Конан и четыре стихии - Стив Перри

Киммериец бросил мешок с золотом и взялся за меч обеими руками. Лемпариус, конечно, скор в движениях, но сумеет ли он своим дурацким ножом отразить удар, в который Конан вложит всю свою силу, — об этом можно только гадать, да и то при наличии живого воображения. Конан прыгнул вперед. Меч сверкнул, как молния.

Лемпариус отшатнулся, и выпад Конана остался бесплодным. Но Конан быстро опомнился и отогнал Лемпариуса еще немного назад. Киммериец уже начал лелеять надежду, что ему удастся оттеснить сенатора так быстро, что преследователи не сумеют его догнать. Он шел вперед, как сеятель по свежевспаханному полю, короткими, быстрыми ударами заставляя своего врага отступать.

Сделав очередной шаг, Лемпариус оступился и растянулся на спине. Ошарашенное выражение его лица примирило Конана с потерей золота. Он поднял меч. И в этот момент его надежда на бегство рухнула. Позади Лемпариуса возникло по меньшей мере с десяток людей с мечами и пиками. Они бежали по коридору навстречу киммерийцу. Ловушка!

Конан повернулся. Дверь, ведущая в сокровищницу, находилась как раз между ним и первой группой вооруженных людей. Если он попадет в комнату, то, может быть, сможет забаррикадировать дверь. А если повезет, то там найдется и другая дорога к свободе. У него уже не оставалось выбора. Даже если из сокровищницы нет другого выхода, там, по крайней мере, достаточно места для того, чтобы взмахнуть мечом. Он еще сумеет постоять за себя. И Кром встретит его в Серых Странах более приветливо, если он прихватит с собой дюжину собственноручно убитых неприятелей.

— Сдавайся! — крикнул ему один из вооруженных пиками.

— Я — Конан из Киммерии и не сдамся никому! Краем глаза Конан видел, как Лемпариус снова утверждается на ногах.

— Конан? — переспросил Лемпариус. На этот вопрос киммериец коротко кивнул. Этого мгновения было достаточно, чтобы передние солдаты успели подбежать на близкое расстояние. Когда одна из пик нацелилась железным наконечником Конану в лицо, киммериец нанес мечом удар в сторону и завершил оборот клинка, дернув его вниз. Солдат с пикой закричал, когда меч вонзился в его тело. Его товарищи замешкались, и Конан успел подскочить к двери.

— Надо же! Конан! Вот так чудеса!

Удивленный, Конан обернулся и поглядел на Лемпариуса. Этого мига было довольно, чтобы увидеть, как сенатор поднимает мешок с золотом, брошенный киммерийцем, и запускает им в голову вора.

Все окутала тьма.

Глава двенадцатая

Киммериец медленно выплывал из глубины пульсирующего красного тумана. Чем реже становился туман, тем больше прояснялось у него в голове. Когда Конан открыл глаза, он уже полностью пришел в сознание. Он лежал в полной темноте. Воздух был затхлый, и пахло здесь омерзительно. Как он попал сюда? Затем всплыло воспоминание, и он живо увидел Лемпариуса, метнувшего в него мешок с золотом.

Конан сделал попытку приподняться. Голова у него раскалывалась, однако ему удалось сесть. На руке он обнаружил небольшой разрез, не очень опасный. И немного побаливала нога. Он осторожно соскользнул с жесткой лавки, на которой сидел, и босиком встал на холодный пол. Меч и большая часть его одежды пропали. Ему оставили только набедренную повязку и пояс с кожаным кошельком. Конан засунул пальцы в кошель. Пусто… нет, погоди, вот что-то… Камень, который закатился в складку. Он вынул камень и поднес его к лицу. В темноте не было ни единого лучика света, однако по форме камня Конан определил, что держит в руке один из тех изумрудов, что приберег для себя. Обыскивая его перед тем, как бросить в этот мерзкий подвал, они проглядели камень.

Конан спрятал камень обратно и закрыл кошель. Если ему удастся удрать, изумруд придется очень кстати. Но пока он здесь, ему куда больше пригодились бы меч, кинжал и сведения о расположении комнат.

Исследование помещения, в котором он находился, заняло лишь несколько минут. Оно было квадратным. Длина каждой из стен не превышала шести локтей. С одной стороны имелась массивная деревянная дверь, обитая железными прутьями, немного ржавыми, и, как он подозревал, надежно запертая. Конан не обнаружил шарниров. Стало быть, дверь открывается наружу. Он уперся босыми ногами в сырые каменные плиты пола, а руками в дерево и изо всех сил налег на дверь.

Эта дверь могла бы с большим успехом изображать из себя, например, скалу. Она не сдвинулась ни на волос. Он отступил назад, так что теперь мог коснуться дерева лишь кончиками пальцев. Потом собрался с силами и прыгнул, наваливаясь на дверь всей мощью своих плеч. Тщетно.

Конан глубоко вздохнул и сжал кулаки. Он и в самом деле попался! Ему очень хотелось поколотить дверь кулаками и вволю побушевать, но он обуздал свою ярость. Такое поведение было бы ребяческим и привело бы к пустой трате сил.

Вместо этого киммериец отступил назад к лавке, на которой он очнулся. Теперь он без труда передвигался в комнате. Он прислонился спиной к стене и начал ждать.

Прошло немногим более часа. В коридоре послышались звучные шаги. Дверь раскрылась. Конан остался на месте и только зажмурился от неожиданно яркого света факелов. Он видел по меньшей мере дюжину факелов, которые несли такое же количество хорошо вооруженных людей. Любая попытка раскидать их голыми руками была бы самоубийством.

В камеру вошел сенатор Лемпариус.

— Так, — произнес он, — ты наконец очнулся. Хорошо. Я уж было думал, что влепил тебе слишком крепко. Хотя это почти не имеет значения, потому что ты нужен мне вовсе не ради твоих мозгов, Конан — Черт — Знает — Откуда. — Лемпариус улыбнулся. — Ну не странная ли штука — жизнь? Я так старался разыскать тебя, но ты ускользал, словно кокетливая девица. И вот ты сам по доброй воле являешься ко мне в дом. Разве это не удивительно?

Конан промолчал.

— О, боги мои! Я и не надеялся, что отбил тебе голос.

Конан сверкнул глазами.

— Так значит, это ты натравил на меня шайку головорезов во время бури?

— Разумеется. — Лемпариус уверенно улыбался.

— Тебе нужно получше присматривать себе людей — те были просто плохо подобранные идиоты.

— Сейчас это уже неважно, раз ты здесь, в моей власти. Важно только то, что я достиг своей цели, варвар.

Конан кивнул. Это было справедливо. Но он еще дышал, и руки-ноги были еще целы. Он не умер еще, черт возьми!

— Ты, несомненно, хотел бы знать, с какой это радости мне вдруг понадобилось твое общество. — Лемпариус взвел брови.

— Вовсе нет. — Он не доставит удовольствия этому насмешнику, обнаруживая свое любопытство.

Улыбка сенатора слегка потускнела.

— Нет? Так ты не хочешь знать свою будущую судьбу, Конан из Варварии? Тебе не интересно послушать, как ты проведешь последние часы своей жизни?