Проклятая картина - Наталья Дмитриевна Калинина

Макса, но сегодня внезапно принесла свой.

– Специально купила или… – не сдержал любопытства он.

– Или, – в своем духе отрезала Люсинда.

Макс подождал, пока она устроится за его спиной, и с грустью подумал, что мотоцикл пора ставить в гараж. Это стылое вылинявшее утро наконец-то разродилось снегом, пусть и покрывшим землю невесомым слоем. На следующие дни прогноз обещал метель. Родители предложили Максу свою машину, потому что в ближайшее время не собирались ехать на дачу, а по городу отец предпочитал передвигаться на метро. Что ж, возможно, не стоит отказываться, тем более что приходится часто выезжать.

– Куда едем, на кладбище? – громко спросила Люсинда.

– Нет. На место дома, в котором жил художник.

Коллега не стала спрашивать, почему Макс так решил, видимо, поняла, что он не почувствовал у могилы призрака и надежды возложил на место трагедии.

Путь был недолгим, но и за эти несколько минут, что они мчались к поселку, где находился сгоревший два года назад дом, Макс успел передумать много всего. И хоть он пытался настроиться на работу, мысли то и дело возвращались к Марине. Что случилось вчера на свидании? И где найти деньги на дорогую реабилитацию?

Перед этой поездкой он успел съездить в банк в попытке получить еще один кредит. Несколько дней назад Макс подробно расспросил лечащего врача о всевозможных центрах реабилитации, а потом внимательно изучил информацию в интернете. Вариант, что девушку будут возить каждый день из дома, отпадал сразу: в ее пятиэтажке не было лифта, а жила Марина на четвертом этаже. Значит, нужен полный пансион. Фактически еще одна больница… Макс рассматривал и вариант съема квартиры неподалеку от медицинского заведения. Но все равно сумма, которую нужно было внести сразу, пугала своей неподъемностью.

На эту проблему накладывался осадок от странно закончившегося свидания и спора с мамой Марины, прознавшей о том, что Макс ищет средства. «Максим, у Марины есть мы, ее родители, и деньги – наша проблема. Ты не должен ничего на себя взваливать. Ты и так много сделал. За то, что ты все разузнал, я тебе очень благодарна, а влезать в еще один кредит запрещаю!»

Он припарковался в конце аллеи, которую они накануне осмотрели с Люсиндой и Лидой. Напарница спешилась и сняла шлем.

– Ты сегодня какой-то дерганный, – заметила она.

– Почувствовала? – усмехнулся Макс, не став спорить.

– Поняла по твоей манере вождения. Что случилось?

– Да вроде ничего такого… – вздохнул он. – О Марине все думаю. А надо бы о деле.

– Проблемы?

– Нет… Это же нормально – беспокоиться в такой ситуации.

– Да, – после некоторой заминки ответила Люсинда. Поверила ли она его нарочито беспечному тону? Скорей всего, нет.

– Посмотрим, где жил художник, – сменил тему Макс. – Если нам повезет, то я смогу выйти на контакт с призраком. Если нет, то поедем на кладбище.

– Виктория тебе больше не звонила?

– Я к ней съездил. Но из новостей только то, что обнаружилась пропажа запасной связки ключей. Картину вынес тот, кто смог легко отпереть дверь.

– Муж?

– Кто его знает. Может, и он. Или не он. Я надеялся, что Гера установит место, откуда были отправлены сообщения. Но наш хакер говорит, что провайдер какой-то мутный. Призрачные сообщения, призрачный покупатель картины, представившийся именем погибшего художника…

– Тот человек больше не перезванивал?

– Виктория попыталась с ним связаться, но телефон отключен, – вздохнул Макс.

– Она больше не нужна звонившему, потому что он, похоже, получил свое.

– Возможно, – согласился Макс. – Что в этой картине такого ценного, Люси? Твой знакомый ничего больше не сказал?

– Нет, – качнула головой она и нахохлилась – то ли от холода, то ли потому, что вопрос ей не понравился.

– Меня смущает эта пририсованная фигура. Сам ли автор ее добавил, или кто-то другой… – пробормотала Люси будто себе.

– Про эту фигуру я и хочу выяснить.

От сгоревшего дома остались три стены, в которых с воем, будто беспокойное привидение, гулял ветер. К счастью, участок располагался на отшибе. Видимо, художник любил одиночество. За небольшой территорией, которую обозначал поваленный забор, начинался запорошенный снегом луг, а вдали темнел лес. Уединение, несмотря на расположенный в сотне метров жилой поселок, не показалось Максу приятным. Впрочем, что может быть хорошего на месте трагедий? Он краем глаза заметил, как подобралась Люсинда: что-то насторожило? Пригласил ее с собой Макс не просто за компанию, а в надежде на помощь. Что-то почувствует он, что-то увидит она.

Макс первым вошел на территорию. Гравий шумно захрустел под рифленой подошвой ботинок. Люси пристроилась рядом, но тут же оскользнулась. Макс успел подхватить ее под локоть.

– Осторожно!

– Это ты будь осторожен, – возразила она.

– Побудь, пожалуйста, здесь. Я сам обойду территорию.

– Уверен?

– Да.

Макс не хотел, чтобы она помешала ему в задуманном. В последнее время Люси слишком уж сильно о нем пеклась.

Он осмотрел развалины, покружил по неухоженному участку, стыдливо прикрытому снежным налетом, и остановился рядом со скамейкой. Может, художник работал над картинами здесь, за домом, откуда открывался вид на луг? Или выходил сюда с чашкой утреннего кофе, чтобы обдумать будущие сюжеты? Макс ничего не знал о привычках Геннадия Андреевича, но вообразил некоторые в надежде выйти на контакт.

Глухо.

Ладно. Макс усмехнулся и снял с шеи Лидин оберег. Коллеге наконец-то удалось создать защиту, которая не развалилась. Но ведьма тоже перестаралась в заботе: ее охранка получилась такой сильной, что сквозь нее никто не пробивался. Вчера Макс гулял по кладбищу будто в броне. Но броня хороша при возможной атаке, а сегодня ему нужна чувствительность.

Он положил на лавку «бусы», по которым вчера не преминул пройтись Гера, и, прикрыв глаза, представил, что снимает с себя слой за слоем светящиеся разноцветные ауры.

Про такую защиту – «ауры», как Макс про себя их называл, – он вычитал в одной из книг Сергея Степановича еще давно, но использовал тогда рунические формулы шефа. А с тех пор как ставы перестали действовать, попробовал этот способ. Защита оказалась некрепкой и быстро исчезала, потому что Макс наверняка делал что-то не так. Но все равно по утрам он мысленно наносил на себя «ауры», а в течение дня, если приходилось выезжать из офиса, обновлял.

Прикрыв глаза, Макс вообразил, как снимает разноцветные слои. Может, если он полностью откроется, то сумеет не только услышать погибшего художника, но и увидеть его? Макс не был визуалом, но отчего-то пришла уверенность, что у него получится зайти дальше, чем он обычно отваживался.

Синий светящийся слой последовал за белым, за синим – серебристый. И с каждой снятой «аурой» Макс будто спускался на