Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия» - Сергей Степанов

Легко представить, с каким волнением Петр Столыпин и его братья с сестрой следили за разворачивающимися военными действиями. В послужном списке его отца имеется следующая запись: «Заведывал всеми батареями осадной артиллерии, расположенными у Турна-Магурели, против Никополя». На сей раз в распоряжении русских артиллеристов были современные орудия, непохожие на пушки времен Аустерлица и Бородина. После артиллерийской подготовки русская армия по наведенным мостам форсировала Дунай. Среди переправившихся был старший брат П.А. Столыпина, удостоенный знака отличия за преодоление первого рубежа обороны противника. Бои за Никополь начались при поддержке осадных орудий, которыми командовал отец П.А. Столыпина. Писатель Всеволод Крестовский, прошедший всю войну в качестве военного корреспондента, писал, что русским солдатам помогали болгары, видевшие в них освободителей: «Солдаты, обливаясь потом, задыхаясь от пыли и зноя, испытывали мучительную жажду. Тогда женщины-болгарки из села Выбел брали ведра, кувшины и баклаги и под ожесточенным ружейным огнем противника носили воду на позицию нашим истощенным солдатам, для которых в этот момент глоток животворной воды означал неоценимое благо… Не обращая внимание на зловещий свист и разрывы падающих вблизи снарядов, они не сходили с места, пока солдаты не выпивали всю воду; лишь после этого они снова отправлялись за водой»[90].

Впоследствии П.А. Столыпин мог полюбоваться на большое полотно художника Николая Дмитриева-Оренбургского, на котором запечатлена капитуляция Никополя 4 июля 1877 г. Над башней поднят белый флаг, из ворот выходят турки, Хасан-паша, командовавший войсками противника, выносит ключи от города. Из писем отца в Колноберже узнали, что он был назначен комендантом Никополя. Один из артиллеристов вспоминал: «Взобравшись в цитадель, мы, конечно, навестили и коменданта – генерала Столыпина. В нижнем этаже комендантского дома или, вернее сказать, в полуподвале помещается канцелярия, а поблизости на том же дворе десяток-другой казаков, – вот и вся обстановка высшей в настоящую минуту власти в Никополе. В распоряжении генерала находятся еще два молодых артиллерийских офицера и адъютант, составляющие постоянный кружок комендантского дома. Все они ежедневно обедают у коменданта – старого боевого артиллериста еще энергического, несмотря на свои годы, служаки и неистощимого в то же время рассказчика разных, подчас едких, из прошедшего и настоящего времени анекдотов»[91].

В России ждали быстрой победы и возвращения победоносных войск. Но вдруг сообщения газет запестрили названием Плевна – городка, о котором раньше почти никому не доводилось слышать. Турецкий военачальник Осман-паша, воспользовавшись задержкой под Никополем, укрепился в Плевне и встретил русских во всеоружии. Западный отряд русской армии потерпел неудачу, которая едва не переросла в катастрофу, если бы положение не спас Михаил Скобелев. В те дни его имя впервые прогремело на весь мир.

В России не знали, что неудача под Плевной вызвала панические настроения в тылу армии. Художник Василий Верещагин, очевидец главных баталий Русско-турецкой войны, писал о панике тех тяжелых дней: «Скажут – это стыд, это срам! Но это скажут те, которые не имеют понятия о войне, которые не знают о том, что представляют собою задворки армии, которым непонятно, как быстро утрата веры в свою силу, с одной стороны, и утвердившаяся уверенность в непобедимости неприятеля – с другой, переходят в панику, не только в обозе, но и в самых войсках. Заурядное начальство тут не поможет, вернее – само будет увлечено потоком. Тут нужна находчивость Скобелева, который по примеру Суворова, встречая озверевшие от страха толпы бегущих солдат, кричал им: «Так, братцы, так, хорошо! Заманивайте их! Ну, теперь довольно! Стой! С Богом, вперед!»… И в военном деле генерал-артист встречается реже, чем генерал-ремесленник»[92].

Для предотвращения паники генерал Столыпин проявил такой же артистизм, как Скобелев. Местное население, взволнованное слухами о поражении русской армии под Плевной, было готово бежать за Дунай из опасения расправы со стороны турок. Один из артиллерийских офицеров, чьи воспоминания мы уже цитировали, сообщал: «В цитадели находится маленький садик, который был в шутку прозван chateau des fleurs, – в нем Столыпин приказал играть музыке, чтобы не дать заметить населению города каких-либо тревожных опасений с нашей стороны, но в то же время бдительность была удвоена, и вообще все, что называется, были начеку». По этому же свидетельству, «энергический комендант не унывал и принимал меры к защите, возможные в его положении, и с его слабыми средствами. Несколько вполне исправных турецких орудий были вывезены из арсенала и поставлены на позицию в стороне, откуда можно было ожидать турок; по дорогам делались разведки и проч. Во всяком случае Столыпин решился не сдаваться, если бы дела его приняли настолько критический оборот, и объявил, что не остановится в крайности взорвать даже цитадель»[93].

Наверное, гимназист Петр Столыпин мог понять только то, что возвращение отца откладывается. После трех неудачных штурмов русская армия перешла к длительной осаде Плевны. Кроме Плевны, на слуху была Шипка, где воевал старший брат П.А. Столыпина. В формулярном списке недавнего библиотекаря записано: «За отличие пожалован из рук Его Императорского Высочества Главнокомандующего действующей армией за отбитие штурма на вышку св. Николая в ночь на 5 сентября знаком отличия военного ордена 3-й степени с бантом». Снежная вершина горы Святого Николая возвышается над Шипкой, а перед горой находится обрывистая скала под названием «Орлиное гнездо». В три часа ночи 5 сентября 1877 г. турки захватили «Орлиное гнездо», но были выбиты в отчаянной рукопашной схватке. За участие в ночном штыковом бою Дмитрий Столыпин был награжден знаком военного ордена, больше известного как солдатский Георгиевский крест.

О многом говорит и такая запись в формулярном списке старшего брата П.А. Столыпина: «По лично и словесно… данному Высочайшему повелению Государя Императора откомандирован в Тученицы под Плевной личным ординарцем к товарищу командующего армией обложения г. Плевны генерал-адъютанту Тотлебену, при котором и состоял ординарцем во все время обложения и взятия Плевны». На холме перед крепостью был редут, на который выезжали император Александр II и главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. Там же сервировали столы для августейших особ и их свиты. В армии это укрепление называли «закусочным редутом». Иной была обстановка в Тученице, где располагался штаб военного инженера Эдуарда Тотлебена. Отсюда руководили возведением шести дистанций линейного обложения Плевны, рытьем траншей, прокладыванием дорог для маневров и телеграфных линий для управления войсками. Через своих ординарцев, среди которых был брат П.А. Столыпина, генерал Тотлебен отдавал приказы артиллерийским батареям, методично разрушавшим городские укрепления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});