Сумеречные миры - Владимир Добряков

— Ты обратил внимание, что в развитии событий слишком много неоднозначностей?

— Да. Фигуры нападающих раздваиваются и даже растраиваются. Ты понял, что это означает?

— Скорее всего то, что Маринелло сейчас вместе с де Риваком обсуждает план операции и так же имеет в виду наше вмешательство.

— Да, друже, игра нам предстоит сложная. Смотри, не зарывайся там. Береги ярла как следует, но и о себе не забывай. А я постараюсь тебя подстраховать.

— Я только на это и надеюсь.

— Надежда слабая. Как говорится: на бога надейся, а сам не плошай!

— Не буду, — улыбается Андрей и добавляет: — Тоже мне, бог!

Глава 14

Выстребаны обстряхнутся… и дутой чернушенькой объятно хряпнут по маргазам. Это уже двадцать длинных хохарей. Марко было бы тукнуть по пестрякам. Да хохари облыго ружуют. На том и покалим сростень. Таков наш примар…

А. и Б. Стругацкие

Слуга принес мне завтрак в семь утра. Два вареных яйца, кусок ветчины с зеленью и горчицей, чашка горячего молока, две белые булочки и стакан белого вина. На подносе лежит белый конверт без пометок и адреса, запечатанный красным сургучом с затейливым оттиском.

Подождав, пока выйдет слуга, я вскрываю конверт и достаю из него листок с надписью: «В 10 часов утра». Ни подписи, ни чего другого на листке нет. Но я знаю: меня вызывает императрица Ольга. Листок и конверт бросаю в горящий камин.

После завтрака слуга приносит мне мундир, сапоги, плащ и шпагу. Быстро, одеваюсь, натягиваю высокие серые сапоги и надеваю перевязь. Слуга набрасывает мне на плечи светло-голубой с серебряными крестами (отсюда и название полка) плащ и застегивает его спереди серебряной пряжкой. Затем он обходит вокруг меня с щеткой, смахивая невидимые пылинки. Поправляет широкий белый воротник, лежащий поверх плаща, и подает мне шляпу с белым пером.

— Все в порядке, милорд.

— Спасибо, Джон.

— Когда вас ждать?

— Не знаю, Джон. Не исключено, что сегодня я уеду на несколько дней.

Слуга вздыхает и открывает дверь.

От дома, где живет граф Саусверк, до императорского дворца — километра полтора. Времени у меня достаточно, и я решаю идти пешком. Надо привыкнуть к высоким каблукам сапог и длинной шпаге. Да и поглядеть на улицы Лютеции интересно.

— Отведи коня к дворцу. Я зайду в «Боярышник», — говорю я ординарцу.

Граф Саусверк в «Боярышнике» завсегдатай. Именно там я и наблюдал его застолье с двумя мушкетерами.

Я, не торопясь, выпиваю стакан вина, закусываю его зеленью, слушаю кабатчика, рассказывающего мне городские сплетни, шлепаю по попке хорошенькую служанку. Словом, проделываю все, что обычно делает граф Саусверк, когда заходит сюда.

Часы на башне показывают девять сорок, когда я прохожу в дворцовые ворота. Мушкетеры, стоящие в карауле, салютуют мне оружием. Я отвечаю им, касаясь правой рукой полей шляпы.

В приемную императрицы я вхожу ровно в десять. Точность — вежливость не только королей. Дежурная фрейлина вскакивает при моем появлении.

— Ее величество ждет вас, — шепчет она и исчезает в покоях императрицы.

Буквально тут же возвращается и, присев в реверансе, говорит:

— Прошу вас, граф.

Почтительно кланяюсь и вхожу в будуар императрицы. Согнувшись в «придворном поклоне», я «подметаю пол» перьями шляпы.

— Ваше величество желали видеть меня?

— Проходите, граф, я всегда вам рада.

Двадцатипятилетняя императрица выглядит никак не старше восемнадцати лет. Воплощение молодости и красоты. Лучшей императрицы для Лотарингии трудно было бы пожелать. Очаровательная женщина, в которой непостижимым образом уживается царственность с женской хрупкостью и беззащитностью. При взгляде на Ольгу испытываешь и желание и трепет одновременно.

Большие серые глаза императрицы радостно смотрят на меня. Она явно с нетерпением ждала меня и искренне рада моему появлению.

— Надеюсь, граф, вы в добром здравии?

— Благодарю вас, ваше величество, я готов выполнить любое ваше приказание.

Но императрица не торопится сразу переходить к делу.

— Вы, наверное, еще не слышали квартет австрийских скрипачей, которые недавно приехали в Лютецию?

— Нет, ваше величество, я еще не имел такого счастья. Вы же знаете, что в этом месяце мы несем караульную службу во дворце и патрулируем в городе.

— Да, конечно. Но эта беда поправимая. Квартет сейчас во дворце и через несколько минут начнет выступление. Приглашаю вас послушать их вместе со мной.

— Благодарю, ваше величество! Это большая честь для простого офицера.

— Что вы, граф! Должна же я как-то скрасить скучные часы службы такого «простого офицера», как вы. Идемте, прошу вас.

Мы проходим в небольшой зал, отделанный белым с золотом. Там уже разместился австрийский квартет и десятка два придворных. При нашем появлении все встают.

— Прошу садиться, господа, — с улыбкой говорит императрица и обращается к музыкантам: — Начинайте свой концерт, господа артисты.

Она указывает мне на стул рядом с собой и, как только начинает играть музыка, повернувшись ко мне, говорит:

— У меня к вам, граф, небольшое поручение.

— Я всегда в вашем распоряжении, ваше величество.

— Мне необходимо передать письмо моему отцу через его доверенное лицо.

— Считайте, что оно уже у него. Где и когда я его встречу?

— Он будет ждать вас в трактире «Зеленый Дятел» у переправы через Кору, в десяти милях от Млена. Зовут его — Питер Лачина, он агент торгового дома «Гоббс и сыновья».

— Понял, ваше величество.

— Полагаю, граф, излишне напоминать вам, что все это должно быть строго секретно. Никто, повторяю, никто не должен знать, что вы едете по моему поручению и что вы везете мое письмо.

— Это напоминание действительно излишне, ваше величество.

— Тем не менее эта змея Маринелло уже что-то пронюхал и приложит все усилия, чтобы перехватить письмо.

— Не беспокойтесь, ваше величество, для этого ему придется убить меня, а это, смею вас заверить, не так-то просто сделать.

— Я не сомневаюсь в вашей доблести, однако позволила себе предусмотреть одну деталь, которая помешает ему прочитать письмо, даже если оно и попадет, не дай бог, к нему в руки. Подробности позднее. Еще одно. Вы ведь не знаете Питера Лачину в лицо. Его могут подменить. При встрече вы спросите: «Скажите, паром работает только днем или можно переправиться и ночью?» Он должен ответить: «Можно и ночью, но только за особую плату и без груза». В этом случае отдадите ему письмо и инструкцию.

Помолчав, императрица добавляет:

— И то, и другое вы получите у Нины Матяш. Она ждет вас. Ступайте, граф, и да сопутствует вам успех.

Я встаю, кланяюсь и выхожу из зала. Медленно иду по коридорам и залам дворца. Время меня побери! Ольга права, этот змей Маринелло каким-то образом все узнал. Впрочем, это загадка для нее, мне-то все ясно. Так что все уловки императрицы с паролем и прочими хитростями ничего не дадут. Он, Маринелло, наверняка наблюдал и этот наш разговор. Хорошо, если он еще не сумел расшифровать меня. В этом случае дело примет совсем скверный оборот. Пользуясь прямым переходом, он может притащить сюда все что угодно и не будет слишком щепетилен в выборе средств.

Незаметно для самого себя останавливаюсь в раздумье, словно разглядывая статую, стоящую в нише. Я стою и бездействую, я жду. Должен же Магистр заинтересоваться, почему я бездействую, и выйти на связь со мной. Сам я с ним связаться не могу, а переговорить надо.

Жду довольно долго, минут пятнадцать, не меньше. Наконец, в моих ушах звучит голос Магистра. Как в то памятное мне утро 41-го года, в котором я оказался помимо своей воли.

— Андрэ! В чем дело? Почему бездействуешь? О чем задумался?

— Магистр, — мысленно произношу я, — Маринелло наверняка сейчас наблюдает за нами так же, как и ты. Так что все наши ухищрения обречены на неудачу…

— Ишь ты, уже испугался! А ты-то на что? Ты кто: агент экстра-класса или саксофонист? Почему-то я на это дело послал именно тебя и Андрэ. Именно сейчас начинается битва: я — против Маринелло, ты с Андрэ — против де Ривака. Это наш первый непосредственный контакт, и от вас с Андрэ зависит все. Не забывайте, я постоянно наблюдаю за вами и де Риваком…

— В таком случае включите в сферу наблюдения еще и Питера Лачину. Я не знаю, что в письме императрицы, но она неспроста опасается, как бы оно не попало в руки Маринелло.

— Хорошо. Итак, наблюдение за вами постоянно будем вести я, Ричард, Кристина и Стремберг, а также Элен, когда она выйдет из Лабиринта. Кстати, чтобы в следующий раз тебе не стоять таким обалдуем, как сейчас, придумай какой-нибудь знак, что ты просишь связи.

— Я дважды проведу рукой по лицу, сверху вниз, зажимая в конце движения бороду.

— С Андрэ мы тоже договоримся. Действуй дальше.

Довольно быстро я нахожу покои Нины Матяш. Меня там ждут давно и с нетерпением. Хорошенькая служанка, увидев меня, что-то пискнула и скрылась в покоях своей госпожи. Оттуда она выскакивает, не задерживаясь, и, присев в реверансе, щебечет: