Привычка жить - Мария Симонова

— Даже шепотом! — вдруг четко произнес Враньеш.

— Но шила в мешке не утаишь, а мы в пути повидали немало людей, — сказал Прошин. — И пришли к выводу, что деятельность Лорда, — все опять вздрогнули, — это то единственное, что нам следует хорошенько уточнить, рассмотреть и взвесить, прежде чем вступать в какие-либо соглашения с Имраном.

«Вот зачем они здесь! Убийцы… — не подумал, а именно почуял Бенджам, с новым вниманием изучая взглядом их оружие. — И вот кто им нужен…» — подумал он еще, обливаясь изнутри Мраком, струящимся из Печати. Смерть-герцог, бледный и как-то враз осунувшийся, отпрянул на спинку своего кресла:

— Я вижу, вы не притрагиваетесь к пище, — заметил он, как бы переводя разговор на другую тему.

Но Бенджам-то знал, что эта тема в устах Смерть-герцога вполне органично вытекает из предыдущей.

— Очень жаль, — откликнулся Прошин, — но прошу вас понять: наши обычаи строго запрещают нам принимать пищу в ночное время.

«А они не так глупы, как могло показаться, когда их капитан с ходу ляпнул про Лорда», — отметил про себя Бенджам.

— Понимаю, прекрасно понимаю… — мимолетно улыбнулся герцог. — Однако вы у меня в гостях и можете ничего не опасаться. Отведайте хотя бы имранского вина.

Герцог потянулся к своей чаше, глотнул из нее уже не в первый раз, однако сейчас он сморщился, резко обернулся и крикнул:

— Лукар, что за дрянь ты нам налил? Принеси-ка гостям моего лучшего вина!

Тут его взгляд наткнулся на шерифа.

— Ках-ках, — намекнул тот наконец на свое достаточно отстраненное положение.

— А, Враньеш, ты еще здесь? — словно только что заметил его присутствие Трабан. — А расследование тем временем стоит на месте? Ты что-то говорил о врагах за моей спиной, так иди и раздобудь мне доказательства. Канцлер пусть подготовит соответствующие полномочия — объявить приметы беглецов на перекрестках, назначить награду и всё такое. Если не найдешь улик — ответишь за свои слова головой. Ступай!

Вот тут герцог совершил ошибку: это прилюдное унижение и изгнание из зала, при явном приближении Бенджама, было той каплей, которая переполнила чашу терпения шерифа Враньеша. Вместо того чтобы подчиниться приказу, он шагнул вперед и даже не стал откашливаться:

— Мне не надо далеко ходить, сир. Все доказательства перед вами. Сегодня бежал кугуар-изменник, и сегодня же в окрестностях замка появились эти англы. А потом другой кугуар, якобы пропавший, привел их в замок. По-вашему, все эти совпадения — случайность? Я говорю — это заговор! Заговор англов с Гордыми и с вашими кугуарами! Посмотрите на них!

Бенджам смотрел. Давно уже смотрел.

Англы положили руки на свое оружие. Просто положили, без намерения, а явно на всякий случай: для них всё происходящее было в диковинку.

А вот его кугуары…

Первым не выдержал Коваль по прозвищу Бисер — передернул затвор и направил самострел в грудь наветчика. Сразу вслед за этим щелкнул хор затворов, и с десяток самострелов, точно компасы на север, нацелились на шерифа.

…И только на шерифа, грозясь превратить его в ежика.

Беда была в том, что англы восприняли жест кугуаров на свой счет: все разом вскочив, они вмиг переметнулись на свободное пространство зала и образовали там круг, ощеренный со всех сторон внушительными сдвоенными стволами.

Кугуары вынуждены были сменить цель на явно более опасную: дула самострелов дернулись, в центре на перекрестье прицелов была теперь группа гостей.

Мегапсы, мечась между своими и чужими, щелкали жалами, но…

НЕ НАПАДАЛИ!

И Бенджам вдруг понял причину: убийцы, называющие себя англами, излучали не намерение, на которое только и реагировали псы, а ожидание. Они ожидали агрессии со стороны противника, как разрешения на право собственного удара! Такая тактика может быть свойственна либо глупцам, либо по-настоящему, до снисходительности сильному врагу.

Один лишь Бенджам оф Марин сейчас понял: стоит кому-то из его кугуаров нажать на спуск — и эти странные гости убьют быстрее, чем грянет второй выстрел, всех: кугуаров, Смерть-герцога, идиота — Враньеша, самого дядьку Бена… Убьют так, как он учил своих — с любовью…

Понял и успел подать кугуарам тайный знак — замереть, не двигая и пальцем.

Особенно пальцем.

Рядом с ним Смерть-герцог в ужасе вжался в кресло, глядя расширенными глазами на растерявшихся мегасобак — свое безотказное оружие, почему-то давшее осечку. А те просто не понимали, откуда исходит угроза. Для них явной целью и источником агрессии мог быть разве что шериф Враньеш, уже ретировавшийся в надежное место — за кресло герцога, за его спину, прямо в стан гипотетических врагов.

А англы всей группой медленно отступали к дверям.

Внезапно их капитан остановился, тут же замерли и остальные.

— Мы не считаем вас врагом, Трабан Имранский! — громко произнес капитан Прошин.

«Еще бы! — подумал Бенджам. — Иначе никакого Трабана уже не существовало бы в природе!»

— У нас своя цель, — сказал Прошин, — и если вы не в состоянии нам помочь, то хотя бы не мешайте. — Он сделал паузу. Сощурился, точно целясь в герцога, а потом произнес раздельно, и каждое слово ударяло присутствующих, словно металлический шар:

— Не надо ставить на Лорда, Трабан.

Смерть-герцог будто окоченел в своем кресле, вцепившись в подлокотники, словно при сильнейшем урагане. Он неспособен был что-либо ответить.

Тогда дядька Бен, кривясь, поднялся.

— Нам не нужно кровопролития, — негромко произнес он, но его слова услышал каждый, даже стоящий в самом дальнем уголке зала. И каждый мысленно перевел дух, когда Бенджам оф Марин сказал:

— Я сам провожу вас до ворот.

Глава 8

Ядро нашей Галактики.Планет, согласно универсальному реестру СПБ, нет.

Совет заседал уже более трех часов, и не было этому конца. Нет, это не походило на тоскливое вялотекущее заседание со строго размеченным регламентом и с повесткой дня, с бессмысленными дебатами по проектам никому не нужных законов и с выступлениями, попеременно — напористых и занудных ораторов.

Совет фонтанировал идеями, с наслаждением грохотал спорами, переливался изящными пикировками. Он сверкал молниями гнева и фонтанировал солеными остротами. Совет был великолепен и самодостаточен, он любовался в себе и собою.

Маялся один только Сухощавый.

— …Так что, думаю, разумнее будет уничтожить эту непредсказуемую расу сразу после полного завершения проекта.

Выхваченная фраза Урмо заставила Сухощавого встрепенуться и вступить, нет, буквально ворваться в дискуссию:

— Что? Я не ослышался? Уничтожить людей? Да вы спятили, дражайший илох! — Он собрался высказать еще несколько предположений по поводу душевного здоровья Урмо, но был прерван громким выкриком Заботливой Яманы — иледи в широких бледно-зеленых одеждах. Впрочем, иногда сквозь складки ткани проглядывало холеное смуглое тело:

— Илох, не употребляйте на Совете подобных выражений! В них заложено зерно Хаоса, а наша Сила имеет корни в его противоположности, то есть в ПОРЯДКЕ.

— Ах, в порядке? — усмехнулся Сухощавый и выкатил грудь — непроизвольное движение, когда накатывали метафоры. — Великолепное дитя собирается пожрать свою несовершенную мать — и это вы называете порядком? Уничтожить граллов руками людей, а потом уничтожить людей — это, по вашему, порядок? Это чистота?

Он знал, что весы решения Совета может склонить любая мелочь.

— Да вы ничего не поняли, илох, — со снисходительным добродушием возразил Урмо. — Видно, совсем не слушали, а? Люди практически уже выполнили свою функцию в Галактике, и теперь мы предполагаем заменить эту расу другой, более совершенной, смоделированной, кстати, в ваших лабораториях. Слово «дельты» вам ни о чем не говорит?

Видно, Урмо хорошо подготовился к сегодняшнему заседанию, не иначе как альфы подняли ему архивы проекта «Био-пушка».

— А данный конкретный вид, — самодовольным тоном продолжил Урмо, — имеет выраженную склонность к самоуничтожению. Мы только чуть подтолкнем естественный ход событий.

— Но подмена одной расы другими, пусть и более совершенными — колоссальная работа! — донеслась реплика кого-то из Неравнодушных.

— Что это значит для нашего ведущего генетика? — ухмыльнулся Урмо, опять же льстя самолюбию Сухощавого. — Да с нашими возможностями, задействовав лишь миллионную частицу энергии Ядра, мы можем заново заселять Вселенную хоть каждый галактический год.

— Привилегия заселять Галактику принадлежит одному лишь Боссу, — не поддался на лесть Сухощавый. — Не слишком ли вы вознеслись, илох? С такой высоты недолго и шмякнуться!

— Не выражайтесь в присутствии Совета, илох, — насмешливо вступил один из высоких — черный лицом и одеждами Мендоса.