Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер - Эн Варко

— Спасибо большое, Линь, — саркастически заметила Ланетта, отвергая его попытку помочь спуститься с повозки. — Ты не представляешь, какую благодарность я испытываю к тебе.

Поняв, что примирение откладывается, Шут направился к циркачам. Коросс, наблюдавший за этой сценкой издалека, махнул рукой. Девушка подошла, и вместе они принялись смотреть за тренировкой циркачей.

Пока Ужик развлекался, перебрасывая своими сильными руками тяжелые гири, Шут принялся активно разрабатывать совместно с Ртутью небольшой акробатический номер с прыжками и переворотами. Ланетта, отойдя от шока, теперь с изумлением разглядывала рабочее облачение митрильской циркачки. Она никак не могла постичь логику увиденного. Мужской костюм Ланетты был гораздо целомудреннее обтягивающего трико артистки. Когда она высказала свое недоумение Короссу, тот улыбнулся:

— Представь, как бы выглядела Ртуть, если бы свершала свои трюки в пышной юбке… На таких как она митрильское общество смотрит сквозь пальцы. Циркачек здесь воспринимают как обиженных судьбой девушек, которых обстоятельства вынудили зарабатывать на пропитание лицедейством и умением владеть собственным телом. По социальному статусу Ртуть стоит лишь немного выше продажных женщин. А некоторые особо ханжески настроенные люди, вообще, не видят никакой разницы. Поэтому жизнь Ртути легкой не назовешь. Она полна превратностей. На твоем месте, я бы крепко подумал, прежде чем идти на поводу детский мечтаний Шута и записываться в циркачи.

То, что творили Шут и Ртуть на площадке вызывало искреннее восхищение. Казалось, что они могли делать со своими телами все, что им вздумается: изгибаться причудливым образом, взвиваться в небо, застывать в самых необычных позах. Они быстро подстроились друг под друга и их движения к концу тренировки поражали своей согласованностью.

Все это время у Шута не было времени поговорить с Короссом. Папаша Мот, как и обещала Ртуть, был суров и непреклонен, заставляя Шута по полной программе отрабатывать обещанный гонорар. Ланетта, временно отстраненная от тренировки в связи с «тяжелыми жизненными потрясениями», попыталась завести разговор с Короссом о том, что он намерен делать дальше. Но молодой человек лишь грустно покачал головой:

— Пожалуйста, Лани, не сейчас. Мне надо обо всем хорошенько подумать.

Ближе к утру, все устали настолько, что желания на разговоры ни у кого больше не возникало. Ланетта устроилась вместе с Ртутью и папашей Мотом в повозке, а Ужик и Коросс уснули на земле под толстым ворохом одеял. Шут был единственным, кто ночевал со всеми удобствами. Помахав на прощание Ланетте ручкой, он ловко пробрался по раскидистому дереву к полуоткрытому окну на втором этаже.

На рассвете Ланетта проснулась от вспышки отчаяния, ворвавшейся в ее сон. Пробравшись через сладко посапывающие тела Ртути и Папаши Мота, она выбралась из повозки. На земле был только один сверток, который отчаянно громко храпел.

— Коросс? — с тревогой тихонько окликнула она его.

Из валявшегося на земле одеяла выползла серая крыса и быстро юркнула в повозку, забившись в ворохе вещей.

Миотополь

За завтраком, собравшись за одним столом, артисты спросили Шута о Корне.

— Кто его знает, — неопределенно пожал плечами Линнок. — Куда-то ушел по своим делам.

— Но он не знает, где мы будем выступать, — заволновался Папаша Мот, — а я уже спланировал программу с его участием! Это безответственно!!!

— Я оставлю ему здесь записку, и он нас найдет, — беззаботно отмахнулся Шут.

Трапезная, расположенная на первом этаже гостиницы, постепенно наполнялась мужчинами. Служанки в белоснежных чепцах сноровисто бегали между столами, выполняя заказы.

— Может нам стоило бы позавтракать в более укромном месте? — опасливо спросила девушка.

Шут хмыкнул:

— Укромные места остались за городской стеной, Лани. Здесь — город. Зато сюда стража не любит соваться. А для нас с тобой — это сейчас главное. Тут живут люди бедные и к закону почтительно не относящиеся. Тронь одного, и хорошей потасовки не избежать. Наоборот, очень многие только и ждут повода поскандалить с представителями власти. А извилистые подворотни и поголовная взаимовыручка легко позволяет ускользать от погони. Но все эти смутьяны по своему честные люди. Играй с ними по их правилам, и они тебя не тронут.

За одним из деревянных столов сидела группа, от которой просто веяло угрозой. Оценивающие взгляды, которые они бросали в сторону циркачей, заставляло сердце Ланетты сжиматься от страха. Предчувствия ее не обманули. Один из этих мужчин шумно встал из-за стола и двинулся к артистам.

— Что за милашки? Как зовут? — потребовал он ответа и попробовал сесть на свободный стул.

Сидевший напротив Шут моментально выбросил ногу, и стул отъехал в сторону. Бугай с грохотом упал на пол. По залу пробежал смех и сразу же стих. Ланетта вжалась в стул в предчувствии назревающей потасовки.

Разъяренный мужчина мгновенно оказался на ногах, а в его руке блеснул нож. Шут с готовностью поднялся со своего места, а Ужик запрыгнул прямо на стол, с грохотом скидывая на пол посуду.

— Давайте все успокоимся. Мы просто пришли перекусить, — зачастил Папаша Мот, озираясь в тщетных поисках поддержки.

Из их компании одна Ртуть откровенно наслаждалась происходящим. Откинувшись на спинку стула, она не сводила насмешливого взгляда с разъяренного мужчины.

Положение спасла хозяйка заведения. Она бросилась к бугаю и начала его увещать:

— Хватит, Топор, имей совесть. Это мои гости. Они хорошие люди.

— Что-то гости твои какие-то злобные, — прорычал Топор, косясь на угрожающе мычащего Ужика и невозмутимого Шута, сжимающего в руках стилеты.

— Да, ладно тебе. Это — Линь. Тот самый, что спас Кривого от псов Торрэла.

— Вот как, — прогрохотал Топор, смягчаясь. — Тогда извиняй, братан, ошибочка вышла. Твои друзья, мои друзья!

Люди в трапезной зашумели и снова принялись жевать, разговаривать, смеяться, а Топор, с видом победителя, неторопливо двинулся к своим приятелям.

Больше к артистам за завтраком никто не приставал.

— Вот и славно, — пробормотал Папаша Мот.

Вытерев пот со лба, он взял слегка дрожащей рукой ложку и зачерпнул ею кашу.

Хозяйка, проворно убирая разбросанную под столом посуду, стала успокаивать артистов:

— Ничего, он только с виду такой свирепый. Топор — двоюродный дядька моего покойного мужа (пусть Мир Духов будет к нему благосклонен). Он хороший человек и замечательный плотник. Просто чужаков не любит. Кривой был его кровником, поэтому он вас не тронет.

— А ты не в курсе, где сейчас Кривой? — поинтересовался Шут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});