Самый лучший коммунист (СИ) - Смолин Павел

— Я вообще стараюсь не материться, — покачал он головой и посмотрел в камеру. — Простите, товарищи, не сдержался, — повернулся ко мне и улыбнулся. — Признаюсь — если бы знал, что «дахусим» волшебным словом назначат, специально бы так ответил.

— Очень смешно получилось! — хохотнув, покивал я. — Расскажете о гонке?

— Ехал, снег везде, не видно ни зги, — ответил он. — Как финишировал — почти не помню. Черту пересёк, и все — темнота. Очнулся уже после финиша, от того, что мне зубы пытаются разжать — так сжал, что говорить не могу. Когда дар речи вернулся, первым делом спросил: «Ну как, мы выиграли?». Не понимал уже ничего под конец.

— Вот так, товарищи, Олимпийское золото и добывается — со сжатыми зубами, — прокомментировал я. — С вашего позволения, Вячеслав Петрович, хотел бы заострить внимание еще на одном моменте — вашем сегменте эстафеты.

— И я бы хотел! — кивнул он. — К концу третьего этапа наша команда уступала норвежцам под минуту. В победу мало кто верил, и наши журналисты и болельщики начали с трибун разбегаться. Обидно ужасно — насколько можно в нашего лыжника не верить!

— Да вы что? — изобразил я удивление. — Может от холода разбежались?

— Если бы! — фыркнул он. — Просто магазины в городе последний день работали, на завтра выходной был, вот и побежали закупаться. Мы ради страны и личных спортивных достижений бежали, и знали, что на нас из дома миллионы товарищей смотрят, выкладывались. А товарищи из официальной делегации потом у иностранцев фотографии финиша выменивали — своих-то не сделали, из магазина трассу не видно. Чисто по-человечески обидно, товарищи.

Повернувшись в камеру, я обратился к членам делегации:

— Товарищи, мы все понимаем — хочется товарного изобилия и личных покупок, но вас в Японию работать отправили, а не по магазинам ходить. Придется пересмотреть состав делегаций к следующей Олимпиаде в пользу более сознательных и профессиональных товарищей. Отдельно замечу, что по всему Союзу уже давненько работает сеть магазинов «Токио», в которых представлен большой ассортимент японских текстильных и промышленных товаров. Есть такой магазин и в Москве, откуда делегатов и набирали. Стыдно, товарищи! И не перед сборной, а перед Советскими любителями спорта — почему они не получили информацию и фотографические материалы из первых рук, а пересказы и копии зарубежных материалов? Но вернемся к победе нашей сборной, Вячеслав Петрович. С вашего позволения продемонстрирую фрагмент подготовки к вашему этапу эстафеты.

— Показывай, — одобрил Веденин.

Проектор ожив, показав картинку с трассы: на ней Вячеслав Петрович, стоя рядом с норвежцами, снял лыжи и принялся их натирать. Соперники, некоторое время понаблюдав за ним, занялись тем же самым. Запись закончилась.

— Спортивная хитрость, — с улыбкой заявил лыжник. — Мы, как я уже сказал, от норвежцев под минуту отстали. Нужны были решительные меры. Норвежцы, понятное дело, после моей победы в гонке на тридцать км, в волшебное слово не поверили, а вот на мазь внимание обратили. Вот, мол, Веденин какой умник — инвентарь готовить умеет. На этом я их и подловил — подошел поближе и давай вид делать, что лыжи перемазываю.

— Вид? — акцентировал я.

— Вид! — подтвердил он. — В тех условиях и той мазью мазать — только портить, вот я и не стал.

— Та-а-к, — оживившись, я наклонился поближе.

— Делаю вид, значит, и думаю — клюнет или нет? Клюнуло! Норвежцы всполошились и лыжи Харвикену — главный соперник мой — перемазали.

Поржали.

— А дальше?

— А дальше я Харвикена за километр с небольшим до финиша догнал. Он не выдержал и уступил лыжню. Я к этому моменту уже почти ничего вокруг не видел и не слышал — знал только, что финиш скоро, и товарищи на меня надеются. Покосился на Харвикена, а ему тоже несладко — вместо лица какая-то маска черная стала. Метров четыреста он еще держался, его лыжи по моим щелкали, а потом отстал.

— Насколько, по вашему мнению, помогла спортивная хитрость? — спросил я.

— Смотрю кому, — с улыбкой ответил Веденин.

Поржали.

— А что вы ответите тем товарищам, которые попробуют вас обвинить в нечестной победе? — спросил я.

— Я отвечу, что в спорте ум и смекалка важны не меньше, чем физические кондиции, — ответил лыжник.

— Огромное спасибо за то, что пришли, Вячеслав Петрович, — протянул руку олимпийскому чемпиону.

— Зови еще, — пожал он.

Повернувшись к камере, я объявил:

— А теперь, специально для наших телезрителей, замечательный поэт Роберт Рождественский прочтет посвященное победам Советских лыжников стихотворение: «Репортаж о лыжной гонке».

* * *

Закончив с московскими делами, я готовился к дневному рейсу до Хабаровска. Ну как «готовился» — соорудив бутерброд с колбасой и сыром, подхватив кружку с кофе, уселся на подоконник в гостиной смотреть на Сокольнический пруд. Аномальная жара зернохранилищами и сменой посевных культур не побеждается, поэтому, с самого утра Сокольнический пруд оккупирован детьми. Подсветку фонтанов для безопасности выключили, электронную начинку насосов и сливов на всякий случай перепроверили и заизолировали понадежнее — мало ли что — и теперь сюда приходят искупаться ребята со всего района.

Та же ситуация и с другими пригодными к купанию местами, в том числе — фонтанами. По улицам колесят поливальные машины: мочат местность для борьбы с пылью и духотой и охотно доворачивают струи воды до подпрыгивающих от нетерпения детей и взрослых, которые струи встречают с радостным визгом. По телевизору раз в час показывают напоминалку о способах борьбы с жарой.

В моей реальности к жаре добавился едкий смог от горящих лесов и торфяников. В этой реальности такого нет — МЧС готовилось заранее и с толком. В этом им помогала как техника, так и переданные во временное пользование солдаты-срочники. Помогали и простые Советские граждане — пожаров только кретин не боится, поэтому на призыв Родины товарищи откликнулись образцово-показательно.

Персонально я с жарой боролся буржуйским методом — кондиционером. Всем бы выдал по такому, товарищи, ей богу, но ведь нету! Физически нету — завод на паях с «Toshiba» начнет работать только к зиме, но производить будет сразу новинку — мультисплит-системы инвенторного типа, с пультом управления. Ну а пока, успокаивая муки совести, завозим импорт и распределяем крохи того, что производится своими силами. Производится много, но не для бытовых нужд. Кондиционеры нужны предприятиям, для поддержания технологических условий. Нужны морякам — на корабле без кондишена и вентиляции очень плохо. Нужны конторам — советский бюрократ, несмотря на все свои достоинства, остается человеком, и в прокуренном душном помещении за пару часов работы утрачивает продуктивность, а то и сознание теряет. Нужны авиации — на больших высотах условия специфические. Нужны военным — в условном подземном бункере без кондиционера еще хуже, чем в бюрократической конторе.

Вот так и получается: миллионы всяческих кондиционеров с конвейеров сходят, а в магазине можно только импортный купить, задорого. Несознательный товарищ отсюда какой вывод сделает? «Похер власти на народ!». Но мы, сохранившие чистоту понимания, здравомыслящие люди, учтем объективную необходимость попросить народ немного потерпеть. Государственное строительство — это про приоритеты и общее благо, а не про кондей в каждой квартире.

Покосившись на кондиционер собственный, потом — на улицу, я поморщился и выключил наполняющий квартиру прохладой ящик. Не по-коммунистически живешь, Сережа, жируешь!

Ноги влезли в синие шорты, тело упаковалось в черную «борцовскую» майку. На голову — панама, на стопы — сандалии. К погружению в пекло готов!

В дверь позвонили, и я испытал легкое беспокойство — до выхода еще полторы минуты, значит что-то случилось. Открыв, узрел дядю Семена.

— Олю убить пытались.

Ощутив, как из-под ногу уходит земля, а сердце сжимает ледяная когтистая лапа, я смог выдавить только: