Мертвецы сходят на берег - Берхард Борге

— А зачем тебе понадобилось в Лиллезунд? — спросил Арне.

— Тут мне пока еще нечего рассказывать. Есть несколько ниточек, я хочу подождать, пока будет полная картина.

— А как ты думаешь, — снова спросил Арне, — для чего нужен был капитану Корпу этот подземный ход?

Этот вопрос, откровенно говоря, показался мне слишком наивным для Арне. Возможно, ему просто хотелось поболтать? Танкред, во всяком случае, охотно пустился в рассуждения:

— Я не вижу тут ничего удивительного. Он ведь хотел объегорить правительство. Всячески скрывал истинные размеры награбленного, не хотел платить налоги — как деловой человек ты должен его понимать. Разумеется, ему приходилось опасаться, что полиция может устроить облаву. Вот он и оборудовал себе этот ход, так сказать, обеспечил пути к отступлению, подстраховался. Чтобы улизнуть при серьезной опасности или отсидеться со своими картинами и каким-то еще добром. Видимо, он и торчал постоянно в желтой комнате, готовый удрать…

— А ты не думаешь, что туннель можно было использовать и в других целях? — сказала Эбба. — Он мог таким образом свозить в дом часть награбленного, так что никто не видел: своего рода, транспортный канал? И кое-что можно было там просто спрятать…

— Вполне возможно. По сути, из-за этого он запретил перестраивать дом. Он еще не был стар, когда составлял завещание. Надеялся прожить еще долго — и пользоваться своим домом так, чтобы другие не узнали его тайну. А она была бы немедленно раскрыта, пожелай его наследники, скажем, заменить старое зеркало.

— Все это так, — проговорил я. Но не кажется ли вам достойным внимания еще один факт: секрет этого дома известен, как минимум, еще одному человеку нашему незнакомцу…

— Верно! По сути, ему я обязан решением загадки. Без его помощи мы бы еще неизвестно когда нашли эту дверь и подземный ход… Ну, ладно! Так или иначе, можно теперь успокоиться хотя бы в отношении потусторонних сил. Вся мистическая чушь, связанная с этим делом, как всегда, нашла самое банальное и естественное объяснение. Как оно и должно быть. Но это тяжелый удар для нашего друга парапсихолога!

Арне спустился с крыльца, сунул руки в карманы и, повернувшись к Танкреду, сказал:

— Я уверен, наш странный посетитель попытается повторить свой визит. Ясно, он что-то ищет. Теперь мы знаем, как он проходит в дом. Собственно, сегодня подходит очередь Пауля дежурить в желтой комнате, но обстановка сложилась таким образом, что, на мой взгляд, надо нам внести поправку в нашу схему. Иными словами, я предлагаю составить компанию Паулю. Проведем эту ночь в желтой комнате все вместе! И каждый из нас получит возможность поближе познакомиться со здешним привидением, как вы считаете?

— Предложение с радостью принимается! — заявил Танкред. — Все действующие липа собираются на сцене в последнем акте. Надеюсь, прежде чем падет занавес, авторы порадуют нас новыми сценическими эффектами.

Глава 11

КРАСНОЕ ОБЛАЧЕНИЕ С КРЕСТОМ НА СПИНЕ

К полудню небо затянулось свинцовыми тучами, и когда стал накрапывать дождь, мы с Танкредом снова решили сразиться в шахматы. В дождливую погоду хорошо сыграть партию в шахматы, особенно если находишься не у себя и, в общем-то, нечем заняться. Мы уселись в маленькой комнате рядом с гостиной. Я в этот раз не отважился на гамбит и старался играть собранно и осторожно, однако мне не везло. Вновь и вновь мои фигуры оказывались в западне, и я понемногу терял к игре всякий интерес.

— Доктор Тарраш в своем пособии настоятельно рекомендует систематически ограничивать жизненное пространство противника… — пробурчал Танкред. — Нет, Пауль, ты играешь слишком вяло. Где твоя инициатива?

— Бог ее знает… Откровенно говоря, меня сейчас интересовало бы Совершенно иное, — признался я. — Почему ты не хочешь сказать, что тебе понадобилось в Лиллезунде?

— Пожалуйста, я скажу… — он откинулся в кресле. — Прежде всего, я послушал, о чем говорят люди. Вот например, меня интересует Рейн. В нашей задачке это «х», одно из неизвестных. Оказывается, о нем здесь никто ничего не знает. Ой вовсе не местный рыбак, никогда здесь не жил. И людям вообще неведомо, где он живет.

— Любопытно! И это ты выяснил в Лиллезунде?

— Нет, конечно. Но и там тоже. А сперва я нашел рыбака с моторкой, он и отвез меня в город. В городе я попытался найти стекольщика, которого Арне нанимал поставить стекло и который тут, якобы, чуть не вывалился из окна. Такового я не обнаружил.

— Иными словами, твое расследование не принесло никаких результатов?

— Почему же? Наоборот. Ну, и еще я получил телеграммы в ответ на свой телефонный запрос.

Он достал из кармана три сложенные телеграммы и протянул мне. Я развернул первую:

«ПАНИЧЕСКИЙ ОТТОК КАПИТАЛА БАЛТИЙСКИХ СТРАН ТЧК ВЕРОЯТНЫ ИНВЕСТИЦИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АМЕРИКЕ ТЧК КАСПЕРСЕН».

Текст второй телеграммы, по-видимому, был как-то связан с первым сообщением:

«ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ВПОЛНЕ ОБОСНОВАНО ТЧК КРИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ МЕКСИКЕ ТЧК ПРЕДПОЛАГАЮ ПОТЕРЯНО ДЕВЯНОСТО ПРОЦЕНТОВ ТЧК САСТАД».

Я с удивлением посмотрел на Танкреда.

— С каких это пор ты интересуешься мексиканской революцией? И зачем тебе знать, как идет движение капитала? Ты собираешься играть на бирже?

— Ничего подобного. Я заинтересовался этим недавно. Точнее, позавчера, около десяти утра. Будешь смотреть третью телеграмму? На мой взгляд, она очень любопытна, в ней содержится ключ ко всему, что происходит в этом доме. Во всяком случае, если моя гипотеза верна.

Я буквально пожирал глазами телеграфный бланк. Нет, похоже, он вешал мне на уши длинную развесистую лапшу: телеграмма состояла из одного довольно бессмысленного слова и подписи:

«ПОЛТОРА ТЧК ХАЙДЕ».

— Что это значит? — недовольно буркнул я. — Полтора? Мне это ничего не говорит. И кто такие Састад, Касперсен и Хайде?

— Три хороших специалиста. Они помогли мне сориентироваться в делах, где я ничего не смыслю. Как ты понял, я заинтересовался некоторыми новыми для себя сферами.

— Стало быть, ты не хочешь мне ничего объяснить? Танкред наклонился к доске и сделал длинную рокировку. Потом он опять развалился в кресле.

— Пауль, по сути, я сейчас играю в шахматы с неким невидимым противником. Партия развивается весьма напряженно и теперь входит в эндшпиль. Я, был бы слишком плохим стратегом, если бы рассказал о своих планах. Согласен? И позволь тебе сказать: в воздухе запахло новыми комбинациями.

— Надеюсь, ты не причисляешь к своим противникам меня?

— Разумеется, нет. Однако с моей стороны было бы неразумно посвящать в свои планы и зрителей. К сожалению, зрители и сочувствующие имеют обыкновение вмешиваться в игру… Смотри-ка! Наша новая приятельница идет. Видно, ей не сидится в собственном доме.

Действительно, через двор шла Лиззи — в знакомом белом плаще и опять без зонта. Она подняла воротник и втянула голову в плечи. Словно бездомная собачонка, подумалось мне. Наш вчерашний безобразный визит со взломом оставил у меня на душе крайне неприятный осадок и вызвал массу горьких раздумий: Как помочь бедной Лиззи, не навредив еще больше? Как повел себя Пале после нашего ухода? Его лицо, при всей сдержанности и благовоспитанности, не сулило ничего хорошего, было в нем что-то неуловимо грозное, когда он все с той же улыбкой провожал нас к дверям.

Поднимаясь с кресла, Танкред многозначительно посмотрел на меня.

— Плохи дела! Пойдем послушаем, что она расскажет. Войдя в гостиную, мы нашли всех в сборе. Лиззи была заметно возбуждена, щеки ее горели, а худые, бледные руки ни секунды не оставались в покое. Арне помог ей снять плащ. Эбба усадила ее в кресло и, обняв по-матерински за плечи, спросила:

— Ну, что случилось?

Лиззи беспомощным жестом убрала со лба мокрые волосы, пальцы ее заметно задрожали. Чуть слышно она проговорила:

— Я больше так не могу… Я… не могу с ним больше оставаться…

— Он был с тобой… груб?

В лице Эббы появилось особое выражение, характерное для борцов за права женщин.

— Нет, что ты! Вовсе нет. Он никогда не бывает грубым! Наоборот, он очень внимателен, он все понимает, но в этом есть что-то ненормальное! Лучше бы он накричал, рассердился! Это было бы так по-человечески. А он… нет! Я не могу объяснить… Мне так страшно! Да, я его просто боюсь! Вот что… Очень! Очень боюсь… Моника принесла кофе и добавила в чашку полрюмки коньяку.

— Выпей, Лиззи, — сказала она ласково и спокойно. — Выпей кофейку, успокойся. Здесь тебя все любят. Тебе надо согреться, просохнуть… И мы все обсудим и обдумаем. Ты не расскажешь, как вы поженились?

Лиззи выпила полчашки и поперхнулась. Она прокашлялась и с явным усилием посмотрела Монике прямо в лицо. Мне показалось, что этот вопрос для нее неприятен. Она с трудом сделала еще глоток и, не отрывая глаз от Моники, произнесла: