не скоро.

Для многих драконов поездки оказались неудачными. Яшуммар лишился мизинца, об обстоятельствах потери которого ничего не хотел говорить, Уэссахнура привезли с переломанными руками и ногами. У Хашэссы была магически поражена кость левого крыла, и, по слухам, Диер Ягай не был особенно уверен, что в ближайшие годы драконице вообще стоит летать.

– Теландон велел всякой твари потреблять воду разумно и делать вид, будто она человек, – с этим напутствием выпускал Илидора в Айялу эльф – носитель бакенбард. – Обращаться в тварь и летать можно два раза в день, в полдень и на закате. Теландон сказал: «Это желательно», а чего желает Теландон, того желает всякая тварь, понятно?

Золотой дракон, с трудом докопавшись до смысла этой тирады, подумал: и почему потуги на шутки у бакенбардистого эльфа становятся всё менее и менее смешными с каждым днём? Но потом Илидор понял: просто Айялу охватило уныние, которое влияло, похоже, на всех, кто выходил за пределы замка.

Интересно, что ответили на это указание старые драконы, которые терпеть не могли менять ипостась… во всяком случае всеми силами демонстрировали это нежелание. Если подумать, то Хшссторгу или Оссналора Илидор нередко видел в человеческом облике. Моран – нечасто. Вронаана – всего раз или два. Других старых драконов, пришедших из Донкернаса – почти никогда, даже в спальном крыле они предпочитали оставаться драконами.

Льоду Нумеру, который в последние полмесяца был занят буйным колдовством и беготнёй по холмам вместе с драконами и сподручниками, удалось стянуть и направить некоторые подводные жилы к центральной части Айялы, где были разбиты теплицы и фруктовые сады. Эльфы оказались весьма довольны таким «промежуточным результатом», а драконы – рассержены. Айяла с высоты их полёта выглядела теперь как нечто жуткое и потустороннее: окончательно высохли пруды, речное русло и озёра, жухлая трава и потрескавшаяся почва по внешнему краю холмов выглядели издевательством по контрасту с буйной зеленью в середине Айялы.

– Это как накрасить лицо полуразложившемуся трупу и считать, будто от этого он оживёт и сумеет сплясать, – сердилась Хшссторга.

Старая драконица пребывала в отчаянно дурном настроении. В кладке ледяных драконов, которую высиживал Сххеакк, вылупились всего два драконыша, да и те оказались слабенькими и мелкими, «воробьи, а не драконы». Оставшиеся три яйца после ещё нескольких дней ожидания отнесли на драконье кладбище, и эфирный дракон Коголь, исторгнув из горла сиплое «Цхе-Тах», превратил их в кучку пепла.

Балита после этого из тревожной драконицы превратилась в драконицу на грани нервного срыва. Уже никто не мог сказать, будто Балита преувеличивала, теперь каждый дракон и эльф считал, что яйца в эфирной кладке – какие-то недостаточно чёрные, и Теландон организовал сподручников ежедневно разливать по два ведра воды вокруг кладки – конечно, не чистой, а той, что оставалась на кухне после готовки. Но никто не знал, поможет ли это, никто не знал, связан ли странный вид эфирных яиц и чахлость ледяных драконышей с недостатком влаги – ведь драконы никогда не могли пояснить внятно, по каким признакам выбирают подходящие места для своих кладок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Балита вбила себе в голову, что виноват Льод Нумер, который много дней бегал неподалёку от кладки, фонтанируя заклинаниями, как взбесившийся, и на яйца повлияли магические колебания. Нумер от этих обвинений впадал в бледность и волнение и без большой уверенности отрицал даже тень подобной возможности. Старейшие драконы сумрачно молчали. Все остальные драконы и эльфы нервничали, возвращаясь мыслями к кладке эфирных драконов даже тогда, когда вроде бы не думали о кладке эфирных драконов, в той или иной степени теряли аппетит, дурно спали и временам срывались на ком попало.

Недород драконышей – тревожное и грустное событие и для самих драконов, и для эльфов.

– Раз они не знают, как выбирают кладки, то невозможно утверждать, что проблема в недостатке влаги, – нервно дёргая указательным пальцем ворот рубашки, говорил Нумер. – Неужели им прежде не приходилось высиживать яйца в годы приличной засухи? И моя магия тут тоже не при чём! Тут всё время носятся маги, разве не так? Да ведь драконы и сами – магические создания!

– Еще неизвестно, что хуже, – отвечал на это Льоду старший драконий воспитатель, здоровяк Флёд Жирай. – Если они дохнут от засухи или твоей магии, мы хотя бы можем понять, что им нельзя засухи и твоей магии. А если это какая-то новая зараза?

Льод разводил руками, обескураженный.

– Подземная порча, поразившая водные жилы, – задумчиво говорил Жирай и смотрел на Льода тяжёлым взглядом, от которого Нумер ещё судорожнее начинал теребить ворот своей рубахи. – Вдруг она теперь распространяется и на землю? Вдруг яйца драконов – только первая их жертва, самая податливая? Плохо будет, если от водных жил пришла новая зараза. Плохо будет, если ты её не нашёл.

Маг на это бледнел и спешно убегал по совершенно неотложным делам.

Однако вопрос, который задавал Флёд, безмолвно висел над каждым эльфом и драконом Донкернаса. Как знать, не пришла ли на его земли неизвестная прежде зараза? Не придётся ли всему Донкернасу спешно сниматься с места?

Ведь тогда весь двухсотлетний уклад домена просто лопнет, и его ошмётками знатно забрызгает весь Эльфиладон.

Нетрудно понять, сколько проблем принесут драконы, если их всех разом вытащить из Донкернаса. Сейчашние выезды показали: если в головы драконов закрадывается хотя бы тень подозрения, что Донкернас, стоящий безмолвной грозной тенью за каждым эльфом, уже не столь крепок, как прежде, – даже Хорошие Драконы становятся удивительно лихими на гадкие мелочные выходки. И эльфам не требовалось особо напрягать фантазию, чтобы прикинуть, на что способны Плохие Драконы: многие из них демонстрировали это совершенно явно и в обычные дни. Многим Плохим Драконам было не так уж важно, что станет с ними самими – они готовы были потерять основную ипостась и погибнуть от рук донкернасцев или истощить свою магию дотла и просто перестать быть – если только удастся перед этим причинить эльфам достаточно боли, страданий и разрушений всяких важных для эльфов вещей. Достаточно, чтобы уравновесить потерю ипостаси и годы заточения.

Разумеется, чем больше лет дракон проводил в заточении, тем больше разрушений нужно было причинить, чтобы их компенсировать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кто знает, сколько донкернасцев выживет, если снять цепи с одного только Арромееварда. А он далеко не единственный Плохой Дракон из южных камер.

Если бы можно было убивать Плохих Драконов превентивно, эльфы, без сомнений, так бы и делали, но единственная подобная попытка двести лет назад едва не обернулась разрушением Донкернаса с попутным уничтожением всего рода снящих ужас.

Еще неизвестно, кому данное драконами Слово связало руки в большей степени.