Русская трагедия - Александр Зиновьев

Либералы. В хрущевские годы в среде советской интеллигенции стали приобретать влияние люди, выглядевшие либералами в сравнении с людьми сталинского периода. Они отличались от своих предшественников и конкурентов лучшей образованностью, «большими» способностями и инициативностью, более свободной формой поведения, идеологической терпимостью. Они вносили известное смягчение в образ жизни страны, стремление к западноевропейским формам культуры. Они стимулировали критику недостатков советского общества, сами принимали в ней участие. Вместе с тем они были вполне лояльны к советской системе, выступали от ее имени и в ее интересах. Они заботились лишь о том, как бы получше устроиться в рамках этой системы и самую систему сделать более удобной для их существования.

Было бы несправедливо отрицать ту положительную роль, какую «либералы» сыграли в советской истории. Это было движение, в которое было вовлечено огромное число людей. Деятельность «либералов» проявлялась в миллионах мелких дел, в совокупности оказавших влияние на весь образ жизни советского общества. Если антисталинистское движение проходило в рамках партийных организаций, то либеральное движение вышло за эти рамки и захватило более широкий круг советских учреждений.

Попытки реформ. Хрущев и его либеральные помощники официально признали и без того очевидные недостатки советского общества и приняли решение осуществить перестройку всех аспектов жизни страны, более чем на четверть века предвосхитив горбачевское «новаторство». Решили усовершенствовать работу предприятий, начав .переводить многие из них на те самые «самофинансирование» и «самоокупаемость», о которых сейчас на весь мир трубят горбачевцы как об открытии в советской экономике. В результате число нерентабельных предприятий возросло, и о лозунге «самоокупаемости» забыли. Тогда употребляли словечко «хозрасчет», являющееся сокращением для столь же бессмысленного выражения «хозяйственный расчет». Усовершенствовали работу системы управления. Ввели некие совнархозы (советы народного хозяйства), в результате чего бюрократический аппарат увеличился. Потом их ликвидировали, и бюрократический аппарат увеличился еще более. Делили, объединяли, перекомбинировали и переименовывали министерства, комитеты, управления, тресты и т.п. А число бюрократов росло и росло.

Ликвидация «железного занавеса». В послесталинские годы «железный занавес» практически перестал действовать, причем в обоих направлениях. С одной стороны, Запад начал оказывать огромное влияние на советское общество, начал превращаться в постоянно действующий фактор жизни большого числа советских людей. Он вторгался в сознание советских людей по множеству каналов, включая пропаганду западного образа жизни, элементы западной технологии, предметы одежды, книги, фильмы, музыку. В Советский Союз устремились многочисленные западные туристы, ученые, деятели культуры. Стремительно расширялись контакты советских людей с ними. Никакие наказания уже не могли остановить этот процесс. Тот факт, что этот процесс нес с собой в Советский Союз прежде всего тлетворное, деморализующее влияние, понимали очень немногие. Но они считались «недобитыми сталинистами». Их мнение подвергалось насмешкам, причем фактически безнаказанным. Советские люди еще не знали тогда, что они становились объектом холодной войны, а советское руководство явно недооценивало эту опасность.

С другой стороны, началось интенсивное проникновение Советского Союза в страны Запада в самых разнообразных формах: расширение дипломатических служб, числа журналистов, ученых, деловых людей, туристов и т.д. Стал складываться значительный слой людей, часто бывавших за границей, имевших регулярные контакты с западными людьми, так или иначе связанных с заграничными делами. Они превращались в привилегированную часть населения, испытывали на себе в первую очередь соблазны западного благополучия. Через них влияние Запада испытывала правящая верхушка. Стали расширяться и усиливаться круги людей, занимавшихся обслуживанием высших слоев общества и верхов власти заграничными вещами.

В кругах интеллектуалов, работавших в идеологических учреждениях, связанных с аппаратом ЦК КПСС и сотрудничавших с КГБ, стало модным утверждать, что Запад есть лучший из миров, когда-либо существовавших и существующих на планете. Это, однако, не мешало им публично разоблачать язвы «лучшего из миров» и доказывать преимущества советского социального строя. В научных кругах стали усиленно щеголять западными именами, подобно тому как побывавшие на Западе и имеющие какой-то доступ к западному миру счастливчики стали хвастаться западными вещами.

Брежневская эпоха. Снятие Хрущева и избрание на его место Брежнева в моем окружении не произвело особого впечатления. Оно прошло как заурядный спектакль в заурядной жизни партийной правящей верхушки, как смена одной правящей мафии другой. По моим наблюдениям, так же равнодушной была вообще реакция населения, которого смена лиц на вершинах власти вообще не касается непосредственно. Хрущевский «переворот» был переворотом прежде всего социальным. Он был подготовлен глубокими переменами в самих основах советского общества. Он отражал перелом в эволюции общества, перелом огромного исторического масштаба и значения. Брежневский же «переворот» был верхушечным, лишь в высших этажах аппарата власти. Он был направлен не против того состояния общества, какое сложилось в послесталинское время, а лишь против нелепостей хрущевского руководства, против Хрущева лично, против хрущевского волюнтаризма, исчерпавшего свои позитивные потенции и превратившегося в авантюризм, опасный для множества лиц в системе власти и для страны в целом. С социологической точки зрения, брежневский период явился продолжением хрущевского, но без крайностей переходного характера.

Брежневские годы теперь считаются застойными. На самом деле это фактически неверно. Как раз наоборот, это были годы самого стремительного прогресса во всех основных сферах советского общества. В эти годы Советский Союз стал второй сверхдержавой планеты. Думаю, что со временем они станут предметом беспристрастного исследования. Было построено огромное число новых предприятий. Необычайно усложнились хозяйство, культура и быт населения. Вырос образовательный уровень населения. Возросло число ученых и деятелей культуры. Улучшились бытовые условия для огромного числа людей. Были достигнуты колоссальные успехи в науке и технике. Произошла общая либерализация социальных отношений. Был окончательно ликвидирован «железный занавес», необычайно расширились контакты с Западом.

Тот факт, что одновременно в стране происходило наращивание экономических и бытовых трудностей, а также усиление морального и идейного разложения, ничуть не противоречит сказанному. Это говорит лишь о сложности и противоречивости исторического процесса.

Население страны воспринимало все то положительное, что происходило на их глазах и с их участием, как нечто само собой разумеющееся и акцентировало внимание на недостатках. Даже в достоинствах видели в основном негативный аспект. И главным предметом ненависти, недовольства и насмешек стало высшее руководство страны во главе с Брежневым.

Брежневизм. Ирония истории заключалась в том, что Брежнев, подражая Сталину по внешним формам власти, был его прямой противоположностью. Именно с его именем оказался связанным стиль руководства, противоположный сталинистскому. Сталинистский стиль руководства был волюнтаристским. Он заключался в том, что высшая власть стремилась насильно заставить население жить и работать так, как хотелось ей, власти. Брежневский же стиль руководства, хотел он этого или нет, оказался приспособленческим. Здесь сама высшая власть приспосабливалась к объективно складывавшимся обстоятельствам жизни населения. Высшая власть разыгрывала спектакли волюнтаризма, а на самом деле плелась в хвосте неподвластной ей эволюции страны. Альтернатива сталинизму не есть нечто хорошее. Она может быть столь же гнусной, как и то, альтернативой чему она является. Это лишь две крайности в рамках одного и того же социального феномена.

Другая важнейшая черта брежневского типа власти заключается в том, что система сталинского народовластия исчезла совсем или отошла на задний план, уступив место системе административно-бюрократической, государственной. И третья черта – превращение партийного аппарата в основу, ядро и скелет всей системы власти и управления. Об этом я буду говорить специально в дальнейшем.

Бунтарство. Сейчас говорят о брежневских годах как о годах возрождения сталинских репрессий. Это историческая чушь. Бесспорно, многие люди подвергались репрессиям, многие испытывали всякого рода запреты и ограничения. Но сказать это – значит сказать нечто банальное и пустое. Нужно еще выяснить, почему и какие люди подвергались репрессиям. Брежневские репрессии были, в отличие от сталинских, оборонительными. В послесталинские годы в стране стал назревать протест против условий жизни, в особенности – в среде образованной части населения. Начали сказываться последствия десталинизации и «тлетворное влияние Запада». Поведение довольно большого числа людей стало выходить за рамки дозволенного. Основная масса советского населения встретила враждебно эти бунтарские явления. И брежневское руководство, прибегая к карательным мерам, выражало эту реакцию общества на поведение нарушителей порядка. Власть не изобретала карательные меры по своей инициативе. Она сдерживала назревавший взрыв недовольства.