«Гудлайф», или Идеальное похищение - Кит Скрибнер

— Быстрей, — крикнула ему Коллин, но — черт, черт, черт! — кончики резиновых пальцев отрывались от перчаток вместе с его отпечатками, четкими, словно выгравированными на тальке внутри них. Копам даже напыление делать не придется.

Тео рывком освободил руки, и перчатки повисли на столбе, закрученные лентой. Тео через голову стащил с себя рубашку, обмотал ею руки и стал дергать за ленту, пока она не оторвалась. Сжимая в руках катушку и разорванные в клочья перчатки, он повалился на сиденье:

— Поехали!

Он закинул в машину ноги и захлопнул дверь.

— Вон туда, — показал он на выезд в дальнем конце участка. Рубашка его была вывернута наизнанку и комом лежала на коленях. Он отлепил от нее слипшуюся ленту и зло повернулся к Коллин: — Черт бы побрал эти перчатки!

Она смотрела прямо перед собой и вела машину, низко наклонив голову, чуть не втыкаясь в руль носом, хотя Тео сто раз говорил ей, что так машину не водят.

— Хирургические перчатки! Это была твоя гребаная «великая идея», как мне помнится, — произнес он.

К тому времени как они подъехали к «Макдоналдсу», где еду можно было купить, не выходя из машины, Тео Успел надеть рубашку и сам сидел за рулем. Одним из очень тонких пунктиков, как понимал Тео, было то, что все необычное, как, например, женщина за рулем автомобиля с мужчиной на месте пассажира, может привлечь внимание, заставить полицейского взглянуть на эту картину второй раз.

— Что будешь есть? — спросил он Коллин.

Она помотала головой.

— Два биг-мака, большую порцию картошки-фри, большую бутылку кока-колы и среднюю — кока-колы диетической, — произнес он в микрофон, подумав, что, если бы он держал магнитофон подальше от Брауна, а не ближе к нему, это могло бы заставить старика говорить громче, и он не казался бы таким ослабевшим.

У окна, где получают заказанное, Тео заглянул в бумажник и обнаружил там всего два доллара. Черт!

— Коллин! У тебя есть с собой наличные? — Он коснулся пальцами локтя жены, потом взглянул в окно — на девушку из «Макдоналдса», на ее красивые полные губы, на кокетливо сдвинутую набок белую наколку.

Молодыми смуглыми пальцами она складывала и загибала края белого пакета, наполненного едой. На нежной внутренней стороне предплечий были заметны крохотные белые точки — шрамики. Тео моментально догадался — от масляных брызг из картофележарки. Ох как ему нравились девушки в униформе!

— Бросьте в пакет несколько лишних салфеток, будьте добры!

Губы девушки казались припухшими: они были такие блестящие, влажные. Они чуть выпячивались на фоне еще не ушедшей, по-детски мягкой пухлости щек, так что, когда она заговорила, когда сказала: «Ваш заказ, сэр. Шесть долларов сорок два цента, пожалуйста», казалось, что она еще не научилась правильно нанизывать слова на эти свои сочные губы. Давно хорошо известно, что школьницы старших классов делают самый лучший минет. Даже лучше, чем студентки колледжей. Они с пол-оборота заводятся, даже сильнее, чем студентки, от мужчин постарше, не по-настоящему старых, а таких, как Тео, мужчин его возраста. И Тео вовсе не стыдился, что с одного взгляда мог определить, способна ли женщина делать хороший минет, любит ли она заниматься этим настолько, чтобы сделать его хорошим: это можно определить, главным образом, по их губам, по припухшим сосучим губам — это само собой разумеется, но также и по развратным, тонким, все дозволяющим губам. Такая женщина, как Коллин — губы у нее красивые, но среднего размера, — делает вполне приличный минет, но Тео всегда чувствовал, что ему делают одолжение.

Коллин вложила ему в руку две пятерки. Никогда больше не придется Тео Волковяку просить деньги у жены.

Он припарковал машину за «Макдоналдсом», так, чтобы видеть через ведущую к пассажу дорогу въезд на парковку. С этого расстояния пакет на фонарном столбе казался просто коричневой точкой.

— Готовьсь!.. Цель! — сказал он Коллин, помахав ей парой салфеток и вылезая из машины. — Огонь! — Он хлопком закрыл дверь.

Таксофон находился в дальнем углу парковки. Тео снял трубку салфеткой, не беспокоясь, что кто-то может это заметить: такие вещи сплошь и рядом проделывали психи, помешанные на микробах. Жалко, что он так резко напустился на Коллин из-за перчаток. Ведь и правда, эта идея показалась им очень хорошей. Он тщательно протер четвертак салфеткой и, обернув ею кончик пальца, набрал номер, выученный наизусть. Пассаж на Бишоп-Хилл, служба охраны.

Гудок — какой замечательный звук. Наконец-то они приближаются к выкупу. Задействована фаза 2.

Второй гудок искоркой промелькнул в мозгу Тео, и в тот же миг он увидел все это завершенным: ощущение полноты успеха при получении денег — всего через полтора суток от этой минуты. Расследователи рассуждают о том, как возникла идея бокса в мини-складах. Кто такие эти экологические террористы и где они нанесут следующий удар. Но следующего удара не будет, и этот эпизод останется в исторических книгах как одно из величайших нераскрытых преступлений — как история малышки Линдберг, Кеннеди, драгоценностей Софи Лорен.

Кто-то на том конце провода взял трубку. Гулкий звук соединения примчался по проводам. Чье-то дыхание и голос: «Охрана».

— Восточный участок. На фонарном столбе. — Тео почти шептал, голос выходил из горла со скрипом. — Конверт, который вам надо передать в ФБР. Попадете в теленовости. — И он с грохотом шлепнул на рычаг трубку.

Черт возьми! У него здорово все получается. Про это точно снимут мини-сериал, только вот кто будет играть неуловимого похитителя? Возможно, это будет что-то вроде сериалов, какие выпускает Скарлетт Пимпернелл, с каким-нибудь нынешним Лесли Хауардом, скажем, с Томом Селлеком или Джимом Рокфордом в роли Тео.

Вернувшись в машину, он впился зубами в биг-мак.

— Не хочу содовой, — сказала Коллин.

— Тогда просто подержи ее у рта. Мне-то все равно. Но мы будем подозрительно выглядеть, если есть станет только один из нас двоих.

Во время ток-шоу так называемые эксперты окажутся загнаны в тупик, топтуны «Петрохима» будут посрамлены. «Бывший офицер армейской разведки США, в настоящее время глава службы безопасности „Петрохима“» — побегут титры под лживым лицом Брэдфорда Росса, когда он станет отвечать Брайанту Гамбеллу: «Мы обладаем самой лучшей информацией в мире, но в конце концов оказались с пустыми руками. Нам остается только благодарить судьбу, что мистер Браун вернулся целым и невредимым».

Тео следил за фонарным столбом. Следил за въездом в пассаж. Следил, когда появятся белые пикапы «Шевроле-S10» с охранниками за рулем. Он запихивал в рот ломтики картофеля-фри, жадно глотал кока-колу, кусок за куском отрывал зубами от биг-мака. Изнанка рубашки с остатками клея от ленты липла к коже.

Через несколько минут из-за пассажа выехал белый пикап с полицейскими мигалками на крыше: «Уличные ястребы». Тео мог отличить их даже на таком расстоянии. Он так и знал, он, черт возьми, так и знал! Потребовались два охранника, чтобы рассмотреть конверт на столбе, окинуть взглядом участок и заглянуть в «рейнджровер». Потом они разрезали клейкую ленту, забрали конверт в пикап и укатили. Сделано! Чувство полного, абсолютного удовлетворения заполнило грудь Тео. Он проявил свои способности, он доволен, он в восторге.

— Прости, что я тогда сорвался, — смог он теперь сказать Коллин. — Ты все очень здорово сделала.

Он опустил взгляд к себе на колени — открыть второй биг-мак, аппетит у него вовсе не угас, и увидел — с удивлением и разочарованием увидел — две пустые пластиковые коробки. Оказывается, он уже съел оба биг-мака.

Многие люди скажут, что лучше всего нарезать кусками пластик толщиной в 0,15 миллиметра и соединить на швах клейкой лентой; а еще лучше — обмотать асбестовое покрытие этим пластиком. Только на черта это нужно, если пачка клейкой ленты с пятью катушками, по шестьдесят ярдов в каждой, стоит в дисконтной скобяной лавке всего 14 долларов, почему просто не запечатать асбест покрепче этой лентой?

Глаза Малкольма перебегали от зеркала заднего вида к боковому, когда он задом въезжал на подъездную дорожку к дому. Тео и Коллин сегодня утром умчались, как из пушки, еще до восьми. Сын и правда все силы вкладывает в эту сделку с яхт-клубом. Малкольм теперь видел, что Тео душой прикипел к предпринимательству. Накануне вечером отец и сын взломали барьер недопонимания, десять лет стоявший между ними. С плеч Малкольма наконец-то свалился тяжкий груз.

Он остановился на ступеньках заднего крыльца — перевести дыхание, и — черт бы побрал эти ступеньки — они с каждым днем проседают все больше. Скорей всего косоуры прогнили, но ему ни за что этого точно не выяснить, пока тут траву не скосят. Надо того парнишку с конца квартала пригласить с его новой «Торо».

— Привет, дедуль! — сказала из кухни Тиффани. — Que pasa?[43]