Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс

Испуская такого рода бессвязные восклицания, злополучный джентльмен в припадке бешенства кружился по комнате.

— Да сохранит нас бог! — воскликнул мистер Пиквик, с ужасом и изумлением наблюдая необычайные движения своего друга. — Он помешался! Что нам делать?

— Что делать? — подхватил дородный хозяин, который расслышал только последние слова. — Запрягайте лошадь в двуколку! Я возьму карету в «Синем Льве» и помчусь прямо за ними. Где этот злодей Джо? — воскликнул он, когда слуга побежал исполнять приказание.

— Здесь, но я не злодей, — раздался голос.

Это был голос жирного парня.

— Дайте мне расправиться с ним, Пиквик! — закричал мистер Уордль, бросаясь на злополучного юношу. — Его подкупил этот мошенник Джингль, чтобы навести меня на ложный след дурацкими небылицами о моей сестре и вашем друге Тапмене. (Тут мистер Тапмен упал на стул.) Дайте мне расправиться с ним!

— Не пускайте его! — завизжали все женщины, но их возгласы не заглушали всхлипываний жирного парня.

— Не смейте меня удерживать! — кричал старик. — Уберите ваши руки, мистер Уинкль! Мистер Пиквик, пустите меня, сэр!

В этом хаосе и суматохе великолепное зрелище являла философски благодушная физиономия мистера Пиквика, хотя и покрасневшая слегка от напряжения, когда он стоял, крепко обхватив руками обширную талию дородного хозяина, сдерживая таким образом бурное проявление его страстей, в то время как жирного парня, царапая и теребя, выталкивали из комнаты толпившиеся там женщины. Мистер Пиквик не разжимал рук, пока не вошел слуга, доложивший, что двуколка подана.

— Не отпускайте его одного! — завизжали женщины. — Он кого-нибудь убьет!

— Я еду с ним, — заявил мистер Пиквик.

— Вы — славный человек, Пиквик! — воскликнул хозяин, пожимая ему руку. — Эмма, дайте мистеру Пиквику какой-нибудь шарф на шею. Пошевеливайтесь! Позаботьтесь о бабушке, дочки, ей дурно. Ну, что, готовы?

Рот и подбородок мистера Пиквика были поспешно обмотаны шарфом, шляпа надета на голову, пальто переброшено через руку, и мистер Пиквик дал утвердительный ответ.

Они вскочили в двуколку.

— Гони вовсю, Том! — крикнул хозяин, и они помчались по узким проселкам, подпрыгивая на выбоинах, задевая за живые изгороди, тянувшиеся с обеих сторон, и рискуя в любой момент разбиться.

— На сколько они нас опередили? — крикнул Уордль, когда они подъехали к воротам «Синего Льва», где, несмотря на позднее время, собралась небольшая толпа.

— Не больше чем на три четверти часа, — отвечали все.

— Карету и четверку! Живо! Двуколку доставите после!

— Ну, ребята! — закричал хозяин гостиницы. — Карету и четверку! Поторапливайтесь! Не зевать!

Конюхи и форейторы пустились бегом. Мелькали фонари, метались люди; копыта лошадей цокали по плохо вымощенному двору; с грохотом выкатилась карета из сарая; шум, суета.

— Подадут когда-нибудь карету? — кричал Уордль.

— Она уже на дворе, сэр, — ответил конюх.

Карету подали, лошадей впрягли, форейторы вскочили на них, путники мигом влезли в карету.

— Помните, перегон в семь миль — полчаса! — кричал Уордль.

— В путь!

Форейторы пустили в ход хлыст и шпоры, лакеи кричали, конюхи подбадривали, и лошади бешено помчались.

«Недурное положение, — подумал мистер Пиквик, улучив минутку для размышлений. — Недурное положение для президента Пиквикского клуба. Сырая карета… бешеные лошади… пятнадцать миль в час… и вдобавок в полночь».

На протяжении первых трех-четырех миль оба джентльмена не произнесли ни слова, ибо каждый был слишком поглощен своими думами, чтобы обращаться с какими-либо замечаниями к спутнику. Но когда они проехали это расстояние и лошади, разгорячившись, взялись за дело не на шутку, мистер Пиквик, возбужденный быстрой ездой, не мог долее хранить мертвое молчание.

— Мне кажется, мы непременно их настигнем, — сказал он.

— Надеюсь, — ответил его спутник.

— Славная ночь, — продолжал мистер Пиквик, глядя на ярко сиявшую луну.

— Тем хуже, — возразил Уордль, — потому что при лунном свете им легче удрать от нас, а нам луна не долго будет светить. Она закатится через час.

— Пожалуй, не очень-то будет приятно мчаться во весь опор в темноте? — осведомился мистер Пиквик.

— Несомненно, — сухо ответил его друг.

Возбуждение, охватившее мистера Пиквика, начало понемногу спадать, когда он подумал о неудобствах и опасностях экспедиции, в которую столь легкомысленно пустился. Он очнулся от громких криков переднего форейтора.

— Ио-ой-йо-йо-йо! — кричал первый форейтор.

— Ио-йо-йо-йо-йо! — кричал второй.

— Ио-йо-йо-йо-йо! — бодро подхватил сам старик Уордль, высунув из окна кареты голову и часть туловища.

— Ио-йо-йо-йо-йо! — присоединился к хору и мистер Пиквик, хотя понятия не имел, какой в этом смысл. И под эти «йо-йо» всех четверых карета остановилась.

— В чем дело? — осведомился мистер Пиквик.

— Застава, — ответил Уордль. — Мы наведем справки о беглецах.

Минут через пять, потраченных на непрерывный стук и оклики, из сторожки вышел старик в рубахе и штанах и поднял шлагбаум.

— Давно ли проехала здесь дорожная карета? — осведомился мистер Уордль.

— Давно ли?

— Да.

— Вот уж этого я хорошенько не знаю. Не так, чтобы очень давно, но нельзя сказать, что недавно, этак, пожалуй, середка на половину.

— Может быть, здесь и вовсе не проезжало никаких карет?

— Да нет, проехала одна.

— А давно, друг мой? — вмешался мистер Пиквик. — Час назад?

— Да, пожалуй, что так.

— Или два часа? — спросил форейтор, сидевший на задней лошади.

— А кто его знает, может и два.

— Вперед, ребята, погоняйте! — крикнул вспыльчивый пожилой джентльмен.

— Нечего нам тратить здесь время на этого старого идиота!

— Идиот! — ухмыляясь, воскликнул старик, стоя посреди дороги перед полуопущенным шлагбаумом и провожая взглядом быстро уносившуюся карету. – Э, нет, не такой уж я идиот! Вы тут десять минут потеряли и ничего путного не узнали. Если все сторожа, получив по гинее, постараются ее отработать не хуже, чем я, — не догнать вам, старый пузан, этой кареты до Михайлова Дня!

И, еще раз ухмыльнувшись, старик закрыл ворота, вошел в дом и запер за собой дверь на засов.

Тем временем карета, не уменьшая скорости, летела к концу перегона. Луна, как и предсказывал мистер Уордль, скоро зашла, тяжелые, темные гряды облаков, постепенно затягивая небо, слились над головой в сплошную темную массу, и крупные дождевые капли, барабанившие в окна кареты, казалось, возвещали путникам приближение ненастной ночи. Ветер, дувший им прямо в лицо, яростно проносился вдоль узкой дороги и уныло завывал, раскачивая окаймлявшие ее деревья. Мистер Пиквик запахнул пальто, примостился поудобнее в углу кареты и заснул крепким сном, от которого очнулся, когда экипаж остановился, зазвенел колокольчик конюха и раздался громкий крик:

— Лошадей, живо!

Но здесь снова произошла задержка. Форейторы спали таким подозрительно крепким сном, что понадобилось пять минут на каждого, чтобы разбудить их. Конюх затерял ключ от конюшни, а когда его, наконец, нашли, два заспанных помощника перепутали упряжь, и пришлось заново перепрягать лошадей. Будь мистер Пиквик здесь один, эти многочисленные препятствия заставили бы его немедленно прекратить погоню, но не так-то легко было устрашить старого Уордля; он с такой энергией взялся за дело, одного угощая толчком, другого пинком, тут застегивая пряжку, там подтягивал цепь, что карета была готова значительно раньше, чем можно было надеяться при наличии стольких затруднений.

Они продолжали путь, и, разумеется, перспективы были отнюдь не утешительны. До станции оставалось пятнадцать миль, ночь была темная, ветер — сильный, и дождь лил потоками. Невозможно было с достаточной быстротой подвигаться вперед, одолевая столько препятствий. Был уже час ночи. Чтобы добраться до станции, понадобилось почти два часа. Но здесь выяснилось одно обстоятельство, которое вновь пробудило надежду и воскресило бодрость.

— Когда приехала эта карета? — закричал старик Уордль, выскакивая из своего экипажа и указывая на облепленную жидкой грязью карету, стоявшую во дворе.

— Четверти часа еще не прошло, сэр, — ответил конюх, которому был задан этот вопрос.

— Леди и джентльмен? — задыхаясь от нетерпения, спросил мистер Уордль.

— Да, сэр.

— Высокий джентльмен во фраке, длинноногий, худой?

— Да, сэр.

— Пожилая леди, худое лицо, костлявая, да?

— Да, сэр.

— Ей-богу, это наша парочка, Пиквик! — воскликнул пожилой джентльмен.

— Они бы раньше здесь были, — сообщил конюх, — да у них постромки порвались.

— Они! — заявил Уордль. — Клянусь Юпитером, они! Живо карету и четверку! Мы их догоним еще до следующей станции. Ребята, каждому по гинее! Живей! Пошевеливайтесь, молодцы!