Выкупленная родная семья - Ксения Фави

щеки. Но тут Лада во сне накрывает мои пальцы своими.　

— Мм… Мирон.　

Ого. Да, это я, но что она хочет сказать? Тон девушки нельзя назвать недовольным.　

— М…　

Она трется о мою руку! Причмокивает губами, устраиваясь на подушке поуютнее. Тянется второй рукой ко мне, убирает мои пальцы от лица и сжимает их обеими ладонями. Мне приходится сесть с ней рядом, потому что руку мою она обняла и прижала к ключицам.　

— Мирон, мне с тобой так хорошо.　

Фраза окатывает кипятком и дает понять — Лада спит. Даже если бы признание было правдой, она бы его вот так просто не выдала.　

Вместо того, чтобы высвободиться, как дурак сижу, согнувшись, рядом. В каком смысле ей хорошо? Спокойно? Или ей приснилось кое-что другое? Жар все еще плещется где-то вдоль моего позвоночника. Температура, похоже, подскочила у меня.　

Я не планировал ничего на Ладу кроме защиты, помощи, уважения как к матери моего малыша. Сорвался на поцелуй, но не дал себе воли. А сейчас представляю, как это «хорошо» она скажет кому-то другому. Ведь не будет она вечно одна! И не останется навсегда в моем доме… Мне хочется выругаться.　

Тонкие пальчики крепко вцепились в мои, выбраться без вариантов. От позы уже начинает неметь лопатка. Прилечь ненадолго с ней? Как только она поменяет положение, я незамеченным уйду обедать.　

Наверное, по закону романтических комедий (на которые меня лет десять назад таскала бывшая) я должен тут же вырубиться рядом с Ладой. Позже мы проснемся вместе, возникнет неловкая ситуация. Может быть, я даже получу по морде. Однако в реальности все совсем по-другому.　

Какой тут сон! Крепко спит только моя гостья, а я в позе эмбриона тяжело дышу рядом. Лада окончательно обняла мою руку, прижала к себе как мягкую игрушку. А я даже не ощущаю, как конечность затекает потому что все мои органы чувств попали в эмоциональную мясорубку.　

От Лады пахнет какими-то очень легкими сладкими духами. Или это шампунь? Возможно, потому что ее волосы совсем рядом с моим лицом. Я не знаток «ноток» запахов, да и вообще как-то не имею привычки принюхиваться. Но тут все происходит против моей воли.　

Кажется, это апельсин… Или корица? А может, все вместе, разбавленное теплым женским телом. Ух, я скоро сам стану некоторым тугим фруктом в некоторых местах.　

Когда-то фривольные мысли в сторону этой девушки казались из ряда вон выходящими. Сейчас другое дело? По крайней мере она стала старше, опытнее. Она уже мать! Но почему я все равно ощущаю себя диким парнем с улицы, который не имеет права на домашнюю девчонку?.. А мне ведь за тридцать, и я вхожу в высокий класс общества.　

Пока пытаюсь отвлечься на мысли, Лада гладит пальчиками кисть моей руки. Они горячеватые, не температура ли это?.. А еще они очень, очень нежные. Мой мозг не слушается и тут же представляет, как эти тонкие пальцы могут скользить по другим частям моего тела.　

По шее, например! Плечам… Да. именно по таким общедоступным местам. Что внутри я уже проигрываю моменты с ее прикосновениями к более скрытому, не озвучиваю даже мысленно.　

И так мне уже больно. Именно в сокровенных частях организма.　

— Мм…　

Лада еще вздыхает с удовольствием, добавляя огонь в костер моих страданий. Наверное, я это заслужил. В конце концов, я покупал ее у мужа, а не просто начистил ему рожу и поговорил с ней цивилизованно. Хотя при таком раскладе она и не поехала бы никогда в мой дом. И сейчас Ваня снова доставал бы ее по полной.　

Впрочем, от этих оправданий степень моего наказания не уменьшается. Рядом так и лежит самая желанная девушка на свете. Да. я черт возьми готов признаться в этом даже самому себе!　

Хм, кажется, она заворочалась. Сейчас отпустит меня, и я тихо исчезну из ее спальни.　

— Мирон!　

Ее глаза красноватые и огромные, как блюдца. Девушка отпихивает мою руку, резко двигается от меня.　

— Не свались с кровати, — говорю заботливо.　

Ну хоть по морде не получил.　

— Что ты тут делаешь?　

Двигаю плед ближе к себе, чтобы она не увидела все подробности. Я не животное, но, в конце концов, здоровый человек. Мужского пола.　

— Всего лишь пришел посмотреть, нет ли у тебя жара. — больше ничего скрывать мне не приходится, — приложил руку к твоей щеке, а ты схватила ее и больше не отпускала.　

Видя ее удивленный и возмущенный вид. я кое-как сдерживаюсь, чтобы не рассказать, как она попискивала от удовольствия и говорила, что ей хорошо. Но это будет обидно, а обижать ее я не хочу. И еще мне самому вдруг не хочется насмехаться над тем моментом.　

— Это же во сне… — Лада садится на кровати и оправдывается. — Забрал бы руку и шел по своим делам.　

Шок у нее явно прошел, теперь глаза опущены, а пальцы теребят край пледа.　

— Извини, что напугал.　

Только сейчас понимаю, что она могла подумать. Я обещал к ней не прикасаться в интимном плане, а сам завалился рядом в кровать.　

— Да я, если честно, просто удивилась.　

Лада поднимает взгляд и улыбается.　

— Ну и хорошо.　

Мне все же слегка неудобно, хоть этого чувства у меня давно не наблюдалось. Но к лучшему, потому что я отвлекся и могу убрать плед. А также встать на ноги.　

— Где малыш? — Лада спрашивает о сыне вроде тоже без страха.　

— Он с Мариной. Я собирался пообедать, идем со мной? Как ты себя чувствуешь, кстати? Может быть, позвать врача?　

Я окончательно превращаюсь в наседку. Лада же качает головой.　

— Нет. Это насчет врача. А поесть можно бы.　

— Тогда пошли.　

Марина смотрит на нас заговорщицки и сообщает, пока мы отдыхали, они с Матвеем не скучали. Сегодня солнечно, на дерево перед окном прилетали воробьи. Не думаю, что малой уже понял, что к чему. Но дальше ему явно будет интересно расти здесь за городом, на природе.　

Сколько у меня еще пробудут Лада и малыш? Моя воля, они бы жили здесь всегда.　

Глава 15

Лада пока тоже прекращает разговоры о переезде. Вполне возможно, на фоне поведения Ивана. Если раньше она обрывала ему телефон с попытками выяснить отношения, теперь он названивает ей и шлет смс. Трубку Лада не берет, в сообщениях он просит не подавать в суд и встретиться лично. Слава богу, девушка показывает мне все смс и не ведется.　

Право представлять свои интересы она предоставила моему юристу, и мы начали процедуру развода. Дело Матюшки