Пехотная баллада - Терри Пратчетт

— Отставить, сержант, — тихо произнес Блуз слева от Полли.

Она увидела, как на круглой румяной физиономии Джекрама появилось удивление.

— Сэр?..

— Всем оставаться на местах, — сказал Блуз. Ящик продолжал щелкать.

Военная тайна, подумала Полли. Шпионы. Враги. А мы лежим и наблюдаем. Все равно что смотреть, как из артерии вытекает кровь.

— Сэр! — прошипел Джекрам, буквально дымясь от негодования.

— Не двигаться, сержант. Я приказываю, — спокойно сказал Блуз.

Джекрам подчинился, но это было обманчивое спокойствие вулкана, готового извергнуть лаву. Неумолимое щелканье продолжалось. Оно длилось целую вечность. Джекрам, лежа рядом с Полли, кипел от гнева и ворчал, как цепной пес.

Воцарилась тишина. Полли услышала негромкие голоса.

— Сержант Джекрам, — шепнул Блуз, — а теперь как можно скорее берем их.

Джекрам вылетел из травы, как перепелка.

— Вперед, парни! Хватай их!

Когда Полли вскочила и побежала, ей вдруг показалось, что расстояние увеличилось само собой.

Все трое обернулись, услышав крик Джекрама. Тот, что держал трубу, бросил ее и схватился за меч, но сержант обрушился на него, как лавина. Шпион совершил ошибку, отказавшись спасаться бегством. Несколько раз лязгнули мечи, потом началась рукопашная — а в рукопашной Джекрам сам по себе был смертоносным орудием.

Второй шпион пробежал совсем рядом с Полли, но она бросилась к третьему. Он попятился, зажимая рот рукой, развернулся и оказался лицом к лицу с Маладиктом.

— Не дай ему проглотить! — заорала Полли.

Маладикт выбросил руку вперед и поднял извивающегося человека над землей, держа за горло.

Операция прошла бы безупречно, если бы не подоспели остальные. Они вложили все силы в разбег, ничего не оставив для того, чтобы затормозить. Начались столкновения.

Пленник ударил Маладикта ногой в грудь, и тот упал. Шпион попытался отползти, но врезался в Холтер. Полли перескочила через Игорину, чуть не споткнулась об упавшую Гум и торопливо поползла следом, уже на карачках. Шпион выхватил кинжал и принялся отчаянно размахивать им у нее перед носом, кашляя и хватаясь за горло свободной рукой. Полли выбила нож, забежала сзади и изо всех сил хватила мужчину по спине. Он упал. Прежде чем Полли успела в него вцепиться, чья-то рука подхватила шпиона, и голос Джекрама проревел:

— Нельзя, чтоб бедняга задохнулся, Перкс!

Левой рукой он двинул пленника в живот. Послышался такой звук, какой бывает, когда мясник бросает тушу на колоду. У шпиона глаза полезли на лоб, что-то большое и белое вылетело изо рта и упало за спиной у Джекрама.

Сержант бросил свою добычу и повернулся к лейтенанту.

— Я протестую, сэр! — заявил он, трепеща от ярости. — Мы лежали здесь и смотрели, как эти черти посылают свои проклятые сообщения, сэр. Они шпионы, сэр! Мы могли их взять сразу же, сэр!

— А потом, сержант? — сказал Блуз.

— Что потом?

— Вам не кажется, что люди, которым они посылали сообщения, встревожились бы, если бы связь вдруг оборвалась? — спросил лейтенант.

— Даже если так, сэр…

— Теперь у нас в руках сигнальный аппарат, сержант, а их начальство об этом не знает.

— Допустим, но вы сами сказали, что они шифруются, сэр…

— Кажется, шифровальная книга тоже у нас, сержант, — сказал Маладикт, держа в руках нечто белое. — Этот человек пытался ее съесть. Она напечатана на рисовой бумаге. То еще лакомство, надо сказать.

— А вы извлекли книгу, сержант, и, с вероятностью, спасли ему жизнь. Отличная работа! — воскликнул Блуз.

— Но один все-таки ушел, сэр, — сказал Джекрам. — Скоро он доберется до…

— Сержант?..

Из зарослей появилась Яшма. Когда она подошла ближе, все увидели, что троллиха тащит за ногу человека. Несомненно, мертвого. У живых бывает голова.

— Я сижу, вдруг слышу крик, и тут он, ета, выскакивает прямо на меня. Я встаю, и он раз в меня головой, — пожаловалась Яшма. — Я его даже стукнуть не успел…

— Что ж, рядовой, по крайней мере, мы можем с уверенностью сказать, что ты его остановил, — заметил Блуз.

— Шэр, он умирает, — сказала Игорина, стоя на коленях над шпионом, которого сержант столь успешно спас от удушья. — Он отравлен.

— Что? Кем? — крикнул Блуз. — Ты уверен?

— На эту мышль наводит шеленая пена, шэр, которая идет у него ишо рта.

— Что тут смешного, рядовой Маладикт? — поинтересовался Блуз.

Вампир хихикнул.

— Простите, сэр. Если не ошибаюсь, шпионам говорят: «Если попадетесь — съешьте документы». Яд — хороший способ сделать так, чтобы пленные наверняка не выдали секретов…

— Но ты держишь эту… жеваную книжку в руках, капрал!

— Вампира так легко не отравишь, сэр, — спокойно возразил Маладикт.

— Вожможно, яд шмертелен только при попадании в рот, шэр, — сказала Игорина. — Опасная штука. Э… опашная. Он умер, шэр. Я ничего не могу шделать.

— Бедняга. Ну что ж, по крайней мере, у нас есть шифр, — произнес Блуз. — Вы не зря старались, солдаты.

— И пленник, сэр, пленник, — напомнил Джекрам.

Единственный выживший шпион — тот, что держал трубу, — застонал и шевельнулся.

— Слегка помят, — констатировал Джекрам с явным удовлетворением. — Когда я на кого-нибудь падаю, сэр, он обычно остается лежать.

— Вы двое, тащите его, — приказал Блуз. — Сержант, до рассвета еще несколько часов, и я хочу убраться подальше. Остальных двоих нужно похоронить где-нибудь в лесу и…

— Просто скажите «командуй, сержант», — попросил Джекрам почти жалобно. — Вы, сэр, говорите, что делать, а я отдаю приказ рядовым.

— Времена меняются, сержант, — ответил Блуз.

Послания, летящие в небе. Мерзость пред Нугганом.

Эта логика казалась Полли непогрешимой, когда они вместе с Уолти Гум копали две могилы. Молитвы верующих летят к Нуггану — то есть поднимаются в небо. Множество незримых вещей — святость, милость и список новейших Мерзостей — спускаются сверху, от Нуггана к верующим. Передавать по воздуху сообщения от одного человека к другому воспрещается, потому что они сталкиваются на лету с молитвами. Конечно, если ты веришь в Нуггана. И в силу молитвы.

За рытьем Уолти Гум сказала, что на самом деле ее зовут Алисой. Это имя совершенно не подходило маленькому, худенькому, скверно стриженному существу, которое плохо умело обращаться с лопатой. У Гум была привычка стоять вплотную к собеседнику и смотреть чуть влево от его лица. Она верила в силу молитвы. Верила во все. Поэтому разговаривать с ней было немного… затруднительно, особенно если собеседник отличался неверием. Но Полли все-таки решила попытаться.

— Сколько тебе лет, Гум? — спросила она, ковыряя лопатой глину.

— Д-д-девятнадцать, Полли.

— Почему ты пошла в армию?

— Мне велела Герцогиня.

Вот почему с Гум мало кто общался.

— Гум, ты ведь знаешь, что надевать мужскую одежду — Мерзость?

— Спасибо, что напомнила, Полли, — ответила та без тени иронии. — Но Герцогиня сказала: что бы мне ни пришлось сделать, пока я буду выполнять свою миссию, это не сочтут Мерзостью.

— Миссию, — повторила Полли, стараясь говорить добродушно. — И что это миссия?

— Я должна возглавить армию, — ответила Гум.

У Полли волосы встали дыбом.

— Что? — переспросила она.

— Герцогиня сошла с портрета, когда я спала, и велела немедленно отправляться в Кнек, — сказала Гум. — Матушка обратилась ко мне, Оззи. Она руководила мной. Направляла мои шаги. Она вывела меня из постыдного рабства. Разве это может быть Мерзостью?

У нее меч, подумала Полли. И лопата. Нужно быть осторожнее.

— Как интересно… — выговорила она.

— Э… должна тебе сказать… я… никогда не знала такой любви и духа товарищества, — искренне продолжала Гум. — Это самые счастливые дни моей жизни. Вы все так тепло, так заботливо ко мне относитесь… Матушка ведет меня. Она ведет нас всех, Оззи. Ты тоже в это веришь, правда?

В лунном свете виднелись дорожки слез на грязных щеках Гум.

— Э… — сказала Полли, изо всех сил пытаясь избегнуть лжи. Наконец она нашла способ увильнуть. — Ты ведь знаешь, что я ищу брата?

— Да, и Герцогиня считает, что это делает тебе честь, — немедленно ответила Гум.

— Ладно, ладно, я пошла на войну в том числе и ради «Герцогини», — сказала Полли, чувствуя отвращение к себе. — Я все время о ней думаю.

Что было правдой — если не уточнять.

— Я так рада это слышать, Оззи! Ведь я думала, что ты утратила веру! — воскликнула Гум. — Но ты говоришь так твердо. Давай преклоним колени и…

— Гум, ты стоишь в чужой могиле, — напомнила Полли. — Всему свое время и место. Лучше пойдем к остальным.

Самые счастливые дни в своей жизни эта девочка провела, пробираясь по лесу, копая могилы и стараясь не попадаться на глаза солдатам с обеих сторон? Полли, к сожалению, задавала вопросы, даже когда совершенно не желала слышать ответы.