Сценарий Анжелы - Георгий Старков

Обугленные трупы висели по бокам лестницы, на стенах, покрытые белыми простынями, сквозь которые проступала кровь. Почему-то ей даже не стало противно при их виде. Что-то знакомое было в чертах людей, которые прятались под белой тканью… но Анжела не собиралась заглядывать под простыню.

Тёмный человек стоял в пятидесяти футах наверху, пристально наблюдал за ней. Он звал её. Звал начать игру с бесконечностью. Не отрывая от него взгляда, Анжела сделала шаг вперёд.

И труп, который висел рядом, вдруг заговорил.

– Анжела…

Она отпрянула назад, едва не свалившись со ступенек. Уставилась неверящими глазами на зыбкие очертания под простынёй, узнав этот сиплый, хрипящий голос. Голос, который был у отца, когда он умирал…

Господи…

– Зачем? – спросил отец. Тело под простынёй дёрнулось, и на пол закапала чёрная, остывшая кровь. – За что?..

– Изыди, – пролепетала Анжела, закрывая глаза. – Я убила тебя. Ты был грязной свиньёй, и я тебя убила, слышишь? Хватит меня преследовать!

Оно попыталось поднять руки и протянуть к ней. Она закричала не своим голосом.

– … я так…

– Исчезни! Прочь!

– … любил тебя…

Голова раскололась в страшной боли – словно в мозг впивается лезвие ножа. Казалось, вот-вот глазные яблоки выскочат наружу, не стерпев давления изнутри.

– Не надо! – завизжала Анжела, видя, как переворачивается мир. – Всё ложь! Ты врёшь, ты… ты бил меня! Насиловал меня! Ты…

– … любил…

Там, где у трупа должно было быть горло, на простыне образовалось красное пятно. Голос ослаб, затихая. Он шевельнулся в последний раз. Анжела замолчала – сопротивляться правде было далее бессмысленно. Она стояла и смотрела в тишине, нарушаемой треском пламени, как голова отца свесилась набок. Огонь, доселе боязливо обходивший тело, подполз к простыне и попробовал его на вкус. Не почувствовав сопротивления, он начал взбираться вверх – сначала робко, потом всё смелее. Анжела всё молчала, чувствуя, как приходит конец, как судьба забивает последний гвоздь на её гроб.

Абсолютное понимание.

Я любил тебя.

Что будем делать со всей этой гадостью, Марго? Есть идеи?

– Ты не спас их, – глухо сказала Анжела, зная, что её никто не слышит. – Позволил им умереть… Вот почему… вот почему я сделала это.

В ответ одобрительно заревело пламя.

Какова глубина человеческих заблуждений, думала Анжела, видя, как простыня становится совершенно чёрной, вжаривается в тело, которое ничем уже не напоминало человеческое. Насколько далеко простирается туман, который окружает этот город? Неужели здесь никогда… никогда не бывает солнца?

Она оглянулась через плечо. Тёмный человек по-прежнему ждал её. Её палач, мучитель и… спаситель. Он вёл её к правде с самого начала… вёл через хитросплетения лжи, боли, иллюзий, не давая свернуть. Теперь он приглашал её в огонь.

– Я боюсь, – губы трескались от малейшего шевеления; она шептала почти неслышно, но знала, что он слышит. – Я… боюсь…

Он продолжал стоять, бесстрастно взирая на неё – неумолимый, страшный, манящий. Анжела подняла ногу, чтобы пойти дальше…

… и чья-то рука опустилась на её плечо. Она панически обернулась. Отец восстал, чтобы наказать её. Да, он любил её, заботился о ней… но теперь он стал кровожадным чудовищем, жаждущим мести, существующим с одной целью – разорвать её на куски.

Но это был не отец. Это была…

– Мама? – вскричала Анжела. – Это ты?

Мама стояла у двери и смотрела на неё – с замешательством, тревогой и с чем-то, похожим на страх. Но это была она, она пришла вызволить её из плена огня, забрать к себе и искупить жгущую её боль.

Я знала, я знала…

Ликование взорвало её изнутри. Анжела светло улыбнулась ей, почувствовав, как давно губы отвыкли от этого нехитрого действия. Она спустилась вниз, пошатываясь, как пьяная – спешила заключить маму в объятия, боялась, что она обернётся пеплом во вспышке пламени… или, того хуже, уйдёт, бросив её одну. Анжела коснулась ладонью её лица – мама не отшатнулась, не накричала на неё, и не исчезла. Она продолжала глядеть на неё без всякого выражения. Но Анжела была бесконечно благодарна ей уже за это.

– Мама… – причитала она, не опуская ладонь, чувствуя её теплоту. – Я искала тебя. Теперь осталась только ты… Может, хоть теперь…

Она осеклась; по лицу мамы пробежала еле уловимая волна изменения. Словно это и не мама вовсе, а… Анжела мотнула головой, отгоняя жуткое наваждение.

– Мама, – она уже плакала, – почему ты не отвечаешь?

Она вновь взглянула в её глаза, глубокие, безразличные, на сеть морщин, опутывающих лицо. Но никаких морщин не увидела. И глаза тоже изменились… зеленоватые, испуганные, горящие недоумением. Невидимая волна пошла снова, но на этот раз не только по лицу – она меняла весь образ, разрушая маму и наспех рисуя человека, который успел ей надоесть за последний день.

– Анжела?

– О Господи! – она отшатнулась от него, как от прокажённого, в сторону огня. Джеймс сделал неловкое движение в её сторону, словно пытаясь поймать её, не дать войти в пламя. – Ты… ты не мама… извини…

Он смотрел на неё с удивлением и некоторым сочувствием. Анжела закрыла руками лицо, коснулась своих горящих щёк. Как… как такое возможно? Как может так быть, что вся реальность, которая её окружает – лишь затянувшееся заблуждение? Она попыталась найти в памяти хоть что-то, что объяснит это, приободрит… но ничего не нашла.

Я сошла с ума, обыденно подумала она и посмотрела наверх. Ей показалось, что тёмный человек, ждущий её там, одобрительно кивнул. Языки огня разгорались, и на лестнице становилось всё жарче.

– Анжела, – голос Джеймса сел; он поднял руку, и она сделала ещё один шаг назад. – Не иди туда. Не надо…

Она посмотрела на него. Джеймс стоял пятью ступеньками ниже, и потому она могла видеть его сверху. Зелёная куртка порвалась и вся забрызгалась кровью. Краешек фотокарточки по-прежнему торчал из кармана – на этот раз уже с изодранными краями. Но самые разительные перемены произошли с самим Джеймсом. У Анжелы проскочило удивление – как она могла принимать этого слабого, измученного человека чуть ли не за полубога? Джеймс весь как-то сник, уменьшился в размерах. Нервно дёргались губы, глаза затянулись вуалью отчаяния. Вдруг Анжела поняла с устрашающей ясностью, что Джеймс тоже не доживёт до следующего утра. Как и она…

– Спасибо, что спас меня тогда, – устало сказала она, – но, право же, лучше бы ты не делал этого. Даже мама так сказала… сказала, что я заслуживаю этого.

– Нет, Анжела, – было видно, что Джеймс изо всех сил старается не подать виду, что у него тоже давно нет надежды. Получалось плохо. – Это не так…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});