Ричард III - Вадим Устинов

12 апреля в Сомерсетшире доверенные слуги Джорджа при поддержке вооруженного отряда численностью 80 человек ворвались в жилище валлийки Анкарет Туинио, которая прислуживала покойной жене Кларенса, схватили ее и насильно увезли в Уорик. Тамошние судьи и присяжные были у герцога в кармане. Они обвинили Анкарет в отравлении герцогини Кларенсской и сразу же осудили на казнь. Несмотря на то что женщина до последнего вздоха твердила о своей невиновности, ее повесили вместе с Джоном Тарсби из Уорика, которого признали виновным в отравлении малолетнего сына Джорджа. Далее Кларенс во всеуслышание заявил, что оба преступника были подкуплены или Вудвиллами, или самим королем.

Это, конечно же, взбесило Эдуарда IV. Мало того что герцог Кларенсский осмелился подменить собой королевское правосудие, так на короля еще активно давили Вудвиллы, которые постоянно нашептывали ему о непомерных амбициях Джорджа. Королева и ее родственники не забыли, что на руках Кларенса — кровь Ричарда Вудвилла, графа Риверса, и его сына Джона. И они не могли упустить возможности свершить столь долго откладываемую месть.

Ответный удар был нанесен ими молниеносно. Оксфордский клерк Джон Стейси, обвиняемый в колдовстве, в своей исповеди назвал сообщников — другого оксфордского клерка Томаса Блейка, а также Томаса Бардета, доверенного слугу Кларенса. Бардет был привлечен к суду за распространение писем предательского содержания и попытку привести короля к смерти с помощью некромантии. Его приговорили к смертной казни и 19 мая повесили.

Однако Кларенс не счел нужным обратить внимание на серьезность этого косвенного предупреждения об опасности. Как только Эдуард IV отправился в Виндзор, Кларенс заявился на заседание королевского совета в Вестминстере, куда привел с собой францисканского проповедника доктора Джона Годдарда, которому приказал зачесть перед советниками предсмертный протест Бардета. Одновременно он через своих сторонников распускал слухи о том, что король практикует занятия черной магией и не имеет законных прав на трон, поскольку является бастардом. Кроме того, Джордж инспирировал бунт в графствах Кембриджшир и Хантингдоншир, который, впрочем, быстро угас. Эдуард IV приказал брату предстать перед ним в Вестминстерском дворце и в присутствии лорд-мэра Лондона обвинил его в нарушении законов королевства и неправомочных попытках взять правосудие в свои руки. Затем он арестовал Джорджа и заточил в Тауэр.

* * *

Ричарда не очень волновали интриги Вудвиллов и герцога Кларенсского. Задолго до того, как брат был арестован и отправлен в заключение, он вернулся в Йоркшир, ибо у него там было важное дело. Вместе со своей женой Энн он был избран членом Йоркской гильдии Corpus Christi, в задачи которой входила организация праздников, посвященных почитанию Тела и Крови Христа и выпадающих на первый четверг после Троицы. К этому прекрасному дню поздней весны все гильдии города готовили большой цикл мистерий — полсотни сцен из Святого Писания. В постановке участвовали пять или шесть сотен исполнителей. С рассветом повозки с актерами начинали движение по улицам, время от времени останавливаясь в главных общественных местах, и обязательно — у приорства Святой Троицы и Йоркского собора. Там лицедеи представляли библейские истории. Задерживались они также перед домами богатых и благочестивых горожан, которые могли заплатить за такую привилегию. Сцены распределялись между гильдиями по профессиональному признаку: корабелы, торговцы рыбой и моряки разыгрывали историю Ноя, ювелиры дары волхвов, а виноделы — чудесное претворение воды в вино в Кане Галилейской.

На следующий день после праздника проходил торжественный и величественный церемониал гильдии Тела Христова, основанной почти три четверти века назад. Ричард и Энн шли в процессии священнослужителей, членов гильдии, должностных лиц города, которая при свете факелов и свечей, с крестами и гонфалонами двигалась от приорства Троицы к Минстеру. В центре везли дароносицу со Святыми Дарами. Вдоль пути следования фасады домов были украшены гобеленами, а дорога перед дверями покрыта камышом и цветами.

Празднества кончились, наступило время служебных хлопот. Ситуация на границе оставалась неспокойной, несмотря на все принимаемые меры, взаимные набеги англичан и шотландцев продолжались. Разбираться с их последствиями приходилось Ричарду, о чем свидетельствует письмо Эдуарда IV послу в Шотландии доктору Александру Лефу:

«Item, по вопросу, касающемуся ограбления арендаторов сэра Джона Карлайла и других подданных брата нашего короля Шотландцев, Вы должны сказать ему следующее. Мы-де уже отписали нашему брату герцогу Глостерскому, хранителю наших Западных марок, что он должен проследить за расследованием в соответствии с правом и обычаями указанных марок»{37}.

Так же как и раньше, Ричард был в курсе всех проблем, с которыми сталкивались его вассалы. Даже когда он в октябре вновь уехал в Лондон, ему и туда продолжали посылать письма с жалобами и просьбами. И он находил время, чтобы с ними ознакомиться. В ноябре он писал из столицы:

«Нашим верным и возлюбленным мэру и олдерменам города Йорка — герцог Глостерский, констебль и адмирал Англии. Верные и возлюбленные, мы приветствуем вас и заверяем, что по вашей просьбе по обустройству Голдейлских рыбных запруд, недавно доставленной вашим посланником, а также по другим просьбам мы вошли к Его королевской светлости. И после этого Его светлость повелел нам по нашем возвращении домой разобраться и взять под надзор указанные запруды и садки, включая те из них, на которые не было получено разрешения до выездного суда графства, чтобы убедиться, что они снесены. В этом, как и во всем другом, что может пойти на благо вашего города, мы сделаем все от нас зависящее, да хранит вас Господь»{38}.

В глазах герцога Глостерского ни один вопрос не выглядел ничтожным. Он понимал, что для олдерменов Йорка это было крайне серьезным делом: люди ненавидели рыболовецкие запруды и плотины, поскольку те препятствовали навигации по рекам и сокращали количество рыбы, которую бедняк мог поймать на крючок и леску. Еще в январе 1463 года муниципалитет Йорка получил полномочия по надзору за рыболовецкими запрудами и по разрушению нелегальных плотин по рекам Уз, Хамбер и их судоходным притокам. На протяжении веков парламент стремился ограничить размеры и число запруд, но сильные мира сего всегда могли обойти закон — кто мог противостоять, скажем, самоуправству аббатов и епископов, которым требовались обильные запасы рыбы на время поста? Городские власти не могли справиться с местными магнатами, и они обращались к Ричарду Глостерскому. Он отправил письма своим бейлифам и арендаторам, приказав им немедленно удалить все незаконно возведенные рыболовецкие запруды. Заручившись мощной поддержкой герцога, магистраты смогли призвать к ответу даже такого высокопоставленного нарушителя закона, как князь-епископ Даремский[92].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});