Катастрофа на Волге - Вильгельм Адам

— Меня тревожит мой тесть, — так начал разговор фон Кутченбах. — Вам, как и мне, хорошо известно, что они со Шмидтом не очень ладят между собой. Если дело еще не дошло до открытого разрыва, то только потому, что мой тесть ему всегда уступает. Высокомерие и самоуверенность Шмидта ему неприятны. Его огорчает, что начальник штаба и начальники отделов относятся друг к другу недружелюбно. Он страдает оттого, что генералы жалуются на обращение с ними Шмидта. Он чувствует себя оскорбленным, когда Шмидт принимает решения, не спрашивая его. Но, с другой стороны, он отказывается расстаться со Шмидтом.

— Шмидт, несомненно, умный офицер; меня удивляет его большая работоспособность и энергия. Но вместе с тем меня возмущает, когда Шмидт пытается поучать командующего армией, да и всех нас. Мне не понятно, почему он при всем своем уме не замечает, как вредно отражается на работе его поведение. Паулюс должен был бы наконец стукнуть кулаком по столу, дать ему отпор. Он ведь знает, что мы все его поддерживаем.

— Вам известно, что он этого никогда не сделает. Вот почему мы должны ему помочь. Было бы хорошо, если бы вы переговорили в Виннице с полковником фон Цильбергом, который занимается вопросами комплектования штабных должностей. Может быть, он поймет, какое сложилось положение.

— Вы, следовательно, предлагаете, чтобы я совершил этот шаг за спиной вашего тестя? Вы должны были бы знать, что я не любитель интриг.

— Если мы с ним заговорим, он запретит нам это. Однако в его интересах и в интересах штаба необходимо что-нибудь предпринять. Я живу вместе с моим тестем и лучше всех знаю, как его мучают выходки Шмидта. Он часто говорит со мной об этом и жалуется на него. Надо же этому положить конец!

Кутченбах был прав. Интересы командования армией требовали, чтобы положение изменилось. Правда, Паулюс пытался скрыть конфликт от окружающих. Однако все офицеры штаба, а также командующие корпусами и командиры дивизий знали, как сильно в глубине души страдает наш командующий из-за скверного характера начальника штаба.

Дав обещание предпринять в Виннице соответствующие шаги, я простился с зятем Паулюса. Тем не менее все это дело было мне не слишком приятно. Правильно ли было говорить с полковником фон Цильбергом, не ставя об этом в известность Паулюса? Меня взяло сомнение, я решил посоветоваться с начальником оперативного отдела и рассказал ему о моей беседе с Кутченбахом.

— Нет другого пути, мы должны помочь Паулюсу, — такого мнения был и начальник оперативного отдела.

На другой день я без всяких помех прилетел в Винницу. Мне нужно было выполнить обширную программу. Наше предложение создать курсы переподготовки кандидатов на офицерские должности из артиллерийских частей и частей связи было принято управлением личного состава после подробного обсуждения с начальниками отделов. Лица, успешно оканчивающие курсы, должны были быть представлены управлению личного состава для производства в офицеры. Таков был первый успех моего вылета в ставку. Но и вторая задача, касавшаяся меня лично, была разрешена лучше, чем я предполагал: нашелся заместитель на время моего лечения. Соответствующий начальник отдела ответил мне сразу:

— Все складывается превосходно. Один подполковник из управления кадров давно уже добивается у нас, чтобы его использовали на фронте. Он может сначала вас заменять, а после вашего возвращения принять командование пехотным полком 6-й армии. Как только он сдаст здесь свои дела, мы его к вам пошлем.

Я отправился в самом лучшем настроении к полковнику фон Цильбергу. Слова, которыми он меня приветствовал, облегчили выполнение моей миссии:

— Ну-с, Адам, что поделывает Шмидт, новый начштаба? Поладил с Паулюсом или держится вызывающе?

— Прежде всего я должен подчеркнуть, господин фон Цильберг, что явился я к вам не по поручению Паулюса. Если бы я ему сказал, что буду с вами говорить о Шмидте, он бы мне это запретил. Поводом для моего обращения к вам послужила беседа с господином фон Кутченбахом, зятем Паулюса, который, как вы знаете, работает в нашем штабе в качестве переводчика. Он просто боится за Паулюса.

Охарактеризовав бестактное поведение Шмидта по отношению к Паулюсу, я продолжал:

— Боюсь, как бы разногласия между начальником штаба и командующим не оказали тормозящее, даже роковое влияние на командование 6-й армией. Главное командование должно было бы взвесить, не целесообразно ли заменить начальника штаба. Я, конечно, не могу решить, насколько сейчас для этого подходящий момент. Разумеется, предварительно нужно переговорить с Паулюсом.

Полковник фон Цильберг разделял мое мнение.

— Я с самого начала сомневался в том, что эти два человека могут сработаться. Я переговорю с начальником генерального штаба сухопутных сил генерал-полковником Гальдером и представлю ему соответствующее предложение.

После этого я отправился к полковнику Мюллеру-Гиллебранду. Уже осталось мало времени до вылета. Но мой собеседник знал положение 6-й армии, так что не понадобилось много слов для разъяснения. Я сформулировал свое предложение:

— В тыловых частях есть много молодых солдат, которые пригодны для фронтовой службы. Не целесообразно ли заменить их более пожилыми солдатами или такими, которые уже непригодны для фронта? Это дало бы возможность заполнить у нас наиболее ощутимые бреши.

— Не знаю, много ли это даст. Насколько мне известно, в ротах уже используются в качестве шоферов, как подсобная сила даже военнопленные.

— Это верно, но я имел в виду также отряды, действующие в тылу армии, ремонтные роты и т. п.

— Мы продумаем это, Адам.

Мюллер-Гиллебранд сдержал свое обещание, данное мне в середине августа. Мы получили ряд маршевых батальонов, которые оказались весьма кстати, хотя их и было далеко не достаточно для того, чтобы полностью укомплектовать дивизии. Полковник снова обещал направлять в первую очередь в 6-ю армию свободные маршевые подразделения.

Я знал, что он ничего больше сделать не может. Мы попрощались, и я вылетел обратно.

Вернувшись в Голубинский, я сначала явился к Шмидту, а потом к Паулюсу.

Обоим было ясно, что пока мы должны примириться с нынешней недостачей пополнения. Хорошо, что управление кадров дало разрешение на подготовку пехотных офицеров. Паулюс в душе надеялся, что армии подбросят новые дивизии.

Командующий гневается

На другой день меня вызвали к Паулюсу в необычное время. Что бы это могло значить? В первой комнате блиндажа меня приветствовал личный ординарец командующего обер-лейтенант Циммерман.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});