Измена. Кто третий лишний? (СИ) - Адриана Чейз

и вдруг… отер сбежавшую по щеке слезинку.

— Ты сможешь меня когда-нибудь простить? — внезапно задал он вопрос. Добавил поспешно: — Не подумай! Я не набиваюсь тебе в мужья снова, — он криво улыбнулся, — но я натворил много дерьма, Аня… И искренне прошу прощения.

Я прикусила губу. В душе все перевернулось. Я чувствовала, что Сергей не лжет.

— Смогу, — кивнула. — Но позже. Пока я… скажем так, не все еще переварила. Но можно дам тебе совет бывшей жены? — спросила Никольского.

Он помолчал некоторое время, потом все же медленно кивнул в ответ.

— Исправь то, с чего все началось. А именно… Перестань делить детей по сортам.

Я вскинула руку, когда он пожелал протестовать.

— Ты именно этим и занимался, Сережа. И вот, к чему это привело. Сейчас у тебя четверо дочерей. И двое из них особенно нуждаются в том, чтобы папа был рядом. Хотя бы посмотри их фото. Придумай им имена. Они почувствуют, что нужны не только маме, но и тебе и скорее окрепнут.

Сказав это, я поднялась с дивана. Ответа от Сергея мне не требовалось. Да и говорить было больше не о чем. По крайней мере, на данный момент. А как все повернется дальше — покажет время.

— Уже уходишь? — спросил он, и в голосе бывшего мужа засквозило что-то схожее с разочарованием.

— Да. Мне нужно идти. Всего хорошего, Сережа.

Я подошла и взяла его за руку, чуть сжала и, выпустив ладонь, направилась к выходу.

— До встречи, Аня, — раздалось мне в спину.

И в этих словах не было ни угрозы, ни того тона, которым Никольский регулярно пользовался еще полгода назад.

Я была искренне этому рада.

— Я не буду ужинать, — сказал Алексей, когда мы добрались до отеля.

Леша был хмурым и даже каким-то рассерженным. Но я не лезла к нему с расспросами, просто ответила:

— Окей.

Номера у нас располагались друг напротив друга, и когда мы дошли до них по коридору, Алексей добавила коротко:

— Спокойной ночи.

И просто скрылся в своей берлоге, как злой, невыспавшийся зимой медведь! Ну, так дело не пойдет! — решила я, подойдя к двери и с силой в нее постучав.

Она открылась почти сразу, на пороге возник еще более сердитый Алексей.

— Что случилось? — поинтересовался он.

И я снова решилась. Подошла к нему и поцеловала! А он стоял истуканом и даже мне не отвечал. Когда я все же отступила и посмотрела на Лешу из-под полуопущенных ресниц, не зная, что сказать и чувствуя себя ужасно глупой, он спросил:

— А как же: никогда так больше не делай?

Я снова шагнула к нему, когда увидела, что он поджимает губы, чтобы не улыбаться, а в глазах его разливается привычное тепло.

— Делай! — решительно сказала я, снова целуя Лешу, и охнула от удовольствия, когда он тесно прижал меня к себе и с силой захлопнул за моей спиной дверь в номер…

Эпилог

Три месяца спустя

— Таня! Я в ужасе! Что мне делать?

Ворвавшись в квартиру сестры ураганом, я за мгновение превратилась в торнадо. Кружила по небольшой кухне, пока Таня ходила за мной по пятам.

— Боже мой, Анют! Ты меня в могилу сведешь! Что стряслось? Что-то с девочками? Кому звонить?

Я остановилась и с ужасом посмотрела на сестру.

— Если не ответишь в течение двух секунд — я набираю Алексея! — пригрозила Таня.

Подойдя к столу, я оперлась на него руками и, уронив голову на грудь, прошептала:

— Я беременна… Таня, я беременна! Как так вышло? Мы же предохранялись!

Это был самый настоящий кошмар! Я залетела от Леши, с которым мы настолько часто оказывались в постели за последние недели, что возникало ощущение, будто у нас секса не было никогда в жизни.

— О, черт! — ругнулась Таня.

Подвела меня к стулу и на него усадила.

— Что говорит Алексей? — потребовала она ответа.

Я замотала головой.

— Я ему еще не говорила и вряд ли скажу.

— Как это? — удивилась Таня, встав напротив. — Он имеет право знать!

Я прищурилась, глядя на сестру. Она что — не понимала, чем это может закончиться?

— Ты вообще на чьей стороне? — на всякий случай уточнила у нее.

Таня вздохнула.

— На твоей, конечно! Но считаю, что Алексею ты должна сказать.

— Чтобы он предложил то же самое, что и Сергей? Лучших врачей и клинику, в которой заправляет как минимум Господь Бог?

Я фыркнула, начиная от нервяка постукивать по полу носком туфли.

— М — м… нет. Но вдруг от него ты будешь носить ребенка совсем не так, как от Сергея? — предположила сестра.

Я посмотрела на нее так, словно она сейчас сказала самую большую глупость на свете.

— Ну ты и фантазерка!

Вскочила со стула и снова забегала по кухне под пристальным взглядом Тани. Потом остановилась и прислушалась к себе. Беременности, если верить циклу, который приостановился уже приличное время назад, было месяца полтора.

Когда я носила Катю и Лизу, меня чуть ли не с первых дней начинало выворачивать наизнанку от жуткого токсикоза. Но сейчас, если бы не задержка и тест, показавший две полоски, я бы и не подумала, что беременна!

— Может, ты и права, — добавила, посмотрев на Таню.

Та кивнула и повторила:

— Алексею нужно все-таки сказать.

Теперь я с нею была согласна.

— Только аборт и ничего кроме! Даже слышать ничего не хочу!

Это заявил мне Леша, когда я еще через неделю наблюдений за своим состоянием все же решилась и все ему рассказала.

— Я чувствую себя хорошо… — попыталась повторить то, что уже ему сообщила.

— Аня! Я ничего не хочу слышать! И помню, что с тобой было, когда ты носила Катю и Лизу!

— Но сейчас все иначе…

— Аня!

Он взъерошил волосы пятерней. Даже выставил прочь секретаря из смежного кабинета, когда я пришла ему и все рассказала. Так что теперь мог себе позволить любую эмоциональную реакцию.

— Давай компромисс… — начала я, но Алексей меня перебил:

— Перестань! Я сказал, что ничего не хочу слышать!

Я подошла к Леше и, обняв его, прижалась так крепко, как будто хотела стать с ним единым целым. Которым мы, похоже, все же уже являлись, раз высшие силы послали нам ребенка.

— Компромисс! — заявила я решительно. — Если и в течение следующего месяца все будет хорошо, то я оставлю малыша.

Я почувствовала, как мышцы Алексея напряглись.

— А потом если станет плохо, что ты будешь делать? Валяться по больницам и страдать? — спросил он скептически.

Я запрокинула голову и посмотрела на строгое лицо Леши.

— А