Порывая с прошлым - Александр Филиппов

Само население Тхатты, весьма незначительное, проживает в восточной части города, куда подходят поля и оросительные каналы. Там находится и огромное водохранилище, наполненное водами Инда. По цементным коллекторам, глубоко запрятанным под землей, вода из этого хранилища подается в Карачи. Она пройдет путь почти в 70 км, пока достигнет этого большого города.

Подъезжая к Хайдарабаду, мы обратили внимание не столько на лес минаретов, возвышающихся над городом, сколько на громадные квадратные трубы с загнутым верхом, напоминающие раскрытую пасть дракона. Это уловители ветра, которые в Пакистане можно встретить только в синдских городах и поселках. С марта до сентября, когда в этих местах устанавливается жаркая погода, эти уловители ветра, или, как их называют, бадгиры, просто спасение. Они улавливают живительную прохладу, приносимую ветрами, дующими со стороны моря, и, не говоря уж о том, что создают в здании приятное дуновение, на несколько градусов снижают температуру. Во всяком случае, даже люди вроде нас, привыкшие к умеренной жаре, могут без кондиционера спокойно спать в таком помещении.

Если бы не пакистанцы, ехавшие с нами, то в Хайдарабаде можно было бы заблудиться. Город, который недавно отметил свое двухсотлетие, строился без плана, каждый селился, где хотел. Едва мы свернули с автострады и въехали в город, как очутились в лабиринте узких и шумных пыльных улочек и тупиков, забитых трескучими мотоколясками, велосипедами, извозчичьими двуколками, грузовыми повозками, которые тянули полуодетые люди. Все это кричало, куда-то спешило, не признавая абсолютно никаких правил уличного движения, если вообще они там существовали. Заторы возникали на каждом шагу.

На перекрестке двух улиц застряла свадебная процессия, зажатая повозками и машинами. Процессия небольшая, человек тридцать. Судя по одежде, люди небогатые. У мужчин защитного цвета рубахи, такие же шаровары. У некоторых на голове характерные только для синдхов ярко-красные тюбетейки, отделанные мелкими зеркальными стеклышками. На женщинах темная парда.

Сама невеста сидит в корзине, сплетенной из бамбука. Как она там умещается — уму непостижимо. Сквозь эту корзину поверху продет длинный шест, покоящийся на плечах двух мужчин. От взора любопытных корзина на всякий случай прикрыта розовым батистовым покрывалом. Несколько музыкантов-старичков, босоногих, с невозмутимым выражением стучат ладонями по барабанам.

— Невесту к жениху понесли, — пояснил нам шофер Салем.

— Сколько же может быть лет невесте? — спросил я его, указывая на корзину.

— А кто знает, — последовал ответ. — По закону полагается не менее шестнадцати. Мой же брат, например, взял в жены девушку, когда ей не было и пятнадцати. Сосватали родители. Какое кому дело, во сколько лет она вышла замуж. Сама же невеста не возражала.

— А если бы возражала?

— У нас девушки, когда их выдают замуж, не возражают, — засмеялся Салем. — Не принято, это — забота родителей. Они находят и невест, и женихов сами.

К свадебным процессиям особо уважительное отношение. Двое полицейских наводят какой-то порядок на улице и дают возможность процессии двинуться дальше. Пытаемся пробиться в отель «Ориент», где нас должны встречать представители городской общественности. В воздухе стоит рев ослов, гудят автомобильные сирены кричат зазывалы магазинчиков. В стекла машины то упирается морда осла, то дышло повозки, то фара застрявшего грузовика. Улучив момент, когда мы приоткрыли стекла, к нам просунулся уличный торговец. Ожесточенно щелкая перед носом клещами, он предлагает купить кулек грецких орехов; за ним тянется продавец пирожных с лотком, усиженным мухами.

Наконец, миновав старинную крепость, возле когда-то грозных стен которой расположился обыкновенный базар, мы въехали на нужную нам улицу. На фронтоне гостиницы «Ориент» висел большого размера кумачовый транспарант с выведенными на нем словами: «Да здравствует советский народ — верный друг Пакистана!» У подъезда — встречающие. Невысокого роста, в голубом сари красивая пожилая женщина. Это Бегум Тахира Ага — президент Общества пакистано-советских культурных связей Хайдарабада. Она представляет своих коллег — Казн Акбара, бизнесмена, владельца этой гостиницы, Хафиза Куреши — деятеля местной организации Национальной народной партии, Бегум Зинат Абдуллу, которая является крупным специалистом в области синдской литературы.

Вечером в кинозале гостиницы открытие Недели дружбы. Присутствующие — в основном интеллигенция города, бизнесмены, представители местных отделений Мусульманской лиги, Национальной народной партии, профсоюзных и крестьянских организаций. Из передних рядов не спеша поднимается пожилой человек с окладистой черной бородой, на нем длинный серый сюртук. Это — мулла. Поправив каракулевый пирожок на голове, он монотонным голосом стал читать молитву. Такова традиция. Затем выступления. Все выражают радость по поводу того, что между СССР и Пакистаном установились добрые отношения. Представители профсоюзных и крестьянских организаций ругают реакционеров и американцев, по вине которых длительное время отношения были заморожены. Представители Мусульманской лиги и властей избегают кого-либо критиковать, упор делают на то, что надо забыть прошлое, думать больше о будущем и развивать полезные связи, чаще ездить друг к другу. Все сходятся на одном: упрочение пакистано-советских отношений поможет экономическому и культурному прогрессу Пакистана. Преподаватели Синдского университета говорят о намерении открыть кафедру русского языка, о необходимости выписывать научно-техническую литературу. Один из бизнесменов заявляет, что он приобрел несколько советских тракторов «Беларусь»; он доволен ими и советует фермерам их закупать.

Выступает книготорговец. Он говорит о том, что в городе открывается магазин по продаже советской литературы. При гостинице работает киоск, где продается переводная советская литература, в том числе политическая. Для Хайдарабада это событие. В киоске можно приобрести на английском языке произведения Ленина, книги о жизни и делах народа великого социалистического государства, журнал «Новое время», газету «Московские новости».

На банкете, который был устроен по случаю Недели дружбы, ко мне подошел полицейский комиссар.

— Года три назад, — сказал он, — моего предшественника наказали за то, что он позволил одному преподавателю прочесть лекцию о высшем образовании в СССР. Сейчас в магазине стали продавать коммунистическую литературу. А мэр Хайдарабада открыто, с трибуны призывает изучать и перенимать опыт экономического строительства в СССР. Да, времена меняются.

— Вы жалеете о прошлом? — спросил я полицейского.

— Я двадцать лет служу в полиции, для меня все это странно. Впрочем, я на службе. Прикажут — буду петь «Интернационал». Ха-ха!

— Но вы же слов не знаете!

— Уверяю вас, знаю. Заключенные в карачинской тюрьме, где я несколько лет работал, довольно часто пели «Интернационал». А в день вашего Октябрьского праздника хайдарабадские ткачи вышли с ним на улицы города. Представьте себе, их не разгоняли. Вот какие времена наступили, сэр.

Мне показалось, что последнее было сказано им с сожалением.

…После Хайдарабада мы двинулись дальше, вверх по Инду. Начались встречи с активистами обществ пакистано-советских культурных связей. Вечера дружбы собирали массу народа. Много добрых и сердечных слов говорилось в адрес нашей страны. Особенно запомнился день, проведенный в Суккуре, где по программе закрывалась Неделя дружбы с Советским Союзом.

В туристском проспекте о Суккуре, лежащем на Инде, на стыке с панджабскими районами, сказано буквально несколько слов. Жители говорят на языке синдхи. Промышленность — гончарное производство и переработка хлопка. Упоминается арочный мост, построенный без малого сто лет назад. Сообщается об огромной шлюзовой системе, которая питает влагой земли Синда, страдающие от засухи и нехватки воды.

Суккур весь под зеленым покровом могучих платанов и финиковых пальм. Они заслоняют мечети, которых здесь, как и в других местах, великое множество. С реки всегда тянет свежим ветерком. Днем в летние месяцы жарко, но к вечеру становится сносно. Люди живут здесь, кажется, по раз и навсегда заведенному порядку. С наступлением сумерек жители высыпают на улицы, заполняя духаны, где жарятся традиционные кебабы и бараньи ножки, изрядно приправленные красным перцем и душистыми травами.

В людях здесь поражает степенное достоинство. Белая чалма, покрывающая головы мужчин, придает им статную горделивость. Они (впрочем, как и все пакистанцы) очень гостеприимны. Для Суккура характерны сохранившиеся традиции периода национально-освободительного движения. Во время религиозных распрей, предшествовавших разделу Британской Индии, Суккур избежал столкновений между мусульманами и индусами, которые составляли здесь довольно большую прослойку населения. После образования Пакистана большинство индусов покинули Суккур, уехали в Индию. Сейчас в городе проживает около 3 тыс. индусских семей. На небольшом острове на Инде сохранилось несколько индуистских храмов. В дни своих религиозных праздников исповедующие индуизм на лодках отправляются на этот остров и там совершают моления. Никто из мусульман им не мешает, не делает попыток омрачить праздник.