Беременная для Зверя (СИ) - Росс Эллен

Чуть ниже пальцы опускаю. Теперь она сама себя доводит до грани. Но я большим пальцем по влажному кругу щели скольжу. Так близко. Так далеко. Как звезда, млять, недосягаемая. Звезда её кажется самой желанной из всех. Мягкая. Зазывающая.

Воткнись концом — и вглубь. До самого упора. Она меня примет. Уверен. Тесная. Узкая. Не раздолбанная под размер. Кайфовая, одним словом. Но сейчас остаётся всего пару секунд до спуска. Тереблю лепестки и совсем немного пальцем влажность глубины её пробую. Охренеть, как сочно. Водопад. Гейзер сливочный. Мороженое подтаявшее. Обволакивает скользкая и горячая.

— Кончить хочешь? — считываю её реакцию по судорогам. Колбасит её. Жёстко и сильно. Приподнимаюсь над ней.

— Продолжай теребить кнопку, Малая. Течёшь знатно, можно и кончить тебе.

Грудь её освобождаю. Сиськи маленькие, в ладонь умещаются. Но соски чистый кайф — как малина бархатная. Торчат вперёд, как гильзы от пуль.

— Что ты делаешь? А-а-а-а… — стонет, когда я пальцами её соски выкручиваю. Потом мягко ладонью всю грудь собираю. В комок. Сладкая. Тугая. Высокая. Я бы с этой игрушкой день не расставался. Мял и пробовал. Синяки оставлял от засосов. Но сейчас я её по-другому взять хочу.

Звезду текущую трогать не буду. Дам оклематься Малой ещё пару деньков. У себя в схроне расчехлю конкретно. Распечатаю по всем фронтам. Не уйдёт от моего болта. Он на неё, как суслик, блять, встаёт. Резко и по команде вытягивается. Потом в ней долбиться похотью будет.

Но и сейчас кайфануть надо, ощущая тепло её тела под собой. Коленями по обе стороны её тела упираюсь. Концом между грудей налитых тыкаюсь. Сжимаю эти шары и двигаю членом. Не любитель трахать сиськи у баб. Но сейчас мне в кайф. Жёсткий такой кайф. Грудь её влажная от пота немного. Член по ней скользит, как надо.

— Боже… — выдыхает она, видя мой болт так близко. Близко от рта своего. Глаза закатывает и вверх смотрит.

— Мне в глаза смотри! — командую. — И дрочи быстрее. Я скоро тебя спермой помечу… Чуешь, что кончить хочется?

В светлых глазах её что-то мелькает. Натура даёт о себе знать. Природой в ней это заложено. Уверен, знает она, как себя подать мужику. Интуитивно чует, но не делает. Типа выше этого? Скоро я тебя обрадую — будешь ниже. Ниже, чем сейчас.

— Хочется? — спрашиваю. Едва сдерживаюсь, чтобы не стонать, как конченый. Чувства рвут провода терпения в ошмётки.

— Да! — выжимает из себя сквозь стиснутые зубы. — Да-а-а-а-а…

Ещё раз. Мягче. Глубже. Эротичнее. Словно всю её сущность наизнанку вывернули и в голос превратили. В стон этот глубокий. Бархатный. Низкий. Обволакивающий.

Глушит меня им, как взрывом. Ничего больше не слышно. И зрение подводит. Всё становится фрагментарным. Рваным. Губы пышные. Влажные. Волосы путаные. Белизна подушки отельной под её головой.

Толчки.

Молочные капли спермы.

Оргазм. Он вроде у меня здесь, на конце болта, а у неё между ног — пожаром. Кипятком. Но я его как одно чувствую.

Голову как будто бьют чем-то тяжёлым. Пусто там. Гулко. Её рот распахнутый в громком стоне. И я не слышу. Только вижу.

Взгляд её меня цепляет, как крюком. Больно до рези. Глаза жжёт. Но закрыть нереально. Топит меня в зелени этой. Яркой. Пронизывающей. Колкой.

Спермой её на всю грудь и на шею запачкал. Падаю на кровать рядом с ней и пальцами сразу туда, к звезде. Трогаю её. Она совсем мягкая стала. Разнеженная. Удовлетворённая. И под задницей её мокро.

Влажно. Текла. И не кровью. Соврала, да? Дрянь… Но мне сейчас слишком хорошо, чтобы её за ложь чмырить. Позже отработает. Отсосом. Горловой сделает на пятёрку — прощу за обман.

Но пока мы лежим. Оба. Шевелиться не хочется. Ничего не хочется. Только чтобы вот так — липко и сладко, кожа к коже. Она первая в себя приходит.

— Умыться и одеться можно?

— Подотрись. Утром ранним душ примешь.

Не перечит. За салфетками тянется и быстро-быстро вытирает себя. Между ног и грудь тоже. Сперму всю уничтожает.

— Мой болт тоже протри, — командую. — Учись в руках держать. Тебе с этим стволом часто придётся иметь дело.

Она делает всё быстро, стесняется. Мордаха раскрасневшаяся. Прикольная. Чётенькая она такая. Никогда бы не подумал, что буду такой, как она, любоваться. Но вот смотрю же и приятно так. Взгляд сам её ищет. Дочь врага моего. Его кровь. Ублюдская. Но она меня волнует. Видом своим невинным цепляет.

И в голове сомнения летают, как паутины в бабье лето. Вроде не мешают, а если на рожу прицепится — неприятно.

Надо разобраться. Она или нет. Вздыхаю. Крюк сделать придётся. Забрать кое-чего.

Ну, млять, Малая… Довела.

Сравнить результаты надо. Её и ублюдка этого, Пороха. Она дочь его или нет? Вроде всё сходится. Дата. Обстоятельства. Пятна родимые. Но вдруг?..

Хер её знает, короче. Но даже Ризван басить начинает и косится, будто я не Пороховскую дочку трахаю, а его жену. Надо ему срочно бабу найти. Пусть оприходует её. А то часто слишком за Малую рот свой разевать начинает.

Ревность едкой кислотой до самых кишок пронимает.

Моя она. Я — первый. Я — последний. Никто больше не тронет.

Глава 43. Арина

— Готова? — спрашивает Зверь.

Я уже не вздрагиваю от голоса его низкого и хриплого. Ворон и то приятнее каркает, должно быть. Я перестаю вскидываться всем телом на звук голоса Зверя. Привыкаю. Быть с ним или просто существовать? Не ясно.

— Готова.

Я уже одета полностью — платье длинное, платок на голове. Утро раннее. Зверь меня разбудил сам. Но сам к тому времени уже почти собран был — волосы влажные после душа, штаны низко на бёдрах сидят. И по телефону с кем-то вполголоса общался. Завтрак стоял на столе.

Мне только умыться и одеться надо было. Он за мной наблюдал. Цеплял каждый мой жест и словно хоронил в себе. Не знаю, почему такое в голову мне приходит. Но он меня словно по кусочку собирает и изучает. Берёт эмоции, выпивает и прячет глубоко. Чтобы никто и никогда не понял, что он на самом деле обо мне думает.

Никто и никогда, даже он сам.

Я с охотой поела. Аппетит проснулся.

— После траха всегда на хавку пробивает, — едва заметно усмехнулся и не стал больше меня мучить порочными словечками.

Я как могу, стараюсь не думать о том, что было. Но это настолько сладко и волнующе, что становится страшно. Хочется ещё раз заглянуть в глаза этой суки, зовущейся наслаждением. И страшно. Страшно в нём себя потерять и стать одной из… Просто ещё одной дыркой. А дырками Зверь делится.

— Скоро поедем. Планы изменились. Кое-что забрать хочу. На этот раз ты со мной поедешь, Малая.

Я у окна стою и во двор выглядываю. Все уже собираются. Вот и Кристина видна. Непонятно, зачем Немец её всюду за собой таскает. Она такой заезженной кажется и под гогот мужской ногами передвигает.

— Не треснула ещё жопа? — слышится через стекло.

— Выносливая, прикинь… Золотой фонд.

— Золотая жопа! — гадко и грязно смеются.

Но если подумать, Кристина сама нарывалась. Никого же больше из деревни не тронули. Только она ходила и грудью напоказ светила, и прогибалась зазывно. За что боролась — за то и напоролась. Раздерут, как кусок мяса, и бросят. Толку что от количества цацок дорогих на её шее и пальцах. Мёртвым они ни к чему. Долго не протянет, кажется.

— Что со мной потом будет? — внезапно спрашиваю. — Даже если ты получишь желаемое. Ребёнка. Что потом со мной станет?

Зверь в этот момент футболку на своё тело мощное натягивает. Мышцы под бронзовой кожей перекатываются, как живые. Мощь, запертая внутри. Сила. Энергия. Вулкан яростный.

Я вновь взгляд в окно перевожу. Зверь рядом со мной становится и оправляет на себе одежду. Чудом каким-то направление моего взгляда перехватывает. Понимает, что я на Кристину смотрю.

— Не хочешь, как она, да?

— Лучше убей.

Зверь кивает и усмехается. Словно себе на уме, но потом пальцами за пластик подоконника хватается, спрашивая.