Синий бриз - Кристина Лестер

– Недавно? – вскричала Агнесс, и, видимо, слишком громко, потому что Шарль и Жозе наконец очнулись и оценили обстановку.

– А почему нет музыки? – каким-то очень мягким и глубоким голосом спросила Жозе. Такой голос нельзя было спутать ни с чем, им говорит только женщина, испытавшая чувство острого счастья.

Агнесс взорвалась.

– Танцуйте, танцуйте! Потом мы выключим свет и все уйдем! А вы, когда через пару часов это заметите, можете заняться чем-нибудь еще. Что же им посоветовать, Пьер? Ты не знаешь?

– Не знаю.

– Ну так займитесь друг другом, наконец! Давно пора!

– Ты опоздала с советом, – неожиданно для себя сказала Жозе. – Мне очень понравился ужин. Всего хорошего.

Она прошла сквозь абсолютную тишину и пристальные взгляды пятнадцати человек, громко цокая каблуками. Шарль стоял, опустив глаза.

Такси подрулило моментально, словно по взмаху волшебной палочки, и, когда Шарль и Пьер выбежали вслед за Жозе из двери, отталкивая друг друга, огоньки ее машины растворились в ночном тумане.

– Прости. Это сильнее нас, – сказал Шарль.

– Разберемся, – мрачно бросил Пьер и отвернулся, засунув кулаки в карманы.

Не сказав больше ни слова, друзья разошлись в разные стороны. В окне стояла Агнесс и с тоской смотрела вслед Шарлю. Она знала, что он больше к ней не придет.

8

А на следующий день у Жозе случилось великое событие: вышел в свет ее первый именной журнал комиксов с рисованной историей. Она была проста и наивна, как сказка для детей. Одним из главных действующих лиц стала ее величество Стихия, вдруг разразившаяся страшным штормом среди белого дня, в то время как синоптики обещали только легкий бриз над синим морем. Жозе так и назвала свой сборник: «Синий бриз».

Утром двадцать шестого декабря ей позвонил Пьер и сказал, что для него все ясно, ему будет любопытно только послушать версию Жозе. Следом позвонила Агнесс и заявила, что готова подарить ей Шарля «со всеми потрохами».

– Не буду же я препятствовать такому сильному и светлому чувству, которое вы продемонстрировали вчера всем на своих показательных выступлениях.

– Это очень хорошая шутка, Агнесс.

– Это не шутка. Когда ты ушла, они оба: и твой Пьер, и твой Шарль исчезли с моей вечеринки в разных направлениях, а мне осталось только плакать им вслед. Ты как всегда сорвала главный куш: все мужчины оказались – твои.

– Это здесь ни при чем.

– В общем, так: до Нового года я буду в Париже. Если ты хочешь пообщаться, можешь меня найти. Шарль тоже будет во Франции, но уедет к своим родителям в Бретань… Так ведь и тебе можно ехать с ним. Ты, если не ошибаюсь, тоже оттуда родом?

– Да. Но я не собираюсь к родителям.

– Если соберешься, рекомендую поехать на машине. У него на приколе стоит чудесный «лендровер». Он пользуется им очень редко, когда бывает во Франции.

– Спасибо за совет, я видела его. – Она вспомнила распахнутую дверцу серебристой машины и Шарля возле нее. Господи, если бы она тогда села и уехала с ним! Ничего бы этого не было сейчас…

– Ах, ты его видела! Ну тогда… Да, на автобусе лучше не ездить: вдруг опять будет буря, и ты кого-нибудь еще подцепишь…

Жозе взмолилась:

– Агнесс, но ведь ты все прекрасно помнишь, я ведь все тебе рассказывала тогда, по свежим следам. И ты должна знать, как я отношусь к Шарлю. Если бы ты мне сразу написала, если бы мы разобрались, что это он…

– И что? Ты бы его срочно разлюбила, чтобы уступить мне? При чем здесь сразу или не сразу, Жозе? Ты и сейчас готова лопнуть от счастья, когда он просто смотрит на тебя. И при этом совсем не намерена ни в чем разбираться!

А ведь она права. Какая разница – когда. Она в любом случае вряд ли уступит Агнесс Шарля.

– Я просто не думала, что все может так произойти.

– Да кто же думал-то?

– Агнесс, зачем все усложнять? Все и так очень запуталось: Пьер в бешенстве! Нет, конечно, вы оба имеете на это право. Но… и мы – тоже! Понимаешь? Ты-то должна это понять! Ты же сама сказала, что у меня глаза не светились так сильно, даже когда я встретила Марка, ты сама сказала, что я вляпалась, как муха…

– Это понятно, Жозе. Только не надо лукавить. Сейчас я бешусь именно оттого, что у меня нет, в общем-то, основательной причины обижаться на тебя. А очень хочется! Потому что меня все это бесит!

– Агнесс!

– А вот если ты будешь строить из себя невинного ангелочка, то я буду считать, что причина эта у меня появилась. Я не люблю, когда мне врут.

– Агнесс, я не вру. Я просто люблю твоего Шарля.

– Вот спасибо! Знаешь, если бы я была его женой или хотя бы невестой, я бы все уши тебе оборвала. Но если он скажет мне то же самое… Я вас убью обоих! Тоже мне, нашла, кому исповедоваться…

– Агнесс, спасибо тебе. – Жозе почувствовала огромное облегчение. Фактически Агнесс отпустила их друг к другу.

– Ладно, пока. Давай встретимся числа тридцатого, может, у меня перекипит к тому времени. Но, Жозе! Запомни: я его тебе не дарила. Если он все-таки выберет меня…

– Как та история с босоножками?

– Нет, я не буду тебя обманывать, но почему ты не допускаешь мысли, что он действительно может выбрать меня?.. Пока!

Жозе положила трубку и сказала, глядя на телефон:

– Потому что он уже выбрал меня.

Это была правда, в которую она сама не могла поверить. Это была та правда, которую она ждала и боялась одновременно. Жозе ликовала в душе и в то же время сильно сомневалась: ведь Шарль, как она убедилась, способен вести загадочную игру на грани профессионального флирта и глубокого искреннего чувства. То, что произошло на веранде, то, что питает ее душу надеждой, может быть, совсем ничего не значит. Шарль с присущим ему шутливым коварством может подойти и сказать:

– А что, разве что-то меняется? Это была просто слабость двух давних знакомых. У тебя – Пьер, у меня – Агнесс.

Но все равно ей отчего-то радостно. У них впереди еще Новый год, и уж тогда…

Пьер считал, что он пострадал больше всех. Скольких женщин он обманывал, скольких бросал; скольким дарил тепло своей души или просто проводил ночь, а наутро навсегда изгонял из памяти… Сколько они с Шарлем вместе пережили, сколько о себе всякого рассказали… Они были верными друзьями, никогда не позволяли себе делить женщин. И вот в один день каждый из них решил, что наконец нашел свое настоящее счастье. Чем же таким они прогневили Бога, если он дал им это счастье – одно на двоих?

– Слабость простительна, – сказала ему Жозе, как будто пытаясь оправдаться за свой поступок. – Слабость идет не от сознания, а от сердца. Но по той же причине она и опасна.

– Эта мысль слишком глубока для меня, – соврал Пьер, чтобы не продолжать разговор, который принял совсем не тот оборот, что он предполагал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});