Иномиры: Романы - Александр Казанцев

Сафронов тоже устал, но не хотел показать себя слабее этой «лютодемократки» Танелы, словно нарочно дразнившей его своей бодростью. Но в споры с этой будушкой больше не вступал.

Том Гри еще держался, хотя и утратил свою изысканную элегантность, горбился и даже вспоминал о своем возрасте.

Началась полоса снега, но отпечатка исполинской босой ноги на нем не замечалось.

— Спячка пошел, — решил Чингиз-охотник.

Алеша-пограничник согласился с ним.

— Из лежки поднять надо! — решил Сафронов.

— Так ведь прежде его отыскать нужно, — заметил неотстающий от Танелы Сеня-очкарик.

И наконец искателям повезло.

На берегу речушки ютилось несколько почерневших изб. При виде путников из крайней избы вышел благообразный старик с белой окладистой бородой.

— Чего ищете, православные?

Ему ответили о задаче экспедиции.

Тогда он обратился почему-то к Болотову:

— Ты, батюшка, никак окрестить дива хочешь? Сам-то какое знамение признаешь: двуперстное или кукишем?

— Да я, отец, не из священного сословия, а зоолог, — смущенно отозвался Алексей Федорович.

— Да ты не темни, батюшка! — Попа за версту видать. У нас и Феклы парнишка бегать стал, а имени у него так и нет. Может, окрестишь как, хоть и зоолог, что ли, по вере-то.

— Не берусь, отец! Богохульством было бы.

— Богохульство негоже, — согласился старик. — А насчет «дива» мальчишек расспросите. Они его Афоней Мохнатым зовут. За речкой давеча пугал он их, когда рыбой промышляли.

Он подозвал разбитного мальчугана лет двенадцати с озорным лицом, разукрашенным, как боевой краской, веснушками.

— Панкратий, а ну, подь сюда! Проводишь людей к Афоне вашему. Берешься?

— А не испужаются? — осведомился парнишка.

— Вишь, ружье у них. И охотник, видать, завзятый, хоть не наших кровей.

— Я могу, — согласился Панкратий. — Только лодку пригоню, чтобы на тот берег сигануть.

Пока мальчик бегал за лодкой, Сафронов сказал Чингизу:

— Не исключено, что то медведь. Жакан у тебя найдется? Да и не только на медведя, — многозначительно закончил он.

Танела слышала это напутствие. Киргиз-охотник ответил:

— Зачем жакан? Сетка есть. Барса брал.

Танела все же на всякий случай подменила сумку охотника с патронами на свою, с виду почти такую же.

На другом берегу мальчишка выскочил первым, прошлепал босыми ногами по воде и стал по-пластунски подкрадываться к ближним зарослям.

Он скрылся в них. Все, затаив дыхание, продолжали сидеть в лодке.

Через некоторое время парнишка появился и пополз к берегу. Он выразительно приложил палец к губам, потом ладонь к щеке, наклонив голову, молча показывая, что нашел своего Афоню и тот спит.

— Спячка пошел, — заметил Чингиз, выбираясь на берег и вытаскивая свою сеть.

Танела выскочила за ним следом, а он протянул ей что-то.

— Патроны не все взяла, — сказал он. — У меня остался. — И он протянул ей два патрона.

Правда, в одном из них она узнала собственную губную помаду, которая была в ее походной сумке, подмененной на охотничью Чингиза.

Танела покраснела. Переглянулась с улыбающимся киргизом, обняла и поцеловала его.

Сафронов деятельно распоряжался охотой. За сетку взялись вчетвером: Сафронов с Болотовым и охотник с пограничником. Казалось, повторяется их «памирский эпизод». Билл снимал видеокамерой из лодки. Том запечатлевал происходящее, вынув блокнот. Все это будет рассказано в самой многотиражной газете, чуждой политики.

Болотов шепнул идущей рядом Танеле:

— Тогда мы его только мельком видели, издали. Но друг мой, художник, Вин Виныч, портрет примата написал. Для музея, заставив меня позировать. Или в самом деле похож? Вам-то как никому другому виднее. Но сутулиться я перестал.

— Нет, не похож, — мотнула головой Танела. Болотов был явно доволен ее словами.

— То за примата, то за попа принимают, — пожаловался он. — А я слово дал, что бороду не сбрею, пока «его» не отловим.

И отлов примата начался.

«Памирцы» использовали свой опыт. Решили сетку не забрасывать вслепую, как в прошлый раз, а накрыть ею «зверя», когда обнаружат его.

Билл задержался в лодке, перезаряжая видеокамеру новой кассетой. Отстав от углубившихся в чащу «охотников», он побежал за ними. И снова, как в Калифорнийском лесу, споткнулся и упал, но если тогда мужественно продолжал съемку, то теперь, к несчастью, он ничего не успел запечатлеть на ленту. И только по рассказу Тома, все наблюдавшего, узнал, что «охотники» зашли за группу низкорослой растительности и там в яме, «берлоге», как они это назвали, сидело уснувшее мохнатое существо.

Когда Танела увидела его, она ахнула. Он был совершенно такой, как в их палатке на Кавказе, сидел в той же позе, уткнув лохматую голову в высоко поднятые колени. Неужели это опять «он», за тысячи километров?!

Но когда «он» поднялся, она поняла, что это другое существо, натянувшее сетку головой, ставшей вровень с кроной соседнего дерева. А лохматая шерсть вверху была с белой отметиной. «Меченый», — как потом скажет Чингиз.

И еще она отлично помнила, что у того «похитителя» уши были человеческие, разве что побольше, а у этого они были заостренными кверху, напоминая ей Бемса, но у того они были подрезаны еще в щенячьем возрасте. А вот у волков…

Сеткой прижимали лесное чудовище четверо дюжих мужчин.

И тут произошло нечто необъяснимое.

Собственно. Танела однажды уже видела это, только ей никто не поверил. А теперь видели все, кроме Билла, так и не сумевшего снять это «необыкновенное явление».

Охотники тупо смотрели на накрытую сеткой яму, где только что находилось, казалось, уже пойманное чудовище.

— Сквозь земля ушел, — сказал Чингиз.

— Это невероятно! — воскликнул Том. — Я этого не видел.

— А куда ж ему еще уйти? — спросил Алеша. — Ясно, сквозь землю. Вроде бы провалился.

— Провал! Провал экспедиции! — воскликнул в отчаянии Сафронов. — Что-то мы сделали не так. Я же говорил…

А что он говорил, он и сам бы не вспомнил. Танела была в восторге.

Стоящий рядом с нею, чтобы оберегать ее, Сеня-очкарик сказал:

— Я могу внести ясность.

— Ясность? Во что? — поинтересовался Болотов.

— Во все то, что мы ищем и что вы в Памире искали, а мы на Кавказе.

— Что тут можно придумать? Что?! — с горечью воскликнул Сафронов.

— Я предлагаю привлечь вековые народные наблюдения. И позволю себе процитировать запомнившиеся мне места из книги Сергея Максимова, изучавшего русский народный эпос.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});