Ночной рейтинг звезды - Екатерина Красавина

— И она этого человека никогда раньше не видела?

— Нет.

— Может, он крутился около нее?

— Мы тоже спросили ее об этом. Ничего такого она не припомнила.

— Как он выглядел? Егиазарова говорила об этом?

— Она сказала, мужик лет тридцати, темноволосый, усатый. На левой руке нет половины мизинца.

Анна перевела взгляд на мадам Голикову. Та сидела с раскрытым ртом. Лицо пошло красными пятнами.

— Почему же вы мне ничего не сказали? — взвизгнула она.

— Зачем? — спросила Ева.

— Как? — Голикова была готова задохнуться от возмущения. — Я жила тут и ничего не знала! Разве это порядочно?

— Не надо пререкаться, — сказала Анна. — Оставьте ваши разговоры. Мне важно выяснить факты. Все остальное — детали.

Голикова открыла рот и сразу закрыла его.

«Егиазарова переживает стресс и остается дома. Не идет в поход. Кто-то приходит и убивает ее. Для устрашения? Для того, чтобы хозяйка продала дом? Но при чем здесь Егиазарова? Убили просто так? Одно не очень-то стыкуется с другим… Но пока это единственная версия. Других нет. Убийство — дело рук местных бандитов».

Все смотрели на Анну.

— Остальные вопросы отложим до завтра. На сегодня — все.

— Я постелю вам в комнате внизу, — сказала Ева.

— Хорошо. Да, — обратилась Анна к Нечаеву, — мне нужна фотография Егиазаровой.

— Надо смотреть в ее вещах. Водительские права. Сумка в комнате. Ее потрошили. Так что права могли украсть.

— Вам удалось составить картину событий? — задал вопрос Ставицкий. В вопросе была легкая издевка.

— Пока нет. — И Анна посмотрела на него в упор. — Еще вопросы есть?

— Нет.

— Тогда я хочу осмотреть комнату Егиазаровой. Вы в ней убирались?

Ева сцепила руки.

— Нет. В ней мы ничего не трогали. Убрали везде, кроме Лениной комнаты.

— Пойдемте туда.

В комнате все было не на своих местах. На полу валялись два стула. Тумбочка опрокинута… Занавеска сдернута.

— Хорошо поработали, — сказала Анна. — Капитально. Похоже, что-то искали. Или просто схулиганили. Устроили своего рода психологическую атаку, чтобы вы продали дом.

Ева стояла рядом бледная как смерть. Остальные остались внизу.

Сумка Егиазаровой валялась около окна. Анна осмотрела ее. Водительские права лежали между носовым платком и маленьким блокнотом. Анна взяла их. Посмотрела на фотографию. Симпатичная блондинка с большими глазами. Помощница популярного телеведущего, работавшая в рейтинговом ток-шоу.

— Я думаю, что они мне понадобятся, — сказала вполголоса Анна.

Глава одиннадцатая

Утром Анна проснулась и посмотрела на часы. Половина восьмого. Наверное, все еще спят. Но сидеть в комнате ей не хотелось. Она оделась, открыла дверь и выглянула. Никаких звуков. В доме стояла полная тишина.

Она сделала несколько шагов и оказалась на веранде. Но спали не все. На веранде сидела Ева и плакала. Услышав шаги, она вытерла слезы и повернулась к Анне.

Извините, я не знала, что вы уже встали.

— Ничего.

Анна подошла к ней.

— Кофе можно?

— Сейчас приготовлю.

Ева поставила чайник.

— Что-то случилось?

— Ну конечно! Все наперекосяк. Это мой медовый месяц, — вспыхнула она. — И он получается очень интересным.

Не успели мы приехать сюда, как началась всякая лабуда. То бандиты наехали, то Нечаев свалился на голову, то его редактор, а теперь вот труп. Сестра с мужем заявилась. А мы так хотели отдохнуть вдвоем. У меня уже просто крыша едет.

— Да. Веселенький отдых получается, — согласилась с ней Анна.

— А я с таким трудом отпуск выбила. И вообще… думала, что все будет отлично. А получилось…

— Мы предполагаем — жизнь располагает.

— Да, конечно. Извините еще раз.

— Для вас приезд Нечаева был полной неожиданностью?

— Не говорите! Я чуть в обморок не упала, когда его увидела. Что ему тут делать? Я даже не думала, что у Евангелины Христофоровны были такие знакомые. А впрочем, я ее почти не знала.

— Почему?

— Она была как паршивая овца. С ней никто не знался. Все считали ее чокнутой. И обходили стороной.

— А в чем дело?

— Ну… — Ева заколебалась. — Она просто жила как хотела. Развлекалась на полную катушку. А на мнение людей ей было наплевать. Она их в расчет не принимала. Была настоящей оторвой. Сплошные романы.

— Вы ее когда-нибудь видели?

— В детстве. Это было так давно. И пару раз в юности.

Ева умолкла, глядя перед собой расширенными глазами.

— Такая была странная встреча. Я тогда только что поступила в институт. Она позвонила и пригласила меня в кафе на Чистые Пруды. Оделась, как актриса. Вся в черном. Такая яркая и красивая — просто жуть! Мы пошли в кафе, и там она… — Ева запнулась. — Предсказала мне будущее.

— Сбылось?

— Пока не все. А вы верите в это?

— Во что?

— Возьмите ваш кофе, — Ева протянула Анне чашку. — Ну, в приметы, суеверия, гадания?

— Не очень. Хотя в этом что-то есть.

— И я так думаю. С одной стороны — полная бредятина. С другой… — Ева замолкла.

— А больше вы ее не видели?

— Нет.

— Но дом она завещала вам?

— Наверное, потому, что меня назвали, как ее, — Ева. У нее еще коллекция драгоценностей была. Куда она делась, неизвестно. Но, может, это семейные байки.

— Других родственников у нее не было?

— Она была бездетной. Но моя сестра Люся имеет на этот дом такие же права, как и я. По-моему, она злится на меня из-за этого.

— Возможно.

Анна немного помолчала.

— А как и где ваша тетя познакомилась с Нечаевым?

— Для нее это не проблема. Она все время с молоденькими мальчиками тусовалась. Извините. — Голос Евы упал до шепота. — Кажется, я ляпнула что-то не то.

— Все нормально.

— Нечаев не сказал, на сколько он приехал?

— Нет. Он только сказал, что не знал о смерти Евангелины.

— Когда она умерла?

— Полгода назад.

— А зачем к нему приехала редактор?

— Непонятно. Что-то срочное. Какие-то бумаги. Документы, связанные с новым телевизионным проектом. Ему срочно понадобилось их просмотреть. Лена тоже этого не поняла: «Непонятно, чего шеф сорвался?»

— Она так и сказала?

— Ну да! В таком духе. — Внезапно Ева посмотрела куда-то мимо Анны и сказала нарочито громким голосом: — А мы здесь сидим, кофе пьем!

Анна обернулась.

Сзади нее стоял Ставицкий. Вид у него был порядком злой.

— И давно ты здесь сидишь? — обратился он к жене.

— Нет. Минут десять.

— Ясно. На вопросы отвечаешь? Допрос с пристрастием?

— У вас какие-то претензии? — с нажимом сказала Анна, тот тип ей определенно не нравился.

— Нет, претензий никаких нет.

— Отлично. У вас есть карта Смоленской области?

— Есть. Но она у Влада Голикова.

— Я спрошу у него.

— В данный момент это не представляется возможным: он спит. И просыпаться не собирается.

— Я не тороплюсь.

— А мне кофе можно? — с легкой издевкой спросил Ставицкий у Евы.

— Можно.

Анна посмотрела на Ставицкого. Тип еще тот. Красавчик. Сама Анна не любила таких мужчин. Ей казалось, что они настоящие или потенциальные бабники. Слишком много женщин западает на них. А за теми не заржавеет. Они знают себе цену и будут этим пользоваться. Может быть, поэтому такие яркие бабники женятся на серых мышках. А Ева была именно такого типа. Скромная, тихая. Налево не пойдет, скандал с битьем посуды не устроит. Очень удобная женщина.

— Вы где работаете? — неожиданно обратилась Анна к Ставицкому.

— В страховой компании «Ренко».

— Давно?

— Примерно год.

— А до этого где работали?

Ставицкий на секунду замялся.

— В компьютерной фирме.

— Какой?

— «Альтаир».

— Вы по образованию компьютерщик?

— Нет. Менеджер по продажам.

— А что заканчивали?

Вопрос Ставицкому явно не понравился.

— Институт. Владимирский институт машиностроения.

— Вы не москвич?

Ставицкий дернулся так, как будто бы получил по фейсу.

— Нет. А что?

— Ничего. Я спросила просто так.

Наступило молчание.

Анна поняла, что сейчас он взорвется. Интересно, почему вдруг столько эмоций? Конечно, вся ситуация действует на нервы. Но Ева держится лучше. А Ставицкий сразу стал ставить ей палки в колеса и показывать свой характер.

— Вы давно знакомы с Евой?

— Послушайте! — взвился Ставицкий. — Мало того, что мы все подверглись такому стрессу. Так еще и должны отвечать на всякие дурацкие вопросы. Ну скажите, пожалуйста, какое отношение к убийству имеет факт моего знакомства с будущей женой?

— Никакого, — спокойно сказала Анна. — Но если я задаю вопросы, значит, так нужно.

— Кому? Кому нужно?

— Мне.