Муссолини - Джаспер Ридли

Злодеяние в театре «Диана» заклеймила практически вся итальянская печать. Однако туринская коммунистическая газета «Ордине нуово» («Новый порядок»), в свою очередь, заклеймила лицемерие тех, кто, возмущаясь смертями в театре «Диана», не выразил никакого сожаления по поводу убийств фашистами крестьян близ Болоньи, Феррары и в других местах. Муссолини ответил, что нет никакого сравнения междусхватками под Болоньей и Феррарой, где фашисты и социалисты убивают друг друга в честной борьбе, и преступным убийством в театре «Диана». Он не станет винить отца пятилетней девочки, убитой взрывом бомбы в театре, если тот отправится в Турин, чтобы отомстить апологетам убийства своей дочери. Когда депутат-социалист Каньони занял ту же позицию по поводу взрыва в театре «Диана», что и коммунистическая «Ордине нуово», Муссолини заявил, что лицо Каньони должно стать «национальной плевательницей». Он обвинил Итальянскую коммунистическую партию в симпатиях к террористам. «Фашисты ответят на эту коммунистическую провокацию огнем и свинцом, и 18 невинных жертв, погибших в «Диане», будут сражаться рядом с ними».

* * *

В апреле 1921 года Джолитти, измученный постоянной критикой и политическими маневрами всех партий в Палате, решил просить короля о роспуске парламента и проведении всеобщих выборов. Впоследствии его сторонники и противники сочли это грубейшей политической ошибкой с его стороны, приведшей к ужасающим последствиям для Италии. Муссолини выставил фашистских кандидатов по всей стране. Сам он выдвигался в Милане. Крупнейший землевладелец и банкир Мантовани также шел на выборы как кандидат от фашистов.

Муссолини открыл фашистскую избирательную кампанию 3 апреля в «Гранд-театре» Болоньи. В своей речи он говорил о депутате-коммунисте Франческо Мизиано, который во время войны был дезертиром, так как не хотел сражаться в империалистической войне, но тем не менее потом, в ноябре 1919 года, возглавил список победивших на выборах и в Турине, и в Неаполе. Когда он упомянул имя дезертира Мизиано, аудитория взревела: «Смерть Мизиано!»

За время шестинедельной избирательной кампании Муссолини почти каждый день выступал на митингах по всей Северной Италии. Он апеллировал к страху большевизма в среднем классе и патриотизму, точнее национализму, рабочих. Он говорил о Данте, Галилее, Верди, Мадзини, Гарибальди, Д'Аннунцио, о победе под Витторио-Венето. Он заявлял, что не верит, будто пролетариат благородной итальянской нации станет поддерживать тех, кто кричал «Добро пожаловать, немцы!» и «Да здравствует Австрия!». Какой интернационализм им предлагают? Амстердамский, московский или венский? (Имелся в виду Второй Интернационал, провозглашенный в Амстердаме, Третий Интернационал — в Москве и «двухсполовинный» — в Вене). Он гордо называл количество морских и армейских офицеров, ставших фашистскими кандидатами. Муссолини четко заявлял, что он республиканец. В страшные первые 10 месяцев после окончания войны многие кричали «Да здравствует Ленин! Долой короля!», но фашисты кричали «Да здравствует Италия!». Сегодня фашисты вновь кричат не «Да здравствует король!», а «Да здравствует Италия!». Он говорил, что итальянский фашизм верит в социализм национальный.

Во время избирательной кампании насилие вспыхнуло с новой силой. Муссолини в речах сообщал, что убито 40 фашистов, рассказывал о некоторых подобных случаях, в том числе о молодом человеке, убитом на глазах у матери в Новаре. Социалисты, со своей стороны, жаловались на насилия фашистов и утверждали, что многие рабочие боятся голосовать за социалистов из-за фашистских угроз.

Результаты выборов стали триумфом фашистов. Количество голосов, поданных за социалистов, упало на 30 %, но, согласно действовавшей избирательной системе, не сильно отразилось на составе Палаты. Социалисты утратили 34 места из 156, выигранных в 1919 году до их разрыва с коммунистами. В 1921-м они имели 122 места, а коммунисты — 16. Пополари, представлявшие Католическую народную партию, приобрели еще 6 мест, так что их силы увеличились со 101 до 107. Республиканцы, консерваторы, националисты и либералы, а также несколько меньших партий в сумме набрали 252 места. Фашисты, не имевшие депутатов в предыдущем составе Палаты, в 1921 году выиграли 38 мест. Одним из новых депутатов-фашистов был Муссолини. Кроме него, туда вошли Мантовани, Гранди, Чезаре Де Векки из Турина и Роберто Фариначчи из Кремоны. После некоторых раздумий Муссолини решил, что фашистские депутаты должны сидеть в Палате на крайних правых местах. Правее консерваторов.

Дезертир Мизиано вновь был избран в Турине и Неаполе. 15 июня, в день открытия новой Палаты, депутаты-фашисты насильно вывели его из Монтеситорио (здания парламента в Риме). Несколько лет спустя Де Векки гордо описывал, как это было проделано. Де Векки и Сильвио Гай разыскали его в фойе. Мизиано сидел на диване. Гай приказал ему покинуть Монтеситорио. Мизиано ответил, что имеет право находиться здесь, так как законно избран своими избирателями. Гай заколебался, так как понимал, что закон на стороне Мизиано, но Де Векки схватил Мизиано за шиворот и, подняв на ноги, заявил ему, что тот не смеет вызывать тошноту депутатов своим мерзким присутствием. «Плюнув ему в лицо, я потащил его по коридору», — пишет Де Векки. Подошли еще пять или шесть фашистских депутатов во главе с Альфредо Мизури и Франческо Джунта. Они докончили начатое Де Векки: потащили Мизиано за воротник к выходу. Джунта дал ему сильного пинка, от которого тот скатился по ступеням на улицу, где стоял караул королевской гвардии. Гвардейцы помогли Мизиано подняться на ноги и защитили его от дальнейших надругательств. К тому времени другие депутаты-коммунисты начали протестовать в Палате против того, как обошлись с их коллегой. Громче всех протестовал Бомбаччи, бывший в тот момент лидером парламентской фракции коммунистической партии. Он заявил, что Мизиано поступил правильно, став дезертиром в империалистической войне.

Депутаты-коммунисты потребовали, чтобы напавшие на Мизиано были признаны виновными в нарушении статуса депутата и изгнаны из Палаты. Однако католические депутаты (пополари), в том числе вновь избранный Альенде Де Гаспери, а также депутаты всех партий правого крыла отклонили эти требования и провели резолюцию не допускать в Палату Мизиано, пока трибунал в Палермо не решит, можетли он быть признан депутатом. Эту точку зрения рьяно отстаивал в страстной речи депутат от националистов Рафаэле Паолуччи, герой войны. Его костюм украшали многочисленные ордена и медали. Он сказал, что солдаты, три года сражавшиеся за свою родину, вернулись домой после войны, не проходя под триумфальными арками, как они надеялись, а пробираясь тайком по ночам, из-за страха, что их убьют или искалечат социалистические предатели и дезертиры. Все депутаты, за исключением коммунистов и социалистов, проголосовали за удаление Мизиано.

Муссолини не участвовал в нападении на Мизиано. Одной из черт его политики как руководителя было оставаться несколько поодаль, в стороне от своих соратников. Он не братался с другими депутатами и появлялся в Монтеситорио относительно редко — лишь тогда, когда хотел участвовать в дебатах. Однако в статье в «Иль пополо д'Италия», оправдывая изгнание Мизиано, он разъяснял, что депутаты-фашисты прибегли к насилию в отношении Мизиано, так как не могли вместе со всем итальянским народом допустить, чтобы в Палате заседал дезертир. Но, предприняв эти справедливые и необходимые действия, фашистские депутаты больше не станут прибегать к насилию и отныне будут соблюдать все принятые в Палате правила достойного поведения. А Мизиано после того, чему он подвергся, не рискнет вновь появиться в Монтеситорио.

Глава 13

ДОГОВОР О ПРИМИРЕНИИ

Красное и фашистское насилие продолжалось и после выборов. Однако проявлялось оно у конфликтующих сторон по-разному. Социалистическое насилие было таким, как всегда в Италии: неорганизованным насилием одиночек. Время от времени трое или четверо социалистов подстерегали на улице фашиста и убивали его. Насилие фашистское, наоборот, было четко организовано. Члены фашистских отрядов соблюдали ту дисциплину и воинскую сноровку, которой большинство из них научились в армии. Они стройно, воинским шагом, маршировали по улицам, как положено по-настоящему обученным солдатам, и пальцем не трогали социалистов-прохожих или зевак, не швыряли камнями в редакции коммунистических газет, пока командир отряда не отдавал приказа поджигать или убивать. И только тогда они нападали, жгли и убивали.

В некоторых районах коммунисты и социалисты создали Красную гвардию, названную «Ардити дель пополо». Но Коммунистическая партия была малочисленна, так как большинство социалистов после раскола в январе 1921 года остались в Социалистической партии. Национальный исполком Социалистической партии дал местным отделениям инструкции не отвечать фашистам тем же, и большинство низовых ячеек этому подчинилось. Бальбо презирал социалистов за это. Онпренебрежительно писал в своем дневнике о социалистах, этих самозваных революционерах, о том, что когда фашисты их атакуют, у них не хватает мужества отвечать ударом на удар и они бегут жаловаться властям и просят защиты у полиции, которую сами всегда называли агентурой буржуазии.