Странные и удивительные мы (ЛП) - Айзек Кэтрин

После боли и страха ребенок, наконец, появился на свет, окровавленный и покрытый жиром. Они остались вдвоем. Малыш был абсолютно совершенен, с копной мягких, самых темных волос, которые она когда-либо видела, бархатными щечками, по которым она трепетно проводила рукой. Его пальцы ног были каким-то непостижимым образом миниатюрной версией ее собственных, единственное сходство, которое она увидела.

На ночь она положила сына с собой, хотя детская кроватка стояла рядом. Даже идя в туалет, она не расставалась с ним. Большую часть времени она лежала с ним в постели, гладила его мягкие ножки и ручки, целовала нежную кожу. Это был рай. Она дала ему имя. Кристофер.

К другим матерям приезжали родственники и друзья с подарками и цветами. Её никто не поздравлял, но ей было все равно. Впервые мир вдруг обрел смысл. Личико сына было таким красивым. Она млела, когда он обхватывал ее руку своими крошечными пальчиками. Было ясно: если бы мальчик был плодом ее безнравственности и слабости, то она вступала бы в связи без разбора.

В день отъезда она завернула сына в мягкое шерстяное одеяло со звездным узором и решительно вздохнула. Сегодня нет ни прошлого, ни будущего. Все, что ей важно сейчас — это красивый сын, уютно устроившийся на руках. Всё, что осталось сделать — это написать своё имя и дату на бланке выписки: Пегги Смит. 29 июня 1963 года.

Глава 33

Элли

Яркое солнце светило на утреннем небе, покрытом облаками. Я думала о Пегги. Страшно представить, что скажет бабушка, узнай, что я здесь в Италии ищу ключи к тайне, которую она упрямо отказалась открыть мне. Я ненавижу врать ей. Ненавижу врать кому бы то ни было. Но что поделать, если она полна решимости хранить и дальше в ящике своего шкафа секреты прошлого, приводящие меня в замешательство?

— Я звонил на виноградник La Cavalletta утром. — Эд сделал глоток горячего ароматного кофе. — Как раз в это время года там проводятся экскурсии для туристов. Сегодня все занято. Зато на завтра есть два свободных места.

— Хорошо.

— Я предполагал, что ты захочешь поехать.

— Да, конечно, — ответила я, хотя на самом деле поиски Стефано вызывали у меня противоречивые чувства. — Надеюсь, в этот раз нам повезет больше.

Позже мы спустились по прорубленным в скале ступеньками на пристань недалеко от отеля, где нашли пару свободных шезлонгов. Косые лучи высокого солнца проглядывали сквозь ветви деревьев, гладкие камни сияли белизной. Лишь мягкий бриз и плеск воды нарушали тишину. Идеальное место для спокойного отдыха после вчерашнего напряженного дня. Но Эд не мог найти себе места. Устроившись было в тени, он переместился на солнце. Но став липким и потным, пожаловался на жару. Открыл книгу, но тут же отложил ее в сторону.

— Неинтересный сюжет?

— Не могу сфокусироваться.

— Ты же не хочешь ко всем проблемам добавить рак кожи? — Я протянула ему солнцезащитный крем.

Эд начал наносить его чисто по-мужски, словно намывая сковороду губкой: сначала щеки, потом лоб, шрам над глазом, который получил в результате падения на полумарафоне вскоре после свадьбы.

— Шрам почти побледнел, — заметила я.

— Ага. Почти.

— Тебе повезло, учитывая, как все случилось. Сколько швов наложили?

— Десять или около того. Ничего страшного. Я бы все равно не отказался от участия.

— Идея! Давай завтра встанем пораньше и побегаем! — предложила я.

Я никогда не испытывала ничего похожего на то, что творилось сейчас на душе у моего друга. Но уверена, даже в самые ужасные дни бег помогает встряхнуться.

— Что думаешь?

— О чем?

— Об утренней пробежке?

— Да. Возможно.

— Кроссовки с собой?

Он помедлил, явно думая о другом.

— Не помню, Элли.

Я поерзала на лежаке, решив помолчать.

— Пойду поплаваю. — Эд внимательно посмотрел на меня.

— Хорошо.

— Пойдем со мной?

— Ты ведь знаешь, я не фанат. — Мой нервный смешок не остановил его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но ты же умеешь плавать.

— Я умею плескаться.

Конечно, это преувеличение. Нельзя сказать, что я вообще не умею держаться на воде. Папа неоднократно пытался научить меня, да и в школе мы вынуждены были ходить в бассейн, впрочем, настолько мелкий, что можно было достать до дна и постоять, пока учитель не смотрит. Самым большим достижением для меня был значок за десятиметровку, которую я проплыла не дыша. В результате от всех приглашений на вечеринки и дни рождения у бассейна, я успешно отбивалась. К счастью, за все время учебы их было немного.

— Элли, каждый человек должен уметь плавать, — наигранно учительским тоном с беспристрастным лицом произнес Эд.

Я не повелась на уловку.

— Надо будет — поплыву, но не сейчас.

— А если выпадешь из лодки?

— Вряд ли, я осторожна.

— И все-таки, а вдруг не повезет?

Он встал, стянул с себя футболку и протянул мне руку. За последние пару дней твердое мускулистое тело Эда покрылось загаром и слегка смягчилось, что шло ему.

Я пошла за ним по причалу, чувствуя медленно стекавшие капли пота на висках. Сев на край мостика, пальцами ног дотронулась до прохладной воды, и по моему телу пробежала дрожь. Снизу вверх я взглянула на своего друга, невольно остановившись глазами на волосатой дорожке его живота.

— Я просто посмотрю, как ты плаваешь.

— Ну-ну. Уверена, что не поддашься искушению?

— Абсолютно.

Наклонив голову и прикрыв глаза рукой от солнца, я увидела его улыбку. Эд развернулся и нырнул, взболтав поверхность водной глади до белых пузырей. Волнение воды давно улеглось, а я все ждала, когда он вынырнет. Наклонившись вперед, всмотрелась в воду.

— Эд?

С вытянутыми вверх руками он появился из глубины. Его глянцевые плечи блестели на солнце.

— Что случилось? — Он отбросил волосы с лица.

— Почему так долго?

Эд снова нырнул и поплыл прочь, разбрызгивая солнечные блики. Было жарко, я закрыла глаза. Вновь открыв их, увидела друга. Его загорелые руки лежали на краю причала, а он глядел на меня, положив подбородок на предплечье.

— Я позабочусь о тебе.

Мягкие крылышки колибри затрепетали в моей груди.

— То есть?

— То есть, ты пойдешь плавать, а я позабочусь, чтобы ты не утонула.

— О нет! Ни за что!

— Элли, ты действительно собираешься прожить жизнь и не почувствовать, какой кайф плавать в красивом итальянском озере под жаркими лучами солнца?

— Да, потому что хочу остаться в живых.

— Я позабочусь об этом.

С самого начала пребывания в Италии Эд был угрюмым и мрачным, но теперь улыбка озарила его лицо, словно восход солнца.

— Хорошо, только на минутку, ладно? То есть, на двадцать секунд.

— Значит, на двадцать секунд.

Я сбросила босоножки и сняла футболку, втянув живот, чтобы выглядеть стройнее в полосатом бело-синем купальнике. Эд протянул навстречу руки, когда я с беспокойством и осторожностью коснулась воды.

Хотелось бы сказать, что мое погружение было элегантным. На самом деле я рухнула на Эда, испугавшись, что сейчас утону, вцепилась ему в голову. Понимая, что топлю, а вернее убиваю своего лучшего друга, все равно не могла оторваться от него и барахталась в воде, словно отбиваясь от стаи пираний.

— Элли, я держу тебя. Держу тебя.

Его дыхание коснулось моей щеки, а руки крепко держали меня за талию. Он терпеливо ждал, пока я успокоюсь и ослаблю хватку вокруг его шеи. Затем, взяв меня за руку, осторожно отвел от причала. Он придерживал меня под бедрами и животом. Я инстинктивно начала бить ногами в воде.

— Вот так, все хорошо? — почти убаюкивая, тихонько прошептал Эд.

Мое дыхание поверхностно и отрывисто, слова застряли на губах, потому что вся история с плаванием — это слишком много и слишком мало для простого «хорошо». В ситуации, обычно опасной для меня, я абсолютно защищена и больше не боюсь умереть, но мне все равно не по себе. И не потому, что понимаю, Эд — единственный человек в мире, способный подарить мне ощущение безопасности. Здесь таится что-то большее. В голове проносятся картинки, сменяя друг друга словно слайды. Обветренные губы. Глянцевые плечи. Влажные ресницы. Цвет воды, отражающийся в его глазах, словно само озеро создано лишь для того, чтобы слиться с ними и создать самый яркий на земле голубой цвет.