Развод. Игра на выживание - Лина Коваль

из-под настойчивого захвата его рук, Марк ловит мои губы, а его рука фиксирует затылок.

Замираю в ужасе. Даже пикнуть не могу.

Наверное, в этот момент любопытство берет верх. Ну и не отрицаю, обида на Богдана так сильна, что внутренний голос настырно шепчет: «Продолжай, так ему и надо!».

Сначала поцелуй кажется мне легкомысленным, словно невесомым.

От Марка приятно пахнет туалетной водой и немного пивом. Мягкий язык действует бережно и плавно. Богдан же практически всегда целует настойчиво, нетерпеливо.

Пытаюсь хоть как-то уловить свои эмоции, понять хотя бы, нравится ли мне? Рука Марка опускается чуть ниже и стискивает ткань платья на бедре, твердое тело прижимается ко мне всё явственнее, так что я даже чувствую… Всё чувствую.

Это… кажется, уже слишком, я резко пытаюсь отстраниться и, сталкиваясь со злым горящим взглядом в трех метрах от нас, осознаю, что именно произошло.

— Я просто поверить не могу, Янка, — шипит Света, когда мы хватаем вещи в гардеробе и выбегаем одна за другой на улицу. — Ты вообще в своем уме? Тебе не стыдно?

— Уймись, — осекает её Вера, приобнимая меня за плечи. — Она ничего такого не сделала.

— Не сделала? — взвизгивает Молокова, натягивая короткий пуховик. — Она сосалась с первым встречным. Вокруг куча людей, в том числе знакомых. Я от тебя такого не ожидала, — смотрит на меня осуждающе.

Потупив взгляд, пытаюсь прийти в себя.

Сама пытаюсь осознать, что допустила. В какой — то момент меня захватил интерес, подогреваемый слепой обидой на Даню.

Оказалось это адская смесь, потому что я…

Я целовалась с другим.

— А ты, что у нас комитет по нравам? — Вера не на шутку заводится. — Следи за собой, святоша.

— С кем поведешься? — шипит Светка, поглядывая на нас поочередно. — Я просто в шоке. Одна творит дичь, вторая ее защищает. Как будешь Соболеву в глаза смотреть? — снова пялится на меня.

— Мы разводимся, — говорю шепотом.

— Конечно, разводитесь. После такого Богдан будет идиотом, если тебя простит.

Слезы брызгают из глаз.

Знаю, что не простит. Никогда.

Шампанское, как это бывает обычно, запускает внутри совершенно обратную реакцию. Мне больше ни весело и ни капельки нелегко.

Всю эйфорию перебивает страх.

А еще дико стыдно, день рождения Веры закончился тем, что именинница сбежала. Марк вообще остался в недоумении и пытался выйти с нами. Смотрел на меня ошарашенными глазами, извинялся, что не так понял мою реакцию на него.

Как следует завязываю пояс и озираюсь по сторонам. Вокруг пустынно и очень, очень холодно. Ветер забирается под легкий плащ и ласкает обнаженную кожу.

— Ещё расскажи ему, правдорубка, — Вера щелкает брелоком от сигнализации и кивает мне на Опель. — Поедем, Ян.

— Конечно, расскажу. Хотя бы Вадику, потому что я не привыкла, что — то скрывать от мужа. А он, в свою очередь, не захочет, чтобы его друг ходил рогатым в неведении, — продолжает со злостью проговаривать Света, приближаясь к своему седану. — Хотите блядовать — это без меня.

Прикрываю рот рукой и всхлипываю.

В голове постоянно всплывает картинка, как я отстраняюсь от Вериного оператора, а Света смотрит на меня, и сквозь зубы что — то шипит, а потом шепотом закатывает скандал в випке.

— Отвези меня в квартиру, — выпаливаю, когда мы, не прощаясь с Молоковой, усаживаемся в автомобиль. — К нему.

— У тебя сейчас не то состояние, чтобы разговаривать, — предостерегает. — Как бы хуже не было.

— Ты слышала, что она сказала?

— Ну ты ведь не думаешь, что Молоковы будут звонить Соболеву в ночи.

Смотрю прямо перед собой и закусываю губу от горькой обиды:

— Я думала мы подруги.

Вера громко выпускает воздух изо рта и тихо произносит:

— Ты просто перестала замечать, как её Вадик начал набиваться в друзья к Соболеву, и это стало приоритетным.

— Но… зачем? — непонимающе качаю головой.

— Вадик же работает на Богдана. Возможно, чтобы выслужиться и подняться по карьерной лестнице, — предполагает Вера, а потом резко бьет по рулю. — Я не знаю, Янка. Порой, вообще, не ведаешь, кто тебя окружает. Каждый раз, словно по минному полю ходишь.

— В том то и дело. У меня сейчас ощущение, что я десять лет варилась в какой — то иллюзии. Моя жизнь… родители, семья, люди вокруг — всё вдруг перевернулось с ног на голову.

— Да уж, — заводит двигатель и выруливает на дорогу. — Ты слишком долго не видела реальности. А розовые очки всегда бьются стеклами внутрь. Это я по себе знаю.

— Всё равно. Не укладывается в голове.

Несколько минут пролетает в полном молчании, пока Вера снова не останавливается в ближайшем парковочном кармане. Поворачивается ко мне, хватая за руку: — Давай ты поедешь домой и спокойно ляжешь спать.

— Нет, — мотаю головой. — Я не смогу уснуть. Просто не выдержу, если они ему скажут или кто — то другой. Сама знаешь наш город и как быстро распространяются новости, особенно такие.

— Пфф… Это всего лишь поцелуй. Не драматизируй. Вы разводитесь.

Подруга словно замирает в нерешительности.

— А если он там не один? — приводит последний довод.

Съеживаюсь от такой мысли, но стараюсь предусмотреть и подобный вариант. Поразмыслив, отвечаю: — Значит… Богдану будет легче услышать то, что я скажу. А мне… уже все равно, — резко отшатываюсь к окну.

— Да уж ребята. Разбирайтесь сами. У меня съемка рано утром.

Вера привозит меня к подъезду и гасит фары.

— Света в квартире нет, — заглядывает в окна. — Подожду, пока ты зайдешь.

— Ладно, — целую Веру в подставленную щеку. — Спасибо тебе. И извини, что все испортила.

— Ох, завтра слухов не оберешься. Это точно. Иди уже.

Выбираюсь из машины и переминаюсь с ноги на ногу возле подъезда. Ключей от квартиры у меня нет и вообще, я не уверена, что Богдан не сменил замки, поэтому нажимаю кнопки на домофоне и слушаю противные гудки.

Мои движения слегка заторможены от холода и страха. Руки побелели оттого, насколько сильно сжимаю сумку.

Может, кому — то это покажется глупым, но чувство вины дикое. Я вынесла мозг Соболеву из — за помады на бокале, а сама позволила себе намного больше…

— Да, — слышится в полнейшей тишине хриплый заспанный голос.

Чуть медлю.

— Это… я, — произношу тихо.

Ответное молчание бьёт по нервам. Я не знаю, думает ли о чем — то Богдан или просто туго соображает ото сна.

— Мне надо с тобой поговорить, — выдыхаю, неуверенно оглядываясь на Веру.

Она кивает, придавая мне сил.

— Это срочно, — добавляю.

Проходит еще пара секунд, прежде чем звучит отчетливый щелчок. Открываю металлическую дверь и на негнущихся ногах поднимаюсь в квартиру.