Разведывательно-диверсионная группа. «Бандера» - Андрей Негривода

...22 июня...

...Все эти дни Бандера находился в каком-то странном, полупрозрачном, полумифическом состоянии... Видимо, Сашке все же добавляли антидепрессанты в тот «коктейль», который ставили ему каждые шесть часов в виде капельницы...

Уже пять дней прошло с того времени, как доктор разрешил Сашке есть... Точнее пить... Пить густые, наваристые куриные бульоны... И уже второй день пошел с того времени, как Бандера впервые встал и сделал с помощью Милы несколько шагов...

Боль. Та острая, обжигающая все его нутро боль ушла, превратившись в какую-то тягучую и нудную, словно расплавленная смола... Но с ней Сашка уже мог мириться! С этим уже можно было жить!..

Только... Было одно обстоятельство, которое очень смущало и тревожило нашего Голиафа. И обстоятельство это звалось Мила...

Она все это время обхаживала Сашку... В медицинском смысле, не подумаете плохого про женщину! Она его кормила, поила, делала назначенные врачом процедуры, мыла его... Мыла!.. Вот в чем была Сашкина проблема!.. Людмила как-то странно часто стала мыть Бандеру... Ну, да, лето!.. Ну, да, жарко!.. Ну, да, потел он постоянно! Только... А надо ли было его мыть каждый вечер? А так ли это происходит со всеми остальными больными? Чтобы каждый вечер?!. А главное было то, что она «беззастенчиво» пользовалась Сашкиной слабостью...

Мила прилагала немалые усилия, потому что вообще-то эту процедуру положено делать вдвоем с санитаркой или второй медсестрой, подстилая под его большое тело клеенку, потом стягивала с Сашки больничную пижаму и начинала «банный вечер»... Людмила мыла Сашку всего, с головы до пят, тщательно и аккуратно! Но... И вот именно в этом-то и была «большая проблема»... Она чересчур много своего внимания уделяла животу Бандеры и его паху... И особенно много тому мужскому органу, который... Ну, в общем, понятно, надеюсь... И орган этот, скотина такая, живущий по своим личным правилам и законам, откликался! Реагировал, так сказать... Да и как не среагировать, когда по тебе нежная женская рука елозит мягкой, но вместе с тем и немного шершавой мочалкой? Как тут не среагировать?!!

На четвертый «банный вечер» Бандера, еле живой от такого напряжения, пролепетал:

– Мила...

– Что, Сашенька?

– Что ты делаешь?

– Я тебя мою, дорогой!.. Чтобы потом не пропах!.. А что? – Она даже не подумала остановиться.

– Сколько тебе лет?

– Такие вопросы женщинам задавать неприлично...

– Сколько?

– Двадцать девять...

– Прости тогда...

– А за что же это, миленький?

– Я подумал... Что тебе около сорока... Лицо у тебя, Мила... И еще, что у тебя мужика нет и ты на молодого кинулась...

Она долго молчала и долго мыла шершавой мочалкой Сашку... Пока он, наконец-то, не «взорвался»... А потом мыла его заново...

– У меня и правда нет мужика, Сашенька... Погиб он... В Афгане этом сраном... Год назад... Капитаном-десантником был... Вот я и состарилась за этот год на десяток лет... А ты так на него похож... И телом, и даже лицом!.. Вот я и представляю себе, что своего Сережку мою... Нельзя разве?!!

– Мила... У меня жена есть... Она вот-вот родит...

– А кто узнает, кто?!! – Мила наклонилась над Сашкой и прижалась к нему своей пухлой грудью. – Ты же не расскажешь никому! А я и подавно! Так кто знать-то будет, а, Сашенька?

– Я буду...

Мила тогда как-то странно посмотрела на Сашку и отстранилась...

Нет! «Банные вечера» не прекратились! И Мила продолжала точно так же мыть Бандеру, но... Теперь все это происходило в полной тишине... Никто из них больше не поднимал тему «любовь-семья»... Все было в строгих «медицинских» рамках – Сашка получал, и это на самом деле было так(!), облегчение от тягучей, ноющей боли в животе, когда «разгружался», а Мила... Мила, наверное, вспоминала свое счастливое прошлое...

...22 июня, 12.30

...Яркое солнце беззастенчиво заглядывало через окно в больничную палату Сашки, а он радовался ему и подставлял под теплые лучи свое лицо... Вообще-то с самого детства Саня не очень-то любил торчать под солнцем и всегда находил тень, но теперь... Видимо, что-то перевернулось в его сознании после того пещерного лабиринта... Нет, он не стал бояться темноты! Бандера теперь вообще ничего не боялся! Но если доводилась такая возможность, то он очень тянулся к солнцу. Как большой цветок, переживший мрачную зиму...

За спиной скрипнула дверь, и Сашка подумал:

«...Мила, наверное, пришла... Опять уколы делать!..»

– Как себя чувствуешь, «замок»? – раздался за спиной знакомый до боли голос, и Сашка резко, насколько позволяли бинты, обернулся.

– Лис!!! Командир приехал!!! – Радость была такой, словно это был самый дорогой подарок в его жизни. – Лис, мать твою!!! Ты откуда здесь, товарищ старший прапорщик?

– Да вот... Приехал тебя проведать... О здоровье твоем узнать...

– Прямо их Афгана? – удивился Сашка.

– Ну, зачем... Из Москвы...

– А шо ты там делаешь, командир?

– Живу...

– Не понял?!! Как это? А бригада? А служба?

– Закончилась моя служба, сержант... Все... Теперь я Лис-пенсионер...

– Не понял?!! Как это?!!

Витушкин только улыбнулся грустно:

– Тот наш выход был моим последним выходом, и об этом знали и в штабе, и в роте... «Дембельский аккорд», так сказать... После него меня должны были из Афгана заменить, и даже «заменщик» уже был в бригаде... А дальше... Я же в армии уже 20 календарных лет, Саня, а по выслуге – 38... Считай, что прямо с пеленок... Вот и решил я на «гражданку» уйти... А что? Пенсия почти генеральская, льготы всяческие... Могу спокойно сидеть дома и писать мемуары... А тогда...Тогда просто решили не сообщать группе перед выходом, чтобы настроение не упало, вот и все...

– Твою мать... – только и сумел проговорить Сашка в ответ. – И кто же теперь взводный?

– Старлей один... Хороший парень и уже опыт имеет... Нормально!.. Ты про себя лучше расскажи, сержант... Как ты такое сотворил-то?!! Столько времени по незнакомым пещерам, в темноте, с раненым на руках! Да еще и оружие не бросил?!!

– А шо там «столько времени»? – искренне удивился Сашка. – Всего-то три часа и прошло...

– Сколько?!!

– Три часа... Ну, или чуток побольше, а шо?

Лис долго и внимательно вглядывался в Сашкино лицо и наконец-то спросил:

– Так тебе до сих пор ничего не рассказали?

– А шо должны были рассказать?

– Понятно... Бля!.. Вот же!.. – Витушкин с силой шлепнул кулаком по своей же ладони и опять посмотрел на Бандеру. – Ты помнишь, какой был день, когда случился тот бой?

– Конечно! 30 мая! «Духи» вернулись около 13.10, а завалило нас с Олегом в тех пещерах через час примерно... А через три часа, с копейками, что-то было около 18 часов, я точно не помню, мы вылезли наружу с южной стороны... Только вот непонятно, почему вы нас не искали, Лис! И почему потом нас из минометов накрыли?!!

– Искали, Санек!.. Долго искали!.. И на южной стороне тоже!.. Только вышли вы, сержант, из пещер... На третьи сутки!.. 2 июня... Около 18 часов – это верно заметил...

– Не понял?!!

– Ты, сержант, трое суток таскал на себе по пещерным лабиринтам полуживого Клопа, и не бросил его, и все-таки сумел найти выход и выбраться оттуда!.. А еще, я лично посчитал, вы вдвоем «удвухсотили» 52 «духа»! Пятьдесят два!!! А на вторые сутки поисков вас двоих записали в «без вести пропавшие», а группу, вместе с «языком», отправили 1 июня на «вертушке» в Гардез... Такие дела... А вы 2-го взяли и выползли из «зеленки»...

Бандера смотрел непонимающим взглядом на своего, теперь уже бывшего, командира:

– А Олег? Где он?

– Идет на поправку потихоньку... Я же его лично в Москву, в госпиталь Бурденко, сопровождал! А тебя Чижик приказал отправить прямиком в Киев, поближе к дому, так сказать, на ридну Нэньку Украину, да и с твоими ранениями... Только в Киеве, оказывается, есть такой медицинский полковник, который мог бы тебя вытащить... Так что...

– Что с Клопом?

– Ну... Так-то ничего, а вот с ногами беда... Если честно, то хотели ампутировать, обе... Ниже колен... Так я там таких дал просраться, что ему целый генерал-майор медслужбы операцию делал!.. В общем, ходить будет, даже, наверное, бегать, а с армией все... И со спортом тоже...

– Слышь-ка, командир... – Сашка придвинулся к Лису и взглянул ему в глаза. – А со мной-то что? Эти, бля, «айболиты» фуевы ни хрена мне не говорят толком! А как на перевязку иду, так они мне перед рылом занавесочку устанавливают, чтобы, типа, не смотрел... А сами шо-то там ковыряются и ковыряются по часу, словно поле пашут...

И опять был этот странный взгляд Лиса:

– Не очень у тебя хорошие дела, Санек... Приложили тебя «трубачи» своей миной, будь здоров!..

– Лис! Я же не барышня! Ты же меня знаешь!

– Знаю-знаю... Из тебя, Саня, после четырех операций, достали 16 осколков разного размера!.. Ты их все прямо в себя и принял... В общем... Селезенку тебе удалили и небольшую часть кишечника... Ну и так, «по мелочи»: заштопали пробитый желудок, диафрагму, мочевой пузырь, подшили порванную плечевую мышцу и разбитую твою дурную башку!..