Грань креста - Александр Карпенко

Ночь упала внезапно, будто в котловинку уронили каплю чернил. Набравши сучьев, я сложил из них костерок на бережке, неподалеку от загадочно мерцавшей в темноте воды. Сырое дерево гореть отказывалось категорически. Я без жалости пожертвовал на растопку пару купюр из толстой пачки денег, результата нашей коммерции. Еле тлевший огонек обрадовался взятке и, как записной мздоимец, принялся ее бодренько отрабатывать, через пару минут запылав уже вполне весело. Одежда вскоре просохла на теплом ветру, я облачился в нее и вернулся к огню. Лежал рядом с ним на песочке, время от времени подкармливая его парой веточек. Курил неспешно и с удовольствием. Дымок сигареты мешался с горьковатым дымом костерка. Закрой глаза - и ты дома.

В туманной вечерней дымке расплывается вот такая же горечь осенних костров. Протяжно стонет электричка. На деревянном перроне шуршит под ногами разноцветная листва. Тает вдалеке красный фонарик последнего вагона.

Стою, облокотившись на скрипучие потрескавшиеся перила, глядя на дотлевающий у пальцев табак. Уроню на рассохшиеся ступеньки и неспешно пойду через пряно пахнущий прелью лес к старому домику с облупившейся краской на ставнях, где можно зажечь лампу на круглом чайном столе, завернуться в огромный овчинный тулуп и долго глядеть на летящих от заросшей заводи мошек, пытающихся забраться под зеленый абажур.

Почему ты опять не осталась у меня, милая? Я не обижу тебя, я буду с тобой ласков... Мягко поскрипывает старое плетеное кресло, и звезды пахнут антоновскими яблоками...

Легкий шорох вернул меня к текущей реальности. От озерка ко мне скользнула хищная гибкая тень. Сильное кошачье тело. Упругие лапы, к круглой голове прижаты небольшие уши. Короткий, мохнатый, не совсем кошачий хвост чуть на отлете. Двумя бездонными сапфирами пламенеют безудержно-синие глаза.

Испугаться я не то не успел, не то не захотел. Продолжал спокойно лежать, глядя на ночного гостя. Тот приблизился, остановился возле ноги. В сиянии ночного светила переливающаяся при движении короткая шерсть отблескивала серебром.

- Пожалуйста, продолжай, - услышал я негромкую просьбу.

- Продолжать что? - Насмотревшись на этот вывернутый мир, я и не подумал удивиться поведению хищника. Если бывают говорящие мышки, то почему не быть говорящим кошкам?

- Ты так хорошо думаешь - тихо, нежно, немного грустно. Это стихи?

- Нет, милая. Это воспоминания.

-А ты не мог бы вспомнить еще что-нибудь? Такое же.

- Я не умею по заказу, моя хорошая (почему-то я был совершенно уверен, что это существо женского пола), но, если хочешь, я могу почитать тебе настоящие стихи.

- Красивые? Почитай...

Я пересказывал ей стихотворение, недавно услышанное мной, - песня, звучавшая в курилке в ночь всескоропомощной попойки. Оно удивительно сочеталось с настроем моих недавних мыслей, подслушанных пришелицей:

Я тебе не дарил букетов...

Хищница замерла, вслушиваясь в музыку строк, окаменела так, что ни единый волосок не шевелился на ее серебряной шкуре. Лишь глаза то затухали, то вновь вспыхивали синим огнем в такт поэтическому ритму.

Повисла в воздухе последняя строка. Гостья тихо вздохнула и вытянулась рядом со мной на песке, положив изящную голову на лапы.

- Действительно красиво...

- Кто ты?

- Я - Та, Которой Принадлежит Ночь. - В ее словах вовсе не звучало ненужной выспренности. Всем нутром я чувствовал, что это имя действительно выражает подлинную сущность великолепной хищницы.

- Откуда ты взялась?

- Я была всегда и всегда буду. Я прихожу в сумерках и ухожу с рассветом. Обо мне слышали даже в твоем мире, чужак, - такова моя сила и власть! Ничто прежде не могло твориться во тьме без моего благоволения!

Бездонные озера ее зениц полыхнули надменно и властно. От меня, однако, не ускользнуло словечко "прежде".

- Что же изменилось теперь, владычица?

Дивная шкура ее передернулась. Перламутровая волна прокатилась от загривка к хвосту, постреливая электрическими искрами.

- Не смейся, чужак! Мне ничего не стоит лишить тебя жизни! - Из бархата приподнявшейся лапы выскользнули, сверкнув алмазным блеском в лунном свете, четыре отточенных кинжала. Удивительно, но абсолютно никакого страха я не испытывал.

Смертоносные когти спрятались бесшумно. Пришелица отвернулась и нехотя ответила на вопрос:

- География...

Я протянул руку и коснулся шелковистой шерсти. Та, Которой Принадлежит Ночь, напряглась. Моя рука неспешно скользнула от загривка вниз, нашла ложбинку между лопаток. Тихие поглаживания и почесывания понравились хищнице. Она расслабилась и снова прилегла на песок.

- Ты странный... Ты пахнешь кровью и смертью, но в тебе нет зла. Ты дружишь с безумием, а руки у тебя ласковые. Я лишила бы жизни любого, кто посмеет коснуться меня, а ты делаешь это, и мне нравится. Словно ты имеешь право... Почему ты не собираешься трепетать предо мной? Я поняла. У тебя в сердце столько боли, что для страха места не осталось. А воины, пришедшие из твоего мира, переполнены страхом, потому и жестоки. Они пытаются залить его кровью и вином, не зная, что ими-то страх и питается. Он молчит, только пока сыт, а проголодавшись, снова требует вина и крови...

И с чисто женской логикой попросила:

- Прикоснись ко мне еще..

Я положил руку на изящное горлышко хищницы, ощущая трепетание жил под тонкой кожей, погладил, почесал тихонько под подбородком. Владычица ночи прикрыла глаза, посветлевшие от удовольствия. Казалось, она вот-вот замурлычет, подобно простой кошке.

- Моя сила не безгранична. Воды и болота мне не подвластны, пески тоже, хотя в пустыне я могу кое-что. Город живет по своим законам, которых он сам же не в состоянии постичь. Но я была хозяйкой под пологом леса и на равнинах. Когда же пришли чужие из твоего мира - перепуталось все. Я выхожу в сумерках в свои владения и не могу понять, куда идти. Где была роща - стал город, где река - пески. Твои соплеменники заполонили мир насилием и ужасом. Но там, где я нахожусь, ночь пока еще принадлежит мне. Что бы ты хотел от меня, странный чужак?

- Не зови меня чужаком, пожалуйста. У меня есть имя. - Я представился.

-Хорошее имя. Са-ша... Будто волна, откатываясь, шуршит по камушкам.

- А как тебя зовут, мягкая? Ведь Та, Которой Принадлежит Ночь, - это не имя, правда?

- В разные времена и в разных мирах у меня было много имен. В твоем мире меня именовали Баст и почитали, как богиню.

- Ты что же, живешь во многих мирах одновременно?

- Конечно нет. Просто я люблю путешествовать. Мой дом и не здесь, кстати. Это было когда-то одно из моих любимых мест. Я зашла сюда однажды и не смогла выбраться. Теперь и рада бы, но это пока невозможно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});